По оценкам Башара Асада, восстановление разрушенной инфраструктуры и городов Сирии, лежащих сегодня в руинах, обойдется Дамаску примерно в $ 200 млрд, что равно годовому валовому внутреннему продукту Греции. Где взять такие деньги истощенной войной стране, кто может прийти ей на помощь в трудную минуту и почему, разбирался корреспондент EADaily .
Одни не хотят, другие не могут — идеально для КНР
Хотя боевые действия на территории Сирийской Арабской Республики еще продолжаются, в Дамаске считают гражданскую войну по большому счету оконченной и задумываются над мирным строительством. Пока в Сирии проводили военные операции все кому не лень — одни из желания оказать помощь настрадавшемуся народу, другие с целью отхватить лакомый нефтеносный кусочек и делать на нем деньги — недостатка в обещающих «после того как» принять посильное участие в восстановлении многострадального государства не было. Однако результаты завершения военных действий понравились не всем и теперь ряды «восстановителей» сильно поредеют.
Прежде всего, из числа участников мирного строительства исчезнут страны Евросоюза и США, поскольку первым и главным условием инвестиций стран так называемой Международной коалиции (которых, между прочим, никто на сирийскую войну не приглашал и которые больше старались посеять хаос в Сирии, чем навести порядок) было и остается отстранение действующего президента от власти.
Так как реализовать эту навязчивую идею руками «демократической оппозиции» не удалось, а на то, что Асад освободит руководящую должность просто из любви и уважения к тем, кто его не любит и не уважает, оснований рассчитывать нет никаких, Брюссель и Вашингтон займут позиции созерцателей процесса. Время от времени дающих советы «как надо делать». Разумеется, с точки зрения самопровозглашенных победителей «Исламского государства»* (ИГ*, террористическая группировка, запрещена в РФ). При этом они могут попытаться сорвать усилия по восстановлению САР, о чем свидетельствуют нынешние санкции США, блокирующие сирийский экспорт или любые финансовые операции с участием национальных структур Дамаска.
Россия, Иран и Турция — три основные державы, благодаря которым была выиграна (хотя формально еще не закончена) война против ИГ*, заинтересованы в широком участии в восстановлении Сирии. Однако надо честно признать, что их экономическая мощь недостаточна для быстрого восстановления Сирии (а кому нужны стройки века, становящиеся вековыми стройками?), финансовые ресурсы сильно ограничены, да и санкции, налагаемые на них Белым домом, создают дополнительные проблемы в реализации проекта.
То есть, ситуация для входа Китая в Сирию, практически идеальна: США и ЕС помешать китайцам не могут, а Россия-Иран-Турция — не хотят.
Тихое возвращение в Ливию с ожиданием громких результатов
Начали китайцы по многовековой традиции Поднебесной не с громких лобовых атак на ситуацию, а с осторожного прощупывания околоситуационных регионов. В середине 2018 года министр иностранных дел правительства национального согласия Ливии Мухаммед Сияла и поверенный в делах Китая в Ливии Ван Циминь обсудили в Триполи возвращение китайских компаний в страну для возобновления замороженных проектов.
В годы, когда Ливией правил Муамар Каддафи, китайские государственные и частные компании подписали с ближневосточным государством множество контрактов на строительство инфраструктуры, зданий и железных дорог. После того, как в 2011 году Каддафи был убит и в стране воцарился хаос, азиатский гигант покинул Ливию и выполнение договоров заморозил. Во второй половине 2018 состоялось возвращение, которое не выглядит просто «мы пришли доделать, что не успели по причинам, от нас не зависящим» — в возвращении явно читается желание Пекина стать одним из ключевых игроков в регионе, где Поднебесная в числе протагонистов пока не значилась.
Выделенная Китаем ливийскому государству медицинская помощь на $ 6 млн выглядела скорее пробным шаром и намеком для Сирии, чем демонстрация «мы вернулись в Ливию». В то время как правительства Европы и Америки отзывали дипломатический персонал и закрывали посольства, Пекин подписал с Дамаском несколько соглашений о торгово-экономическом сотрудничестве. Основной интерес КНР в Сирии — это сталь и некоторые природные ресурсы. Китайская государственная нефтяная компания CNPC уже инвестировала в General Petroleum Corporation (GPC) и Al Furat Petroleum, две из трех крупнейших сирийских нефтяных компаний.
