Так получилось, что именно российские историки своими исследованиями обосновывают правомерность вмешательства Константинопольского патриархата в церковные дела на Украине. Историю превратили в политический аргумент в споре двух патриархий. 11 октября 2018 года Синод Константинопольского патриархата подтвердил намерение «предоставить автокефалию Украинской церкви» на основании «отмены действия» соборной грамоты Константинопольского патриархата 1686 года, касающейся передачи Киевской митрополии в состав Московского патриархата. Одновременно с этим на сайте Вселенского патриархата в разделе «Теологические и другие исследования» было опубликовано обоснование этого решения — исторический очерк под названием «Вселенский престол и Церковь Украины» .
Документы свидетельствуют: в начальных параграфах этого сочинения значится благодарность историку Константину Ветошникову за то, что он поделился «своими драгоценными знаниями по этой теме». Помимо Ветошникова, в сносках этого сочинения от Фанара упоминаются еще статья сотрудницы Института всеобщей истории РАН Веры Ченцовой и монография 2009 года доктора философских наук Вадима Лурье.(1) Все трое — Лурье, Ветошников и Ченцова — научно сотрудничают в проблеме друг с другом, т. е. выступают общим фронтом. Здесь мы не будем, как это обычно сейчас делается у нас в публицистике, касаться личностей, — Ветошникова и в особенности скандальной личности Лурье, но только отметим, что авторы сочинения «Вселенский престол и Церковь Украины» опираются именно на их научные идеи, что Константинопольский патриархат обладает каноническим правом вмешаться в церковные дела на Украине. Они утверждают, что в 1686 году патриарх Константинопольский и его Синод лишь временно из-за особых обстоятельств предоставили московским патриархам право поставления киевских митрополитов, но при этом они не передали им власть над канонической территорией Киевской митрополии. Времена изменились, и Вселенский патриархат лишь восстанавливает свои права на Украину.
РПЦ не преминула сразу же ответить на исторические аргументы Константинопольскому патриархату своими собственными историческими исследованиями: иерея Михаила Желтова и коллектива авторов из Церковно-научного центра «Православная Энциклопедия».(2) В конце прошлого года на эту критику своей собственной критикой ответил «играющий» за Вселенский патриархат уже упомянутый выше Ветошников.(3)
Для получения решающих аргументов в дискуссии Московский патриархат в рамках своих проектов начал публикацию документов, относящихся к вопросу присоединения Киевской митрополии к Русской церкви в конце XVII века. Ресурс «Православной энциклопедии» начал электронную публикацию документов по истории «воссоединения Киевской митрополии с Русской Православной Церковью в 1678—1686 годах». Нетрудно заметить, что заявленный проект как-то не особо двигается. Здесь опубликовано всего три документа. Одновременно на сайте Отдела внешних сношений Московской патриархии был создан раздел «В защиту единства Русской церкви» с подразделом «Церковно-исторические исследования». Но и здесь подборка документов по теме пополняется весьма медленно.
В Церковно-научном центре «Православная энциклопедия» еще осенью прошлого года было заявлено, что собираются издать полный сборник документов по проблеме переподчинения Киевской митрополии. В ответ из рядов противного лагеря «украинствующих» пытаются заранее дезавуировать эту публикацию, указывая на выборочный подбор актов, недостатки перевода с греческого и историческую с ХIХ века общую склонность к фальсификации публикуемого документального материала.
В итоге мы имеем некую большую «маленькую битву» конкретных российских историков с конкретными российскими историками вокруг проблемы наличия канонических прав на Украинскую митрополию либо Константинопольской, либо Московской патриархии. История 300-летней давности была превращена в актуальное идеологическое поле соревнования и борьбы. При этом уже можно констатировать, что аргументы российских историков в пользу РПЦ не выглядят убедительными исключительно из-за того, что «сражение» было принято ими на схоластическом поле церковного канонического права. Споры идут вокруг перетолкования переведенных с греческого терминов и вокруг содержания самих этих терминов. При этом игнорируются базовые политические основания события и сопутствовавшие конкретные обстоятельства. Со стороны историков, выступающих за права РПЦ, явно не хватает высококомпетентных специалистов в области греческой лингвистики и церковного права, а также византинистов.
