В последнем номере американского издания Foreign Affairs опубликована программная статья американского политолога и эксперта по России Томаса Грэма под заголовком «Пусть Россия остается Россией. На повестке более прагматичный подход к Москве». С июня 2002 года по февраль 2007 года Грэм был специальным помощником президента Джорджа У. Буша и одновременно директором, а затем старшим директором в Совете национальной безопасности Соединенных Штатов. С 2007 года Грэм работает в «Ассоциации Киссинджера» и в настоящее время является ее управляющим директором. Также Грэм числится одним из соучредителей проекта «Русских исследований» в Институте Джексона по глобальным вопросам Йельского университета.
Статья Грэма фактически содержит обоснование новой американской внешнеполитической стратегии по отношению к России и программу выхода из нынешнего военно-политического кризиса в двусторонних отношениях. Грэм предлагает американцам сделать шаг назад и на основании взаимных компромиссов понизить уровень конфликтности в конкурентных двусторонних отношениях.
Подводя итоги российской политике Вашингтона за прошедшую четверть века, Грэм констатировал, что с момента окончания холодной войны каждый очередной президент США при вступлении в должность обещал построить лучшие отношения с Россией. Но каждый раз по итогам очередного президентства наблюдалось лишь худшее состояние дел в двусторонних отношениях, чем в начале каденции. Так, например, нынешний президент США Дональд Трамп пообещал установить тесное партнерство с российским президентом Владимиром Путиным. Однако в результате администрация Трампа только ужесточила более конфронтационный подход, принятый предшествующей администрацией Обамы после событий на Украине 2014 года. Здесь главную опасность в подобной динамике Грэм видит в том, что с продолжающимся ухудшением отношений возрастает риск прямого военного конфликта между США и Россией.
В итоге Грэм констатирует, что политика США в отношении четырех последних президентских администраций потерпела неудачу, потому что она опиралась на стойкую иллюзию: принятая якобы правильная стратегия США может коренным образом изменить представление России о ее собственных интересах и ее базовое мировоззрение.
С одной стороны, ошибкой со стороны США было предположение, что Россия присоединится к сообществу либерально-демократических стран. С другой стороны, ошибкой американцев была сама стратегия, что их более агрессивный подход может заставить Россию отказаться от ее жизненно важных интересов.
В основе новой американской стратегии по отношению к России, предлагает Грэм, должно стать признание, что отношения между Вашингтоном и Москвой стали конкурентными с того момента, когда Соединенные Штаты стали мировой державой в конце XIX века. Отношения остаются таковыми сейчас и будут таковыми завтра, поскольку обе страны придерживаются различных концепций мирового порядка. Они преследуют противоположные цели в региональных конфликтах. Внутриполитическая культура двух стран была и остается различной.
Грэм предлагает признать, что нынешнее давление на Россию, именуемое им «остракизмом», не дает результатов и оказывается контрпродуктивным. Даже если относительная мощь России в результате подобного давления снизится, указывает Грэм, она останется ключевым игроком на мировой арене благодаря своему ядерному арсеналу, природным ресурсам, географическому центру, занимаемому в Евразии, «вето» в Совете Безопасности ООН и своему достаточно культурному населению.
Между тем, указывает Грэм, сотрудничество с Россией имеет важное значение для решения важнейших глобальных проблем, таких как изменение климата, распространение ядерного оружия и терроризм. За исключением Китая, ни одна другая страна в мире не затрагивает больше вопросов стратегического и экономического значения для Соединенных Штатов, чем Россия. И ни одна другая страна в мире не способна уничтожить Соединенные Штаты за 30 минут военного конфликта.
Поэтому Соединенным Штатам нужна в отношении России «более сбалансированная стратегия сдерживаемой конкуренции», которая позволила бы не только снизить риски возникновения ядерной войны, но и обеспечила бы основу для сотрудничества, необходимого для решения глобальных проблем. Подобная стратегия гарантировала бы европейскую безопасность и стратегическую стабильность, «принесла немного порядка на Ближний Восток» и стала бы контролировать «подъем» Китая.
Урегулирование нынешнего уровня конфликта, по Грэму, требует взаимных уступок для достижения нужного компромисса и налаживания более продуктивных отношений с Москвой. Если американские политики требуют от России умерить ее поведение, то они сами должны быть готовы отказаться от своих краткосрочных целей, особенно в урегулировании кризиса на Украине.
По существу, Грэм предлагает США вернуться к стратегии холодной войны — это стремиться к постепенным выгодам, которые продвигают долгосрочные интересы США. Вместо того чтобы пытаться убедить Москву по-другому понимать ее собственные интересы, Вашингтон должен продемонстрировать, что эти интересы можно более безопасно отстаивать как через продуманную конкуренцию с США, так и через сотрудничество с ними.
