Экономическая часть послания Владимира Путина Федеральному собранию оказалась предельно сжатой, при этом о народнохозяйственных задачах президент России предпочел говорить в условно-повелительном наклонении о том, что нужно сделать для реализации главной из них — повышения реальных доходов населения. Вопрос о том, как ускорить экономику до таких темпов, которые позволят обеспечивать прозвучавшие из уст Путина новые социальные обязательства, повис в воздухе: задача выйти на темпы роста быстрее среднемировых, поставленная в президентском послании в конце 2016 года, все так же далека от решения. Рассчитывать на то, что это произойдет в системе, где между словами «экономика» и «бюджет» фактически стоит знак равенства, не приходится, поэтому пресловутый прорыв в послании-2020 был упомянут всего один раз, да и то не в экономическом контексте.
О том, как была сформулирована задача для экономики три года назад, Путин, конечно же, не забыл. «В 2021 году темпы роста ВВП России должны быть выше мировых», — уверенно заявил он в послании. Однако для этого еще «нужно запустить новый инвестиционный цикл, серьёзно нарастить вложения в создание и обновление рабочих мест, инфраструктуру, в развитие промышленности, сельского хозяйства, сферы услуг». А чтобы нарастить инвестиции, требуется еще целых пять условий — «нужно ускорить принятие пакета законопроектов о защите и поощрении капиталовложений», «нужно наконец завершить реформу контрольно-надзорной деятельности» и т. д.
Учитывая столь сложную структуру этих «нужно» и «необходимо», заявление Путина о том, что уже в следующем году экономика России должна расти быстрее мировой, прозвучало весьма смело. Особенно если вспомнить, что в конце прошлого года Минэкономразвития понизило прогноз на 2020 год с 2% до 1,7%, и это еще вполне оптимистичная оценка — традиционно пессимистичный Алексей Кудрин, например, недавно сказал в интервью РИА Новости, что рост российского ВВП в 2020 году составит 1,5%. На первый взгляд, это не так уж далеко от замедляющихся темпов мировой экономики — согласно недавней оценке Всемирного банка, в 2020 году она будет расти со скоростью всего 2,5%. Но было бы весьма наивно рассчитывать на то, что это замедление не затронет Россию, которая во всех последних мировых кризисах была одним из главных пострадавших. Но, даже если произойдет невозможное и Россия в 2021 году выйдет на уровень роста хотя бы 3%, этого все равно недостаточно для «прорыва», результаты которого, как замышлялось на старте нынешнего политического цикла, население страны должно ощутить уже к 2024 году. Слишком уж затяжной была стагнация экономики, и слишком много накопилось отрицательных стимулов для роста.
Более чем смело выглядит и еще один тезис экономической части послания Путина — «начиная с этого года ежегодный прирост инвестиций должен составлять не менее пяти процентов» — на фоне нового замедления инвестиционной активности. Ноябрьский бюллетень Аналитического центра при правительстве РФ так и был озаглавлен — «Замедление роста инвестиций в основной капитал». Как отмечают авторы исследования, за 2017 год валовое накопление капитала в России увеличилось на 4,8%, за 2018 год — на 4,3%, а за 9 месяцев 2019 года — на 0,7% в годовом выражении. В результате Минэкономразвития и здесь пришлось пересматривать прогнозы в сторону ухудшения: на 2019 год оценка динамики инвестиций была понижена с 3,1% до 2%, а на 2020 год — с 7% до 5%. Собственно, на этих расчетах и основаны ожидания, что с 2021 года экономика будет расти примерно на 3% в год — существенную лепту в это должны внести именно инвестиции. Однако еще нужно прожить 2020-й, а о том, что еще год-другой, и экономика начнет быстро расти, мы слышали уже много раз. Как и о структурных реформах, без которых этот рост не состоится.
В зачитанном послании Путина некие контуры этих структурных реформ, направленных на стимулирование инвестиций, были обозначены. В частности, прозвучало предложение компенсировать за счёт федеральных средств две трети выпадающих доходов регионов от применения инвестиционного налогового вычета — трехлетней льготы по налогу на прибыль для инвесторов. Однако едва ли эта мера сама по себе сможет переломить давнюю устойчивую тенденцию, когда основная масса инвестиций идет в считаное количество регионов — Москву и Петербург, нефтегазовые субъекты, Татарстан, Краснодарский край и еще несколько.
Столь же фрагментарным выглядит и еще одно предложение Путина по улучшению бизнес-климата в стране — убрать размытые нормы уголовного законодательства в части так называемых экономических составов. В частности, президент России напомнил, что предприниматели неоднократно обращали внимание на статью 210 УК РФ (организация преступного сообщества), по которой любая компания, чьи руководители нарушили закон, могла квалифицироваться как ОПГ (один из характерных примеров такого правоприменения — нашумевшее дело основателей группы «Сумма» Зиявудина и Магомеда Магомедовых).
