Некоторые СМИ, в частности издание «Газета.ру», назвали «газовой войной» текущие переговоры между правительством Армении и российским «Газпромом» о тарифах на газ. Так ли это на самом деле и чего ожидать от «газовых переговоров» между Арменией и Россией, повысится ли цена на голубое топливо для Армении? Об этих и других вопросах армяно-российской «газовой повестки» корреспондент EADaily побеседовал с экспертом в сфере энергетической безопасности Ваге Давтяном.
— В российских СМИ назвали «газовой войной» текущие переговоры между правительством Армении и «Газпромом» по поводу тарифов на газ. Согласны ли Вы с таким определением текущих переговоров?
— Оценки «Газеты.ру», мягко говоря, преувеличены. По крайней мере, учитывая прецеденты газовых войн, сложно назвать недавнее решение властей Армении оштрафовать компанию «Газпром Армения» на 10 млн драмов (около $ 21 тыс.) проявлением воинственного настроя правительства республики в газовом вопросе. «Газовые войны» предполагают резкое повышение цен, пересмотр условий поставок с угрозой их прекращения — вспомним российско-украинский или российско-белорусский случаи. Думаю, что публикация в российском издании подобного материала — политтехнологический ход, предпринятый некоторыми элитами, желающими навредить переговорному процессу, который, кстати, уже подходит к завершению.
— Можно ли ожидать в ближайшем будущем завершения переговоров по газу между Арменией и Россией? К какому решению могут прийти стороны с учетом доступной информации о переговорах?
— Насколько мне известно, к сентябрю будут частично оглашены результаты переговоров, длящихся вот уже полгода. Пока сложно делать однозначные прогнозы относительно политики ценообразования. Ясно одно: при рассмотрении вопроса в сугубо экономическом контексте, с применением исключительно экономической методологии можно ожидать повышения цены уже в начале 2020 г. Речь может идти о повышении на порядка 10%. Подобный прогноз опирается на обобщение основных трендов на мировом энергетическом рынке, выраженной в последние два года тенденции роста цены на газ. Так, только за 2018 г. средняя цена экспортного российского газа повысилась на 23%, составив около 240 долларов США.
Если рассматривать вопрос в региональном разрезе, то, как известно, в апреле «Газпром» начал осуществлять незначительные поставки на грузинский рынок, цена для которого достигла 240 долларов. Более того, инициировав ряд мегапроектов, таких как «Северный поток-2», «Турецкий поток», «Сила Сибири» и другие, Москва взяла на себя колоссальные инвестиционные обязательства, в результате чего за последние 2 года выросли также тарифы на внутреннем российском рынке.
Армения традиционно покупала российский газ на границе по цене, которая была значительно ниже рыночной. Это было следствием проявления политической воли. Аналогичным образом могут обстоять дела и сегодня: понижение или сохранение прежней цены на границе с учетом её роста на мировом рынке будет означать, что в очередной раз сработал политический фактор. Ибо при рассмотрении вопроса в сугубо экономическом ракурсе рост цен на энергоноситель неизбежен.
— Сможет ли «Газпром Армения» оставить существующие тарифы на газ для местного потребителя неизменными за счет своей маржи и внутренней оптимизации? Вообще, насколько ёмка маржа компании «Газпром Армения»?
— Проблема уходит корнями в знаменитые газовые соглашения 2013 г., в рамках которых, помимо всего прочего, было обозначено, что маржа ЗАО «Газпром Армения» должна составлять 9%. Это, с учетом крупных инвестиционных обязательств и неутешительной динамики потребления, как тогда, так и сегодня представляется весьма сложным. Вместе с тем растет политическое и социальное давление на армянскую «дочку» российской газовой корпорации.
У компании два выхода: провести оптимизацию внутренней структуры или сократить инвестпрограмму. По поводу первого уже принято принципиальное решение о сокращении до 1000 сотрудников компании в течение 5 лет. Эта компонента весьма важна, учитывая, что в структуре внутреннего тарифа на газ доля зарплаты составляет около 20 долларов в одной тысяче кубометров. При этом речь идет не только о сокращении коллектива, но и о пересмотре фонда зарплаты, что, на мой взгляд, хотя и обеспечит некоторую стабильность, однако сгенерирует дополнительные проблемы социально-экономического характера.