Грэм констатирует: администрация Буша, убежденная в несравненной мощи Вашингтона в «однополярном мире», проявила мало уважения к обновляемой российской мощи. Буш вышел из Договора по ПРО, еще более расширил НАТО на восток и приветствовал так называемые цветные революции в Грузии и на Украине с их антироссийским подтекстом. Администрация Обамы также действовала без уважения к российским интересам, но уже с пониманием российской силы.
В этом отношении и администрация Буша, и администрация Обамы, по словам Грэма, «были сброшены с небес на землю». Российское вторжение в Грузию в 2008 году продемонстрировало, что Россия имеет право «вето» на расширение НАТО в виде применения своей силы. Аналогичное значение имели и события 2014 года с «захватом Россией Крыма» и «дестабилизацией» на востоке Украины. Год спустя военное вмешательство России в Сирию спасло Асада от неминуемого поражения от рук поддерживаемых США повстанцев.
Грэм утверждает, что нынешняя стратегия наказания и остракизма России несовершенна. Помимо очевидного факта, что Соединенные Штаты не могут изолировать Россию против воли таких крупных держав, как Китай и Индия, эта стратегия допускает ряд серьезных ошибок.
Во-первых, она демонизирует Путина и превращает отношения с Россией в борьбу с нулевой суммой, в которой единственным приемлемым исходом любого спора является капитуляция России. Кроме того, по своим результатам внешняя политика Путина оказалась менее успешной, чем рекламировалось. Поэтому сам Путин может пойти на предложенный ему компромисс. Действия Путина на Украине только еще больше привязали эту страну к Западу и переориентировали НАТО на ее первоначальную миссию по сдерживанию России. Вмешательство Путина в американские выборы осложнило отношения с Соединенными Штатами, которые Россия должна нормализовать, чтобы привлечь больше иностранных инвестиций и создать долгосрочную альтернативу своей чрезмерной стратегической зависимости от Китая.
Путин сделал Россию главным игроком во многих геополитических конфликтах, прежде всего в Сирии. И ему еще предстоит продемонстрировать, что он может положить конец любому конфликту, что укрепит достижения России. В период экономической стагнации и распространения социально-экономического недовольства активная внешняя политика Путина рискует создавать чрезмерные напряжения. В этих условиях Путину нужно сокращать расходы. И этот императив для Путина должен открыть возможности для Соединенных Штатов обратиться к дипломатии и уменьшить бремя конкуренции с Россией, защищая при этом американские интересы.
По мнению Грэма, американские политики также виновны в том, что не принимают всерьез желание России восприниматься как великая держава. Российские лидеры убеждены, что для своего выживания Россия должна быть великой державой — одной из немногих стран, определяющих структуру, содержание и направление мировых дел. И они готовы вынести большие испытания в погоне за этим статусом. Это мышление определило глобальное поведение России с тех пор, как более 300 лет назад Петр Великий привел свою империю в Европу. После распада Советского Союза российские лидеры сосредоточились на восстановлении статуса великой державы России, как это и делали их предшественники после поражения в Крымской войне в 1850-х годах и затем снова после распада Российской империи в 1917 году.
Частью этой задачи является противодействие Соединенным Штатам, которые Путин считает главным препятствием на пути к великодержавным устремлениям России. Кремль настаивает на существовании многополярного мира. В конкретной политике Россия стремится подорвать позиции Вашингтона, сдерживая интересы США в Европе и на Ближнем Востоке и очерняя имидж Соединенных Штатов как образцовой демократии.
Стремление России к статусу великой державы определяется конкретными геополитическими требованиями. Россия вынуждена защищать обширную, малонаселенную, многонациональную страну, расположенную на массиве суши, не имеющей значительных физических барьеров и граничащей либо с мощными государствами, либо с нестабильными территориями. Исторически Россия справлялась с подобной задачей, сохраняя жесткий контроль внутри страны, создавая буферные зоны на своих границах и предотвращая появление сильной коалиции соперничающих держав. Сегодня этот российский подход противоречит интересам США на Украине, в Европе и на Ближнем Востоке, а также по отношению к Китаю.
В этом перечне особое стратегическое значение для России имеет Украина. То, что Запад считает вопиющим нарушением международного права, Кремль расценивает как необходимую самооборону.
Консолидация Европы и продолжающееся расширение НАТО ведет к вытеснению России из Европы и снижению ее голоса в континентальных делах. Поэтому Кремль и направляет усилия, чтобы использовать линии разлома внутри и между европейскими государствами и для разжигания сомнений в уязвимых членах НАТО по поводу приверженности их союзников к коллективной обороне.
На Ближний Восток Россия вернулась после 30-летнего отсутствия. Россия решила использовать Ближний Восток как арену для демонстрации своей великодержавной мощи.