Правда, возникает законный вопрос: какой смысл спорить вокруг канонического толкования и перетолкования и без того хорошо известных церковных актов, когда благодаря публикации российского историка Сергея Михайловича Соловьева (1820−1879) хорошо известно, что передача Киевской митрополии под власть Московского патриарха в 1686 году прошла решением османского визиря в ответ на просьбу российского посла. Вопрос был решен на межгосударственном, а не церковном уровне. Визирь-мусульманин приказал тогдашнему Константинопольскому патриарху Дионисию исполнить просьбу российского посла и оформить все необходимые документы, что тот и проделал при участии своего Синода. Сейчас Ветошников в научном споре ученым перстом указует на глыбу канонов, уклоняясь при этом от оценки простого факта: сколько таковые каноны стоят, если процесс в Константинопольском патриархате направлялся и руководился управляющими православной церковью мусульманскими правителями. Здесь следует обратить внимание на фундаментальный и простой факт: с середины ХV века и по сей день Вселенский патриархат пребывает в иноверном пленении. Он не самостоятелен в своих действиях.
Между тем не трудно заметить, что авторы «фанарного» очерка «Вселенский престол и Церковь Украины. Документы свидетельствуют» обходят дальней стороной подобное обстоятельство в отношении своего Вселенского патриархата в описываемой ситуации 1686 года. Правда, они пишут:
«Вселенский патриарх Дионисий IV под жестким давлением разрешил в 1686 году патриарху Московскому рукополагать каждого митрополита Киевского».
Однако кто осуществлял это «жесткое давление», об этом авторы очерка умалчивают. А было ли вообще это самое «давление» и было ли оно «жестким»?
В этом плане Вадим Лурье в своей монографии полагает, что да, давление на Константинопольский патриархат было и оно было жестким, а осуществлялось русскими дипломатами посредством турецких властей. В отличие от Лурье, Ветошников смотрит на ситуацию без «жесткости» и без «давления». Он пишет:
«Передача Киевской митрополии, согласно документам, состоялась по просьбе российских монархов, патриарха Московского и гетмана Украины с согласия Османского государства».
Здесь в версии Ветошникова надо обратить внимание на слово «согласие», а не по «прямому решению» высшего сановника Османской империи, как это было на самом деле.
Как мы уже писали выше, о решающем значении турецкого фактора в деле передачи Киевской митрополии от Константинопольского патриархата Московскому патриарху в 1864 году поведал Сергей Михайлович Соловьев в своей книге 7-й «История России с древнейших времен». В качестве источника в этом вопросе Соловьев использовал делопроизводство внешнеполитического ведомства Российского царства — Посольского приказа, т. н. посольские книги. Эти посольские книги хранятся в РГАДА и до сих пор не опубликованы. Поэтому дальше перескажем канву событий по Сергею Соловьеву.
Турецкий сюжет следует начать с посольства известного российского дипломата дьяка Прокопия Возницына в Стамбул в 1682 году. В инструкции на ведение переговоров с турками по утверждению Бахчисарайского мира Возницыну поручили, помимо основных переговоров, тайно для всех выяснить мнение патриарха Константинопольского Иакова о возможности перехода Киевской митрополии под власть патриарха Московского.
«И спрашивать ево о том пространными розговоры, а доведыватца того всякими меры, как мочно: поволит ли он, патриарх, Киевской митрополии со всеми духовными быть под благословением святейших патриархов Московских и всеа Русии».
Очевидно, что Возницын не смог исполнить этого поручения, поскольку не мог скрыть в тайне свои встречи с патриархом. Подобные контакты, как мы увидим ниже, могли осуществляться только с санкции турецких властей. Тем не менее дело было продолжено и за этим последовали конкретные дипломатические шаги в заданном направлении.
