Вашингтон и Тегеран отказались от открытой конфронтации и помогли друг другу сохранить лицо. Однако это не исключает того, что конфликт двух стран будет двигаться по другой траектории — траектории опосредованной войны, которая может затронуть и Афганистан. Об этом пишет обозреватель сайта Афганистан.ру Игорь Субботин.
Уязвимость Афганистана
Спич Дональда Трампа, посвященный Ирану, содержал предсказуемые тезисы. Президент США заявил, что его страна не будет предпринимать военных действий в отношении Ирана, который обстрелял американские объекты в Ираке, однако будет действовать при помощи экономических инструментов — для того, чтобы лишить Тегеран возможности предпринимать «злонамеренные действия» за рубежом. Среди государств, в которых иранская военная элита якобы ведет военные кампании, глава Белого дома упомянул и Афганистан. Исламская Республика, как известно, находилась в сфере ответственности Сулеймани, который командовал подразделением «Кудс» в составе КСИР и фактически отвечал за координацию зарубежных операций. Некоторые шиитские формирования, действовавшие на Ближнем Востоке, были собраны из афганских шиитов.
Если сравнивать ресурсы и возможности, которые имеет Иран, в ближневосточных странах (Сирия, Ливан и Ирак) с Афганистаном, то последний окажется не самым очевидным местом с точки зрения концентрации иранского влияния. Безусловно, в Афганистане есть социальная база, на которую мог бы положиться Тегеран, однако ориентированные на Тегеран шиитские политики в Афганистане не имеют внушительного военного ресурса, да и при президенте Ашрафе Гани их влияние на государственные процессы значительно сократилось. В этом плане наиболее перспективным для тактического партнерства остается движение «Талибан»* (запрещено в РФ). Непримиримую оппозицию можно отговорить от ряда шагов в рамках урегулирования и поддержать в военном плане. Тем более что западная пресса давно подозревает Иран в помощи талибам.
Риски для мирного процесса
Контуры того направления, в котором дальше будет действовать Иран, прослеживаются в выступлениях официальных лиц страны. Так, министр иностранных дел Исламской Республики Мохаммад Джавад Зариф, комментируя похороны Сулеймани, заявил, что настало время для прекращения американского военного присутствия в Западной Азии. Нетрудно догадаться, что вывода войск Тегеран будет требовать и в Южной Азии. Правда, на своих условиях. Иранское руководство в прошлом месяце продемонстрировало оппозицию переговорному процессу в Катаре, который ведут талибы и США — в связи с тем, что в диалог не были включены представители афганского правительства. Риски подрыва мирного процесса эксперты сейчас называют среди неочевидных, но наиболее вероятных способов отомстить за убийство Сулеймани.
«Смерть Сулеймани повлияет на ситуацию в Афганистане, — заявила эксперт по международным отношениям Оксфордского университета, научный сотрудник Академии ОБСЕ Николь Граевски. — Иранские „прокси“ могут попытаться подорвать силы США и коалиции. Это негативно скажется на обстановке в Афганистане. Кроме того, Иран также может повлиять на ситуацию с безопасностью на границе с Афганистаном. Реакция афганского правительства на смерть Сулеймани была чрезвычайно осторожной, что отражает понимание Кабулом конфликтного потенциала между США и Ираном».
Эксперт полагает, что прогресс в мирном процессе может быть отложен, но в целом Иран заинтересован в сохранении влияния в Афганистане и в урегулировании вооруженного конфликта. Поэтому резких шагов от Тегерана там ждать не стоит.
Сулеймани и «Северный альянс»
«Сулеймани был архитектором иранской конструкции влияния, которая во многом опиралась на более тонкие решения — для оптимизированного расхода ресурсов, — заявил эксперт Российского совета по международным делам Антон Мардасов. — По некоторым данным, Сулеймани после своего назначения главой „Кудс“ выступал за более сдержанную реакцию на убийство талибами иранских дипломатов и журналиста агентства IRNA в Мазари-Шарифе в 1998 году. Похоже, именно ему — довольно своевольному командиру, как о нем отзывались его сослуживцы, — принадлежала идея не лобового военного ответа, а более тонкой инициативы поддержки „Северного альянса“ и обмена развединформацией с США. Также, как принято считать, Сулеймани инициировал переброску афганских и пакистанских шиитов в Сирию с коротким периодом предварительного обучения».
Если брать в расчет репутацию убитого иранского генерала, которая во многом приобрела легендарный характер, у Ирана могут возникнуть сложности с точки зрения управления «прокси-силами» из Афганистана, допускает эксперт.
«Несмотря на то, что прежние сторонники (из числа мобилизованных шиитов), скорее всего, будут работать с преемником Сулеймани в память о генерале, ликвидация командующего силами „Кудс“ может усилить внутрифракционную борьбу среди шиитов, — заявил Мардасов. — Подобное, наверное, может коснуться и Афганистана, но в незначительной степени. Все-таки действия Ирана в Афганистане в последнее время больше сводятся к формированию „пояса безопасности“ рядом с границей, поддержкой местных командиров движения „Талибан“* и реализацией инфраструктурных проектов, которые не „размазаны“ по стране, а довольно сконцентрированы, что позволяет Ирану довольно успешно демонстрировать свою „мягкую силу“. Так вот эти действия вряд ли зависят от фигуры Сулеймани и сил „Кудс“ — скорее это четко выверенная общая линия».
*Террористическая организация, запрещена на территории РФ