Львовский курсант, военный журналист и писатель, полковник запаса Геннадий Алёхин через месяц после начала боевых действий возглавил фронтовую газету группировки российских войск в Чечне. Руководил пресс-центром Объединенной группировки войск на Северном Кавказе, многие годы был пресс-секретарем генерал-полковника Геннадия Трошева. Награжден орденом «За военные заслуги», боевыми медалями. В интервью EADaily он поделился своими воспоминаниями о тех трагических событиях и мыслями об извлеченных российскими офицерами уроках.
— Геннадий Тимофеевич, сегодня особая дата в истории современной России. Четверть века назад, 11 декабря 1994 года, началась первая чеченская война. Операция по восстановлению конституционного порядка в Чечне, вооружённый конфликт в Чеченской Республике и на прилегающих к ней территориях Российской Федерации. За нагромождением терминов тысячи погибших, искалеченные судьбы, разрушенные населенные пункты, боль и страдания, не утихающие и поныне. Неужели нельзя было избежать кровопролития?
— Прежде чем ответить на ваш вопрос, давайте немного «отмотаем пленку» и вспомним, что еще осенью 91-го в Грозном произошёл первый майдан. Советский Союз доживал последние месяцы. Власть в Чечне захватил генерал Джохар Дудаев. Три года, до начала первой военной кампании, Чечня фактически не признавала себя частью России. Хотя в республику по-прежнему исправно перечислялись деньги на социальные нужды населения: зарплаты, пенсии, пособия. Деструктивные силы прекрасно понимали, что чеченцы — смелые и мужественные воины. Им надо дать в руки оружие. И дали. До сих пор густой завесой таинственности считается передача целого арсенала после вывода мотострелковой дивизии в 92-м году.
В конце ноября 1994 года силами оппозиции (Временный совет ЧР) была предпринята попытка захватить Грозный. Такая, в полном смысле слова, авантюра завершилась провалом. Боевая техника, вошедшая в город, была сожжена, танкисты, сидевшие за рычагами танков, захвачены в плен. Ими оказались российские офицеры одной из частей Московского военного округа.
Дудаев не смог не воспользоваться таким «подарком» в пропагандистских целях. Кадры с пленными офицерами увидел весь мир. А министр обороны РФ генерал Павел Грачёв без тени смущения сразу отрёкся от своих подчинённых, заявив, что офицеры российской армии в этой операции «не участвовали».
— А чем вы объясните резко негативное отношение в обществе к той злополучной кампании и военнослужащим российской армии?
— Необъявленная война, участие в ней регулярных армейских подразделений стало явной неожиданностью для наших граждан, которые привыкли рассматривать армию как грозную силу, перед которой трепетали Европа и Америка и на содержание которой страна не жалела средств. Так считали тогда многие, несмотря на шквал критики и антиармейские настроения, проявившиеся в годы перестройки и сразу после развала СССР. Тенденция негативного отношения к армии очень ярко проявилась в период чеченского конфликта. Размах уничижительной, пафосной критики со стороны ведущих СМИ страны достиг тогда небывалых размеров.
Надо признать, что чеченская война расколола наше общество пополам. Кто же был прав в этом споре, не прекращающемся и по сей день: средства массовой информации, представляющие общество и обвиняющие армию в неумении воевать, или генералы и офицеры этой армии, которые уверены в том, что во всём виноваты политики и журналисты? И вполне справедливо считается, что политики, правозащитники, СМИ дискредитировали людей в погонах, лишили их поддержки в обществе.
— Что собой на тот момент представляла российская армия, которой предстояло навести порядок в мятежном регионе?