Из Москвы попытались добиться разрешения Константинопольского патриарха на поставление нового Киевского митрополита патриархом Московским. Для этого в конце 1684 года в Константинополь к патриарху Иакову с царским письмом из Москвы был направлен грек Захарий Иванов (Софир). Дело пытались решить тайным порядком. Однако патриарх Иаков ответил этому посланнику, что теперь у них, т. е. в Османской империи, смутное время, ничего сделать нельзя, а визирь при смерти и неизвестно, кто будет на его месте. По-видимому, в данном случае речь шла о великом визире Мерзифонлу Кара Мустафе-паше, исполнявшим свои обязанности с 1676 года и казненном в конце 1683 года за понесенное им сокрушительное поражение при осаде Вены. Таким образом, Константинопольский патриарх указал на решающую роль турецкого визиря в решении церковного дела, прямо касающегося Константинопольского патриархата. Однако в Москве не извлекли пользы из этого указания.
После избрания в Киеве в июле 1685 года митрополитом Киевским Гедеона Святополка-Четвертинского и его поставления в Москве патриархом Иоакимом для окончания дела оставалось решить вопрос с патриархом Константинопольским об одобрении этого неканонического действия и об окончательном переподчинении в церковном отношении Киева Москве. Для этого в Стамбул в конце 1685 года было направлено посольство во главе с подьячим Посольского приказа Никитой Алексеевым. В качестве посла от гетмана Запорожского Ивана Самойловича Алексеева сопровождал казачий «дипломат» Иван Лисица. Отсутствие в составе этого посольства высокопоставленного церковного деятеля однозначно свидетельствовало о том, что дело переподчинения Киевской митрополии имело государственный характер и касалось в первую очередь Российского царства и связанной с ним государственными узами гетманской автономии в Малороссии.
Подобная организация посольства, казалось бы, должна была свидетельствовать о том, что вопрос по Киевской митрополии изначально будет решаться в межгосударственных переговорах с Османской империей. Но этого поначалу не произошло. Алексеев, подобно предшествующей миссии Софира, решил уладить дело тайно от османских властей. В Адрианополе (Эдирне), где тогда располагалась постоянная резиденция султана, к российскому послу Алексееву явился некий царский доброжелатель грек Юрий Мецевит, который выполнял посредническую функцию между послом и патриархом.
Мецевит сообщил царскому послу:
«Когда был у патриарха грек Софир с грамотою великих государей о киевской митрополии, то я говорил святейшему, чтоб послал отпустительную грамоту о переходе киевской митрополии к московскому патриарху. Патриарх мне отвечал: без совета с другими патриархами и без созвания своей епархии митрополитов не могу этого сделать, боюсь визиря. Если стану собирать митрополитов и узнает об этом визирь и спросит, в чем дело, то мне как ему не объявить? А если мне одному решить это дело, то мое отпущение не будет иметь никакой силы, да и визирь, если об этом узнает, велит мне голову отсечь. И я без визирского указа за это дело не примусь. Я писал об этом к князю Василию Васильевичу Голицыну, и если у тебя есть указ царский, то домогайся у визиря, чтоб он приказал патриарху начинать дело».
Алексеев же в ответ упрямо твердил:
«Это дело можно патриарху сделать и без визирского указа. Визирю об этом деле вовсе не нужно знать, и запрещения патриарху от визиря никакого за это не будет».
Мецевит же в ответ объяснял:
«Нет, никак нельзя. Надо созвать митрополитов, а из этих митрополитов одни патриарху друзья, а другие недруги, и если патриарх сделает дело без визирского указа и какой-нибудь митрополит донесет, что патриарх списывался с Москвою, то патриарха сейчас казнят».
