Недавно Следственный комитет (СК) России возбудил уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного статьей 357 Уголовного кодекса РФ, — геноцид. Речь идет о казнях мирного населения, совершенных в 1942—1943 годах нацистскими карателями в районе деревни Жестяная Горка Новгородской области.
«Оккупантами было расстреляно более 2 600 человек, в основном это жители Ленинградской (ныне Новгородской) и Псковской областей, преимущественно русские по национальности, а также евреи и цыгане», — говорится в сообщении СК.
Публицист Владимир Линдерман отмечает в своей статье, опубликованной порталом Baltnews.lv, что, строго говоря, казни советских граждан в районе Жестяной Горки — не новость. «Еще по горячим следам войны, в декабре 1947 года, в Новгородском Кремле состоялось открытое заседание военного трибунала. На скамье подсудимых находились девятнадцать бывших военнослужащих, причастных к расправам. Но — только немцы. Хотя досудебное следствие выяснило, что среди палачей было несколько десятков жителей Латвии. Их имена установлены: Янис Цирулис, Альфонс Удровскис, Николай Крумин, Порфирий Беляев, Харийс Лиепиньш, Карлис Лацис, Бруно Загерс и другие, всего более тридцати человек», — пишет Линдерман.
Однако на процессе, по его словам, «латышский след» отсутствовал. «Причина понятна: советское руководство боялось разрушить, даже пошатнуть идеологический догмат о дружбе народов СССР. Вина за кровавые преступления целиком возлагалась на немцев, а участие прибалтийских коллаборационистов отодвигалось в тень. Верна или неверна была такая политика — тема для отдельного разговора, но факт остается фактом: каратели-латыши в судебном заседании не упоминались. К их активному розыску органы госбезопасности приступили лишь в начале 1960-х годов. Но к тому времени большинство бывших карателей благополучно прижилось в различных западных странах, правительства которых не горели желанием сотрудничать с Советским Союзом в вопросах выдачи военных преступников», — отмечает публицист.
Он ссылается на российского историка Бориса Ковалева, который в статье «Вооруженные формирования из Прибалтики на Новгородчине (1941−1943 гг.)» приводит фрагменты биографии участника казней в Жестяной Горке Яниса Цирулиса. «В 1935—1939 гг. он учился в офицерской школе, получил звание старшего лейтенанта. В 1940—1941 годах служил в территориальном корпусе Латвии. В самом начале войны дезертировал из Красной армии и оказался в полицейских частях. В 1942 году его перевели на службу в Жестяную горку. В 1944 году Цирулис оказался в латышском легионе, где он командовал одним из батальонов 34-го полка. Окончание войны застало его в Германии. Естественно, на родину он возвращаться не стал. На протяжении нескольких лет бывший каратель являлся заместителем командира так называемой латышской рабочей роты при американской армии. Принимая активное участие в деятельности латышских эмигрантских кругов в ФРГ, сделал определенную политическую карьеру — стал председателем организации „Ястребы Даугавы“».
По данным Ковалева, в ходе сбора улик чекисты нашли документы с именами жертв. Записи вели сами каратели. Вот некоторые из таких записей:
«1 февраля 1942 г. Расстрелян цыган Масальский Яков с четырехлетним сыном из дер. Лабожи.
13 августа 1942 г. Казнь четырех евреев.
28 августа 1942 г. Казнен священник Александр Петров из Гатчины.
12 февраля 1943 г. Расстрелян Васильев Иван из дер. Капустно, Иванов Василий Иванович из деревни Новая Деревня, Цигенбард Наум, еврей, зоотехник…"
Историк отмечает еще один интересный факт. В тех же краях стояли испанцы из известной «Голубой дивизии». В своих показаниях местные жители отмечают их склонность к воровству и выпивке, но в жестокости и бесчеловечности не уличают. Участия в казнях испанцы не принимали. «В деревне стояли немцы, латыши и испанцы. Самыми злыми были латыши. Они были хуже немцев. Я не помню, чтобы испанцы хоть кого-либо обидели, как, например, латыши. Этим ничего не стоило просто так избить человека палками, выстрелить» (из интервью с жителем Великого Новгорода Николаем Ивановым, чье детство пришлось на годы войны).
«Геноцид — преступление, не имеющее сроков давности. И все же едва ли Следственный комитет возбудил бы дело по прошествии стольких лет, если бы не нынешняя злобная атака на Россию. Не всегда полезно ворошить прошлое… Но в ситуации, когда политики балтийских стран уже не знают, какую несусветную чушь придумать, только бы доказать, что СССР был преступным государством, надо отвечать ударом на удар. Напомню, что 9 мая Сейм Латвии принял так называемую крымскую декларацию, которая недвусмысленно обвиняет Советский Союз в геноциде народов, проживавших на его территории, а также на „оккупированных территориях“. Вообще, парламенты и суды балтийских республик, стремясь демонизировать Россию, стали применять понятие „геноцид“ направо и налево, вопреки исторической истине и международным правовым стандартам. Решение Следственного комитета показывает, что Россия готова ответить на этот вызов», — пишет Владимир Линдерман.
В своей статье, опубликованной порталом «Sputnik Латвия», Линдерман делает предположение, что новоизбранный президент Латвии Эгилс Левитс мог быть знаком с нацистским карателем, который обвиняется в геноциде. «Янис Цирулис умер 18 ноября 1979 года. Мне удалось отыскать некролог, посвященный его уходу в мир иной. Разумеется, в нем нет ни слова о кровавых „подвигах“ покойного в Жестяной Горке. Эта глава в его биографии деликатно пропущена. Написано, что свой боевой путь Цирулис начал в 34-м полку легиона СС. Так сказать, воин без страха и упрека, а не убийца женщин и детей. Есть еще кое-что интересное. Уже покинув пост главы западногерманской организации „Ястребы Даугавы“, Янис Цирулис с 1973 по 1978 год являлся членом мюнстерского отделения „ястребов“. Именно тогда семья Левитсов переселилась из Риги на ПМЖ в Германию», — напоминает публицист.
Он отмечает, что 1973 году Эгилс Левитс окончил 12-й класс латышской гимназии в Мюнстере, которой «Ястребы Даугавы» покровительствовали. «Сам Левитс рассказывает, что уже во время учебы в мюнстерской гимназии активно включился в общественную жизнь латышской эмиграции („тримды“). И продолжил эту активность, работая преподавателем в той же гимназии. Два активиста, старый и молодой, в одном городе, в немногочисленной этнической среде… Трудно представить, что их пути не пересекались. Вообще, тесные контакты с представителями латышской эмиграции, причем самого радикального толка, заметно повлияли на мировоззрение Эгилса Левитса. Известно, например, о его сотрудничестве с бывшим руководителем „Перконкруста“ (латышская ультраправая организация. — EADaily), идеологом латышской версии нацизма Адольфом Шилде. Ну, а у Следственного комитета РФ есть основания вызвать нового президента Латвии на допрос в качестве свидетеля. Кто знает, может быть, ветеран Цирулис, посещая латышскую гимназию, рассказывал гимназистам о своем боевом пути более подробно и откровенно, чем об этом написано в его некрологе?» — заключает Линдерман.