Россия стала ближе к Китаю для создания стратегического противовеса Соединенным Штатам. Эти отношения помогли России противостоять Соединенным Штатам в Европе и на Ближнем Востоке, но большую озабоченность для Вашингтона вызывает расширение экономических возможностей Пекина. Россия предоставила Китаю доступ к природным ресурсам по выгодным ценам и продала этой стране сложные военные технологии. Россия поощряет рост Китая как грозного конкурента Соединенным Штатам.
Но вызов, который сейчас Россия бросает Соединенным Штатам, не имеет уровня экзистенциальной борьбы времен холодной войны. Это более ограниченное соревнование между великими державами с конкурирующими стратегическими императивами и интересами. Поэтому если Соединенные Штаты смогли договориться с Советским Союзом об укреплении глобального мира и безопасности, продвигая при этом американские интересы и ценности, то, несомненно, они смогут сделать то же самое и с Россией сегодня.
Во многих отношениях предлагаемая Грэмом стратегия будет представлять собой возвращение к традициям внешней политики США до окончания холодной войны. Эта традиция была ориентирована на перспективу, терпение и долгий срок с довольствованием в краткосрочной перспективе дополнительными выгодами. Тогда Соединенные Штаты не боялись идти на компромисс с Москвой, потому что они были уверены в своих ценностях и своем будущем. США осознавали свою великую силу, но и помнили о своих ограничениях, уважая силу своего соперника. Это тонкое понимание обозначило стратегии, которым все американские президенты эпохи холодной войны следовали, чтобы справиться с вызовом Москвы. Вернув себе добродетели своего прошлого, Соединенные Штаты могут вновь справиться с этой задачей, утверждает Грэм.
Томас Грэм предлагает следующую программу компромисса США с Россией.
1. НАТО. В Европе американские политики должны отказаться от любых амбиций дальнейшего расширения НАТО дальше на бывшие советские пространства. Вместо того чтобы обхаживать страны, которые НАТО не желает защищать военным путем, Североатлантический альянс должен укреплять свою внутреннюю сплоченность. Прекращение расширения НАТО на восток устранит главную причину посягательств России на бывшие советские государства. Но Соединенные Штаты должны по-прежнему сотрудничать с этими государствами в вопросах безопасности на двусторонней основе.
2. Украина. Необходимы два компромисса. Во-первых, чтобы развеять российские опасения, Соединенные Штаты должны сообщить Украине, что ее членство в НАТО не обсуждается. Но одновременно будет углубляться двустороннее сотрудничество в области безопасности с Киевом. Во-вторых, Киев должен будет признать присоединение Крыма к России в обмен на согласие Москвы на полную реинтеграцию Донбасса в состав Украины без предоставления какого-либо особого статуса этой территории. В рамках всеобъемлющего российско-украинского соглашения украинцы получат компенсацию за утраченное имущество в Крыму, а Украине будет предоставлен доступ к шельфовым ресурсам и гарантирован проход через Керченский пролив в порты Азовского моря.
Соединенные Штаты и ЕС постепенно ослабят свои санкции в отношении России по мере вступления в силу этих договоренностей. В то же время они предложат Украине существенный пакет помощи, направленный на содействие реформам в убеждении, что сильная, процветающая Украина является одновременно и лучшим сдерживающим фактором против будущей российской агрессии, и необходимой основой для более конструктивных российско-украинских отношений.
Грэм утверждает: сейчас настало время для смелой дипломатии в урегулировании кризиса на Украине. Недавнее избрание на Украине нового президента Владимира Зеленского, сторонники которого сейчас доминируют в парламенте, открыло путь к всеобъемлющему урегулированию украинского кризиса.
Смелая дипломатия позволила бы всем сторонам претендовать на частичную победу с учетом жестких реалий: НАТО не готово принять Украину в свои члены, Крым не вернется в состав Украины, а сепаратистское движение на Донбассе нежизнеспособно без активного участия Москвы.
3. Ближний Восток. Более разумная стратегия России также лучше учитывала бы последствия военного вмешательства Кремля на Ближнем Востоке. Именно Иран, а не Россия, представляет там главную проблему для США. Когда речь заходит об Иране, Россия имеет расходящиеся, но не обязательно противоположные интересы с интересами Соединенных Штатов. Как и Соединенные Штаты, Россия не хочет, чтобы Иран получил ядерное оружие. Как и Соединенные Штаты, Россия не хочет, чтобы Иран доминировал на Ближнем Востоке.
Москва лишь стремится создать новое равновесие в регионе, хотя и с иной конфигурацией, чем та, к которой стремится Вашингтон. Если Соединенные Штаты будут считаться с ограниченными интересами России в области безопасности в Сирии и примут Россию в качестве регионального игрока, то они, вероятно, смогут убедить Кремль сделать больше для сдерживания агрессивного поведения Ирана. Администрация Трампа уже движется в этом направлении, но требуются более энергичные усилия.