Так выяснилось, что константинопольские патриархи могут вести переговоры с царскими посланниками только с уведомления султана и по получении указа от визиря. Но Алексеев не послушал совета Мецевита (очевидно, у него были определенные на этот счет посольские инструкции) и решил все-таки вести прямые переговоры с патриархом. Для начала он наметил встретиться с пребывающим в Адрианополе Иерусалимским патриархом Досифеем. По предположению Лурье, Иерусалимский патриарх Досифей Нотара (1669−1707) в тот момент вместо Константинопольского патриарха исполнял обязанности миллет-баши — т. е. главы общины православных христиан Османской империи. Но, как и предупреждал Мецевит, патриарх Досифей отказался от встречи с послом Алексеевым, указав на необходимость получения разрешения на это от визиря. Алексеев был у визиря, получил от него разрешение и потом отправился к патриарху Иерусалимскому. На этот раз по причине турецкого разрешения тот его принял.
На встрече патриарх Досифей объяснил послу Алексееву, что Константинопольский патриарх, а его только что назначили, не может решить дело по передаче Киевской митрополии под власть Московского патриарха, поскольку подобные поступки запрещены в правилах церкви. Досифей заявил:
«Мы не дадим своего благословения. Прежде митрополиты Киевские приезжали для поставления в Царьград, и теперь бы изволили великие государи писать к нам о поставлении в Киев митрополита, и мы бы дали благословение, что вольно поставить его».
В завершении переговоров Досифей объяснил Алексееву:
«Я в это дело вступаться не буду. Как хочет константинопольский патриарх, а я и за большую казну такого дела не сделал бы, да константинопольскому патриарху нельзя сделать без визирского указа».
Т. е. решение о переподчинении Киевской митрополии — части канонической территории Вселенского патриархата — требовало верховной санкции турецких властей. Выяснив это, Алексеев продолжал гнуть свое и попытался подкупить патриарха. Он пообещал Досифею «государево жалованье». В ответ Досифей осудил устно посла, а в письмах к царям и Московскому патриарху написал, что московское правительство стремится действовать посредством подкупов:
«Не просите сие через денги, но просто веры ради и пользы верных, не якоже ныне, когда честнейший посланный [Алексеев] извещает нам, яко аще дадим граммату, дасть и милостыню, и аще не дадим — не даст. И кир Дионисею [константинопольскому патриарху], иже вопрошаше денег, отвеща он, яко имеет наказ царский прежде взяти грамматы и потом дати денег».
После подобной отповеди российскому послу Алексееву ничего не оставалось делать, как вновь отправиться к визирю и объявить ему о желании царей Ивана и Петра насчет Киевской митрополии. Визирь обещал призвать к себе Константинопольского патриарха и приказать ему исполнить царскую волю. С этими известиями Алексеев отправился к Досифею и нашел в нем совершенную перемену. На этот раз Досифей сообщил Алексееву:
«Я приискал в правилах, что вольно всякому архиерею отпустить из своей епархии к другому архиерею. Я буду уговаривать патриарха Дионисия, чтоб он исполнил волю царскую, и сам буду писать к великим государям и к патриарху Иоакиму и благословение от себя подам особо, а не вместе с Дионисием».
Дальше оказалось, что вновь назначенный турками на константинопольский патриарший престол Дионисий не сделал ни малейшего возражения российскому послу. Не ясно даже, были ли меж ними обстоятельные переговоры. Дионисий обещал во всем исполнить царскую волю, как только возвратится в Константинополь и соберет митрополитов константинопольской церкви.
Из Адрианополя Алексеев отправился в Стамбул, где и получил от Константинопольского патриарха Дионисия все нужные по делу о Киевской митрополии грамоты и письма. За это патриарх Константинопольский получил от российского посла подношение в 200 золотых и три сорока соболей. Патриарх Иерусалимский Досифей также получил за дело 200 золотых. Кроме того, патриарх Дионисий в письме просил русских царей прислать жалованье и всем архиереям Синода, подписавшимся на грамоте об уступке Киевской митрополии.
Историк Соловьев подобным образом объяснил мотивы быстрого решения турецкого визиря по делу Киевской митрополии. В Андрианополе знали о стремлении Габсбургов и поляков втянуть Россию в антитурецкую военную коалицию. Визирь говорил на этот счет послу Алексееву:
«Знаю подлинно, что польские послы просили у царского величества помощи на нас и уступали большую землю, но великие государи ваши отвечали, что с султановым величеством перемирные лета не вышли. Объяви, когда будешь в Москве, чтоб великие государи теперь султанову величеству какой-нибудь препоны не сделали, а вперед у них любовь и дружба еще более будут множиться; знаем мы, что московские великие государи славные и сильные, нет подобного им царя из христианских царей».