«Правоохранительные органы впредь будут обязаны доказать, что организация, компания изначально умышленно создавалась под незаконные цели», — заверил Путин, не упомянув, впрочем, куда более злостную для предпринимателей статью 159 (мошенничество), которая давно и справедливо имеет репутацию резиновой.
Среди стимулов для инвестиционной активности Путин также упомянул возможность вкладывать в национальную экономику средства Фонда национального благосостояния (ФНБ):
«Приоритетом должны стать окупаемые проекты, которые снимают инфраструктурные ограничения для территорий. Это в том числе автомобильные обходы крупных городов, магистрали между областными центрами, выходы на федеральные автотрассы. Такие проекты обязательно потянут за собой рост малого бизнеса, туризма, социальной активности в регионах и на местах».
Подобная логика закладывалась и в национальные проекты, однако пока задачу стимулирования роста экономики они не выполнили — в который раз можно вспомнить о том, что в прошлом году объем неисполненных расходов федерального бюджета составил, по оценке Алексея Кудрина, порядка триллиона рублей. При такой управленческой дисциплине гарантий, что средства ФНБ на инфраструктуру будут доходить по назначению, конечно же, нет.
Наконец, в президентском послании был совсем уж лаконично обозначен еще один фактор уверенного роста инвестиций — длинные деньги. «Это, — подчеркнул Путин, — прямая ответственность Банка России. Отмечу его последовательную линию на повышение доступности кредита для реального сектора экономики». В прошлом году ЦБ в самом деле приложил немалые усилия в этом направлении, снизив ключевую ставку сразу на полтора процентных пункта — с 7,75% до 6,25% годовых. Однако существенного ускорения кредитования бизнеса в результате не произошло. Как отмечалось в ноябрьском бюллетене ЦБ, темп прироста корпоративного кредитования оставался достаточно низким — за десять месяцев прошлого года он вырос на 4,4% против 5,9% за аналогичный период 2018 года. В октябре произошло небольшое ускорение — до 0,8% после символического сентябрьского прироста (0,1%), но уже в ноябре совокупный портфель корпоративных кредитов впервые сократился (на 0,1%).
«В целом низкие темпы роста свидетельствуют о недостаточном спросе со стороны качественных заемщиков, в то время как снижать стандарты выдачи, чтобы кредитовать менее надежных заемщиков, банки не стремятся. При этом у них есть достаточный запас капитала и ликвидности для наращивания кредитования», — констатировали в Банке России.
Примечательно, что пятиминутный экономический блок в президентском послании прозвучал после социалки, которой Путин посвятил больше получаса и в которой преобладало уже не долженствование, а вполне конкретные утверждения об увеличении размеров материнского капитала, детских пособий, бесплатном питании для школьников и т. д. Такая временная последовательность весьма напоминает постановку телеги впереди лошади, поскольку экономика еще должна выйти на темп роста хотя бы в 3%, а новые социальные расходы бюджета, который, опять же, еще нужно наполнить налогами, уже анонсированы.
Первый вице-премьер и министр финансов Антон Силуанов, комментируя послание Путина телеканалу «Россия-24», уже заявил, что федеральный бюджет с новыми расходами справится, назвав их ориентировочный объем на 2020 год — 400−450 млрд рублей, что составляет примерно 2−2,3% утвержденных расходов (19,5 трлн рублей). Однако уже в следующем году, обмолвился Силуанов, на новые социальные инициативы потребуется гораздо больше денег, и если экономика наконец не перейдет к росту (причем реальному, а не нарисованному), изыскать эти средства в год думских выборов будет крайне сложно.
До последнего времени правительство упорно придерживалось позиции, что главный источник денег на социальные обязательства — это налоговые изъятия (с нарастающим акцентом на физических лиц в рамках неписаной доктрины «люди — новая нефть»), и, видимо, этой позиции не изменит. Вариантам, альтернативным очередной раздаче денег под выборы, могло бы стать освобождение от НДФЛ малоимущих, которое принесло бы примерно тот же макроэкономический эффект, что и новые социальные выплаты, — деньги, оставшиеся у людей, пошли бы на потребительский рынок (или по меньшей мере упростили бы погашение долгов по кредитам). К тому же такое решение выглядит более справедливым и равномерным, поскольку оно затронуло бы всех малоимущих, а не только тех, кто имеет детей или примет предложение государства «деньги в обмен на еще одного ребенка».
Но единая ставка НДФЛ для всех по-прежнему остается «священной коровой» Минфина — очередная дискуссия об исключениях из правил снова ни к чему не привела. Таким же неприкосновенным остается и другой принцип российской финансовой политики последних двух десятилетий — низкий уровень суверенного долга, исключающий возможности финансирования новых социальных программ за счет привлечения внешних средств. Так что оплачивать «большой собес» в период пресловутого транзита, видимо, вновь предстоит гражданам и бизнесу, причем в условиях, когда перспективы ускорения российской экономики, как и прежде, совершенно неочевидны.
Николай Проценко