4. Контроль над вооружениями. Вашингтон также должен обновить свой подход к политике контроля над вооружениями. То, что работало последние 50 лет, больше работать не будет. Мир смещается в сторону многополярного порядка, и Китай, в частности, модернизирует свои силы. Страны разрабатывают передовые системы обычных вооружений, способные уничтожать защищенные цели, когда-то уязвимые только для ядерного оружия. Идут и разработки кибероружия, способного поставить под угрозу ядерные системы командования и управления. В результате рушится прежний режим контроля над вооружениями. Администрация Буша вышла из Договора по ПРО в 2002 году. В 2018 году администрация Трампа вышла из Договора по средним ракетам.
Тем не менее Соединенные Штаты должны продлить новый СНВ. Россия поддерживает эту меру, несмотря на колебания администрации Трампа. Договор не только укрепит транспарентность и доверие между двумя странами — важнейшие качества в период напряженных отношений, — но и станет сдерживать ускоряющуюся гонку вооружений во все более сложных и мощных видах оружия. Наиболее перспективные передовые системы — гиперзвуковое оружие и кибероружие выходят за рамки нового договора СНВ. Поэтому директивным органам необходимо разработать новый режим контроля над вооружениями, который охватывал бы новые быстро развивающиеся технологии и включал бы другие крупные державы.
Соединенные Штаты и Россия должны взять на себя инициативу, поскольку именно они обладают уникальным опытом рассмотрения теоретических и практических требований стратегической стабильности и соответствующих мер контроля над вооружениями. Вашингтон и Москва должны разработать новый режим контроля над вооружениями, а затем подкрепить его многосторонней поддержкой. В какой-то момент необходимо будет вовлекать в этот процесс Китай.
5. Китай. Соединенные Штаты не могут предотвратить возвышение Китая, но «они могут направлять растущую китайскую мощь способами, совместимыми с интересами США». Они должны сделать Россию частью этих усилий, а не толкать Россию в объятия Китая, как это сейчас делают Соединенные Штаты. Невозможно, конечно, повернуть Россию против Китая. У России есть все основания стремиться к добрым отношениям с соседом, который уже превзошел ее как крупную державу. Но Соединенные Штаты могли бы ловко поощрить другой баланс сил в Северо-Восточной Азии, который служил бы целям США.
Американская политика должна помочь умножить для России альтернативы Китаю, тем самым улучшая переговорную позицию Кремля и уменьшая риск того, что его торговые соглашения и соглашения по безопасности будут сильно наклонены в пользу Китая, как это происходит сейчас. По мере улучшения американо-российских отношений в других областях, Соединенным Штатам следует сосредоточиться на снятии тех санкций, которые препятствуют японским, южнокорейским и американским инвестициям на российском Дальнем Востоке и блокируют совместные предприятия с российскими фирмами в Средней Азии. Расширение возможностей России дало бы Кремлю больше рычагов в отношениях с Китаем, что было бы выгодно Соединенным Штатам.
6. Информационная борьба. Российские пропагандистские каналы, такие как телеканал RT, ресурс Sputnik и аккаунты в социальных сетях, представляют собой более сложную проблему. Уверенное, зрелое и утонченное демократическое общество должно быть способно с легкостью сдерживать эту угрозу, не предпринимая при этом отчаянных попыток закрытия российских изданий. Однако на фоне гипертрофированной межпартийной борьбы в Соединенных Штатах средства массовой информации и политический класс преувеличивают угрозу, обвиняя Россию в своих внутренних разногласиях и опасно сужая пространство для критических дебатов. Более конструктивный подход состоял бы в том, чтобы Соединенные Штаты и другие демократические страны способствовали повышению осведомленности об искусстве манипулирования средствами массовой информации и помогали повысить навыки критического чтения их общественности, не ослабляя энергичных дебатов, которые являются источником жизненной силы демократических обществ. Некоторые скандинавские страны и страны Балтии приложили значительные усилия для решения этих задач, но Соединенные Штаты отстали в этой сфере.
По мере того как Соединенные Штаты будут укреплять свои системы и обучать своих граждан, они должны также привлекать Россию к установлению правил «дорожного движения» в киберпространстве. Даже если такие нормы не соблюдаются в полной мере на практике, они могут служить сдерживающим фактором для наиболее тревожного поведения, подобно тому, как Женевские конвенции ограничивают вооруженные конфликты.
(1) Thomas Graham. Let Russia Be Russia. The Case for a More Pragmatic Approach to Moscow // https://www.foreignaffairs.com/articles/russia-fsu/2019−10−15/let-russia-be-russia.