— Судите сами. Выступая в августе 1996 года (спустя двадцать месяцев после начал боевых действий) перед журналистами, заместитель командующего ВВ МВД РФ генерал-лейтенант Станислав Кавун свидетельствовал: «Кризис, возникший в Грозном связан ещё и с тем, что внутренние войска находятся сегодня в очень тяжёлом положении. На сегодняшний день потребность войск в денежных средствах удовлетворена всего лишь на 31 процент. Было отклонено предложение финансировать группировку войск в Чечне отдельной строкой в бюджете страны, и её приходилось обеспечивать из тех скудных средств, что выделяются на внутренние войска. Это привело к тому, что мы сегодня обеспечены бронетехникой только на 40 процентов, а группировка в Чечне и того меньше — на 24 процента. Вещевое довольствие вообще на исходе. Три года солдатам выдаётся только полевое обмундирование. Лишь выпускники военных училищ получают полное вещевое довольствие. Запас продовольствия в группировке был только на 14−15 суток, а в местах постоянной дислокации частей и того меньше. К тому же действия внутренних войск в Чеченской республике, как и войск Министерства обороны, не оформлены в правовом отношении. Вот в таких сложных моральных и материальных условиях приходилось вести боевые действия».
Откровенные признания генерала — вовсе не попытка оправдаться за потерю Грозного в августе 96-го года. Это простая констатация печального факта: силовиков бросили в Чечню усмирять мятежников без надлежащей подготовки. Такое плачевное состояние было характерно и для армейских подразделений.
— Давайте о главном. Что более всего мешало выполнению поставленных боевых задач?
— Предательство. Причём на разных уровнях: начиная с высших эшелонов власти и заканчивая «источниками информации» в штабах Объединённой группировки федеральных войск. Именно предательство и измена вбили настоящий клин между армией и политическим руководством, между армией и СМИ, между офицерами и генеральским корпусом, между младшими офицерами и старшими, между армией и милицией.
Апофеозом предательства и измены можно считать август 1996 года. Брошенные на произвол судьбы, окружённые боевиками, фактически преданные, а потом и забытые своей страной, солдаты и офицеры не сумели до конца выполнить поставленные задачи. Но выполнили свой воинский долг.
С военной точки зрения, в первой чеченской кампании не было поражений. Были неудачи и большие потери во время штурма Грозного. Но в итоге город был взят и очищен от боевиков. Через полгода боевиков основательно прижали в горах, но поступила команда из Москвы: «Отставить!». И подобные вещи случались за два года войны нередко.
Слив информации, откровенное предательство в высших эшелонах власти стали обычным явлением. Военные, участвовавшие в боевых операциях, понимали, что идёт какая-то заказная война: на них продолжали спускать, как собак, новоявленных правозащитников и политиканов всех мастей, а в спину «стреляла» российская «четвёртая власть».
Чехарда примирений, постоянные переговоры противоборствующих сторон. Эти украденные у армии победы, пожалуй, самая острая после людских потерь боль. И чаще всего это случалось тогда, когда федеральные войска проводили успешные операции в предгорьях и в горах.
Но даже в таких условиях, армия смогла переломить хребет своему противнику. И если было поражение в той необъявленной войне — оно было только политическим. Военные свою задачу выполнили достойно, многие — ценой своей жизни.
— Переходим к Хасавюртовским соглашениям и наступившему долгожданному миру.
— 31 августа 1996 года принято считать днём окончания первой чеченской войны. В этот день секретарь Совета безопасности РФ, Полномочный представитель президента РФ в Чеченской республике генерал Александр Лебедь и начальник главного штаба Вооружённых сил Чечни Аслан Масхадов подписали в Хасавюрте мирные соглашения. Согласно этому документу, российские войска в течение четырёх месяцев полностью выводились из республики, а решение по статусу Чечни откладывалось на пять лет — до 31 декабря 2001 года.