Кроме того, 200 китайских компаний участвовали прошлым летом в Международной торговой ярмарке в Дамаске, и Пекин, согласно данным, опубликованным The Financial Times, объявил о выделении средств в размере $ 2 млрд в качестве инвестиций в сирийскую промышленность и еще $ 23 млрд в рамках Форума сотрудничества между Китаем и арабскими государствами. В этих планах Китай следует своей обычной модели финансирования инфраструктурных проектов за рубежом, которые затем и строятся китайскими подрядчиками.
Помимо демонстрации интереса к сектору экономики, Китай занялся продвижением социальных проектов в Сирии, таких как поставка электрических трансформаторов для жилых домов и программа поддержки сирийской баскетбольной сборной, которая будет тренироваться в Пекине.
«Китай получает влияние в регионе благодаря экономическим инвестициям, а не военному вмешательству», — сказал ливийский экономист Камаль Хадамис в интервью El Confidencial, оценивая шаги Поднебесной на Ближнем Востоке.
Лучше — хозяином в Триполи, чем гостем России в Тартусе
Как показывает пример Ливии, ударная волна «китайского эффекта» в заявке на восстановление Сирии может иметь долгосрочные последствия не только для последней, но и для всего арабского мира.
Китайские компании уже подписали контракты в объеме $ 58 млн на расширение северного порта Триполи, который станет особой экономической зоной, получит новый причал, а также открытие и установку шести портальных кранов, согласно данным администрации порта. Объект, который находится ближе к Дамаску, чем сирийские порты Тартус и Латакия, контролируемые и охраняемые российскими военными, может стать воротами для стройматериалов, бульдозеров и экскаваторов, направляемых в Сирию. Конечно, Пекин может пользоваться и «российскими» портами в Сирии, но там он будет на правах гостя, а в Триполи — практически хозяином.
«Принимая во внимание, что Китай импортирует более половины нефти, добываемой на Ближнем Востоке, ливийский порт имеет статус объекта стратегического интереса и становится для Пекина одной из ключевых точек доступа в Африку и Европу», — объясняет Хадамис.
По словам ливийского эксперта, для возрождения этого порта Китай планирует построить железную дорогу Триполи — Хомс, коридор, который необходим Пекину, чтобы сократить время транспортировки грузов и избежать необходимости проходить через забитый судами Суэцкий канал.
Порт в Триполи, становящийся очередной штаб-квартирой китайской COSCO, одной из четырех крупнейших судоходных компаний в мире, превращается таким образом в важный узел амбициозной глобальной китайской стратегии «Один пояс — один путь», в ходе реализации которой Китай намерен инвестировать до $ 150 млрд в год в железные дороги, автомагистрали, порты и электростанции.
… И исключить из уравнения Израиль
С помощью этого нового Шелкового пути Пекин не только стремится увеличить свой экспорт и выиграть тендеры, но также хочет усилить свой геополитический и дипломатический вес в регионе — о чем свидетельствует тот факт, что Китай предпочел использовать ливийский порт израильскому в Тель-Авиве. Этот маневр позволит Пекину избежать формирования чувства дискомфорта у арабских стран. Да и, честно говоря, поставлять стройматериалы из Израиля в Сирию, как это бы выглядело при пользовании тель-авивским портом, представляется нонсенсом.
Азиатский гигант будет стремиться повторить в Сирии успех, достигнутый в Ираке, где многие китайские компании получили выгодные контракты на строительство и развитие инфраструктуры в послевоенный период, а КНР в целом обеспечила себе новый источник поставок нефти.
«С одной стороны, Китай стремится напрямую инвестировать в инфраструктурные активы, связанные с нефтяной промышленностью Ирака, а с другой стороны, стремится наращивать геополитическое влияние, участвуя в реконструкции Сирии, которая может стать на Ближнем Востоке одним из ключевых государств-участников проекта «Один пояс — один путь», — обобщают стратегию азиатского гиганта аналитики консалтинговой компании BMI Research в отчете за 2018 год.
Владимир Добрынин, Мадрид
*Террористическая организация, запрещена на территории РФ