Что касается пересмотра инвестпрограммы, то этот шаг также может увеличить маржинальность компании. Однако базовый вопрос заключается в том, за счет чего это будет обеспечено. Так, инвестпрограмма компании на 2018−2020 гг. утверждена в объеме около 32 млрд драмов ($ 67 млн), из которых порядка 19 млрд драмов ($ 40 млн) должны быть направлены на расширение возможностей подземного газового хранилища в Абовяне — одного из ключевых компонентов энергетической безопасности Армении.
Более того, при рассмотрении структуры тарифа важно обратить внимание также на потери газа, которые в системе составляют около 7%, что является достаточно негативным показателем.
Следовательно, для повышения своей прибыли компании необходимы не только программы оптимизации кадрового состава, но и сокращение технических потерь, которые непосредственно влияют на конечный тариф, а также пересмотр административных расходов.
— Согласно официальным заявлениям, Россия и Армения планируют разработать новое соглашение, благодаря которому сторонам станет понятно, каким образом в течение как минимум последующих пяти лет будет формироваться цена на газ. Поясните, что может означать данное соглашение?
— Речь идет о формировании механизмов, позволяющих обеспечить предсказуемость ценовой политики. Подобный механизм уже функционировал в рамках газовых соглашений 2013 г., в которых была прописана базовая цена в 189 долларов за 1000 куб. м, тогда как вплоть до 2018 г. Армения покупала газ по цене 150 долларов за тысячу кубов.
Признаться, не уверен, что на следующие 5 лет будет установлена более низкая базовая цена, учитывая макроэкономические процессы и, в частности, рост цен на рынках. Более того, можно ожидать объективное повышение нынешней цены на 10%, компенсация чего, вероятно, будет обеспечена за счет внутренних регулировок с целью сохранить действующий тариф для населения.
В случае повышения цены на границе может вновь сработать политический фактор, благодаря которому повышение цены на 15 долларов 31 декабря 2018 г. не отобразилось на внутренних тарифах.
— В рамках ЕАЭС Армения и Белоруссия настаивают на формировании единого энергетического рынка, в том числе газового. Реализуема ли данная инициатива, готовы ли к ней богатые энергоресурсами страны ЕАЭС — Россия и Казахстан?
— Решение о формировании единых рынков газа, электроэнергии, нефти и нефтепродуктов было подписано членами ЕАЭС еще в 2016 г. Данная инициатива вполне реализуема, однако подобная интеграционная модель не лишена некоторых системных изъянов. В частности, что касается Армении и Белоруссии, то в этих странах соответственно 40% и 90% электроэнергии генерируется на тепловых электростанциях, работающих на импортируемом природном газе. Соответственно, армянская и белорусская электроэнергия будет неконкурентна на евразийском общем рынке по отношению к российской или казахстанской, так как и Россия, и Казахстан обладают запасами природного газа и сами его добывают, в том числе с целью выработки электроэнергии на ТЭС. Вот почему Минск традиционно заявляет о необходимости запустить сперва общий рынок газа и лишь затем приступить к формированию электроэнергетического рынка, что, конечно, исходит также из интересов Армении, обладающей экспортоориентированной электроэнергетической системой.
Обращаясь к общему рынку газа, предлагаю развеять распространенный миф о том, что формирование такого рынка позволит обеспечить единые цены на газ для всех членов Евразийского экономического союза. Подобного вопроса в повестке ЕАЭС нет и не может быть, учитывая, например, проблему инфраструктурной оторванности Армении от других участников интеграционного объединения и необходимость включать в цены также транзитную составляющую. Общий рынок газа предполагает наличие газовой биржи, на которой стороны будут осуществлять торги в соответствии с текущей финансово-экономической конъюнктурой. Думаю, для полноценной имплементации данной модели прежде требуется сформировать мировой рынок газа, которого пока что не существует. Вот почему цены на газ столь чувствительны к колебаниям нефтяных котировок.