Вы в своем вопросе говорили про долгожданный мир. Чтобы понять всю его хрупкость и надуманность, приведу отрывок из материала, опубликованного в газете 58-й армии «Защитник России». Ноябрь 1996 года, вывод еще не завершен: «Президент Ичкерии Зелимхан Яндарбиев подписал в последнее время ряд указов. Так, согласно одному из них, в программе общеобразовательных школ Чечни отныне вводится изучение ислама и арабского языка, а также вайнахской этики. 7 ноября глава сепаратистов подписал указ о награждении орденами и медалями ЧРИ около 150 боевиков. Как сказано в указе: «За мужество и героизм, проявленные в борьбе с российскими агрессорами в Джихаде свободы и достойный вклад в общее дело борьбы с русизмом».
Более того, подписание «мирных соглашений» позволило окончательно распространиться в республике реакционному исламскому течению под названием ваххабизм. Его щупальца проникли затем в Дагестан, Ингушетию и Кабардино-Балкарию. В республике почти не осталось русскоязычного населения. Только старики, которым некуда было выехать. А сколько погибло русских, коренных жителей Чечни — не подсчитано до сих пор!
Такое нелепое окончание первой чеченской войны спровоцировало дальнейший рост похищения людей, торговли ими. Без большой натяжки можно сказать, что это дикое направление превратилось в настоящий промысел, который занял свою нишу в экономике республики. А в горных районах большинство чеченских семей имели собственных невольников — дармовую рабочую силу.
В декабре 96-го в самом центре Грозного (!), рядом с памятником «трёх богатырей», вернее, с тем, что от него осталось после первой чеченской, заработал крупнейший на Северном Кавказе невольничий рынок. За сходную цену здесь можно было купить раба на любой вкус. Там же, на площади, расстреливали людей по новым законам шариата.
Увы, разменной монетой на рынке стал и российский солдат. В силу разных обстоятельств за пленного солдата или офицера федеральная власть и казначейство денег не платила. Это тоже печальный итог войны. Сотни, если не тысячи российских военнослужащих несколько лет гнули спину на чеченских хозяев. В Веденском и Итум-Калинском районах они выращивали горный чай, у селения Аллерой обрабатывали маковые плантации, в Ножай-Юртовском районе пасли скот, строили горную дорогу на Шатили. Судьба многих пленников до сих пор неизвестна.
— Завершающий вопрос. О горьких уроках и неоднозначных выводах. Лично вы как оцениваете первую чеченскую?
— Выскажу, наверное, непопулярную мысль. Наша армия, которая на обломках могучего государства, коим был Советский Союз, разлагалась буквально на глазах, стала подниматься на ноги во многом благодаря чеченской войне. Что ни говори, но кровавые события на Северном Кавказе заставили большинство людей, и, в первую очередь, офицеров российской армии заново оценить некоторые понятия, осознав глубину таких стержневых для военного человека истин, как долг и честь, в боевых условиях.
Считаю, что во многом этому способствовала и та система подготовки военных училищах советского периода, которая успела создать базу в умах молодых ребят, которым приходилось служить уже в новых реалиях.
И ещё. Кавказские войны сформировали целую плеяду настоящих, боевых, «непаркетных» генералов, которые в тяжелейший период новейшей российской истории проявили высокие качества защитника Отечества, не запятнав честь мундира: Анатолий Квашнин, Виктор Казанцев, Геннадий Трошев, Владимир Шаманов, Валерий Герасимов, Владимир Булгаков. Список можно продолжить. Их имена заняли достойное место в истории нашей страны. Как и имена многих их подчинённых — офицеров, прапорщиков, солдат и сержантов.
К счастью, в Кремле усвоили горькие уроки первой чеченской и сделали правильные выводы. Через три года российские полки и бригады вновь пересекли административную границу Чеченской республики и добились мира и согласия на этой земле. Причём с помощью самих чеченцев.
С окончанием второй чеченской кампании удалось остановить распад страны, установить мир и спокойствие в Северо-Кавказском регионе, сохранить и укрепить вооружённые силы.
Вопросы задавал спецкорреспондент EADaily в Сочи Николай Лизунов.