Историк Соловьев сделал вывод:
«Таким образом, скорым окончанием своим в Константинополе киевское дело было обязано желанию турецкого правительства угодить царям, чтоб отвратить их от союза с Польшей и Австрией».
Быстрое решение визиря, — а это был, по-видимому, Сары Сулейман-паша (1685−1687), объясняется тем, что тот срочно отправлялся на войну к османской армии, сосредоточенной под Белградом. В летнюю кампанию 1686 года Сулейман-паша потерпел сокрушительное поражение. 2 сентября 1686 года цесарцы штурмом взяли столицу Венгерского королевства Буду. Вскоре после этого турки-османы потеряли и вторую историческую столицу Венгерского королевства — Секешфехервар.
Таким образом, констатируем мы, российский посол Алексеев достиг желаемого в деле о Киевской митрополии. Никакого давления — жесткого или мягкого — на Константинопольского патриарха в деле Киевской митрополии оказано не было. На общем фоне известных турецких дел поражает, с какой легкостью был достигнут конечный результат. Турецкий сановник не попытался затянуть дело, как это случалось обычно, или потребовать от русских каких-либо ответных уступок или гарантий. Он высказал только пожелание о сохранении мира с Россией, и это при том обстоятельстве, что вступление в войну с Османской империей на стороне Антитурецкой лиги было в Москве в тот момент уже решенным вопросом.
Видимая легкость церковного переподчинения Киева Москве в 1686 году объясняется тем, что событие точно пришлось на момент геополитического перелома — военного кризиса, после которого начался непрерывный упадок Османской империи. Воинственный султан Мехмед IV (1648−1687) в 1670-е годы опрометчиво втянулся в войну сразу на несколько фронтов со своими противниками. В итоге турки после полосы относительных успехов стали терпеть одно поражение за другим. Перелом в войне и пришелся на 1683−1686 годы, когда Москва попыталась решить несколько своих стратегических задач, среди которых и было переподчинение Киевской митрополии. Воссоздание Киевской митрополии, подчиненной Московскому патриарху, способствовало стабилизации вассального казачьего гетманства в Малороссии.
Итак, формальное переподчинение Киевской митрополии Московскому патриарху совершилось благодаря решению иноверных властей Османской империи. В своих отношениях с российскими царями и Московским патриархом в 1686 году патриарх Константинопольский и тройка других восточных патриархов были абсолютно несамостоятельны. Они существовали в рамках «иноверного пленения». В отношении власти султана Константинопольский патриарх действовал по известному принципу «Воздадите кесарю кесарево». Вместе с тем Константинопольский патриарх сам входил в османскую администрацию как глава всех православных в Османской империи. Константинопольский патриарх обладал административной и судебной властью над ними.
Одновременно османские власти делали со своими администраторами — константинопольскими патриархами, — что им заблагорассудится. В итоге чехарды, определяемой решениями османов, Константинопольский патриарх Парфений IV (1667−1684) имел пять разных по времени патриаршеств, патриарх Яков (1681−1688) — три патриаршества, а переподчинивший Киевскую митрополию патриарх Дионисий IV (1682−1695) — также пять патриаршеств. Участвовавший в переговорах в Адрианополе патриарх Иерусалимский Досифей позднее писал, что заявил послу Никите Алексееву: «Дастся… Киев в опеку Москве через господствующую тиранию, до наступления божественного расчета». Под «тиранией» Досифей понимал власть турок.
Другой существенный момент — это прямо связанная с «тиранией» коррупция высших иерархов православной церкви в Османской империи. Наблюдавший в Киеве все действия гетмана Самойловича и казачьей старшины по поставлению митрополита Киевского Гедеона полковник русской военной службы шотландец Патрик Гордон писал в своем дневнике о проблеме переподчинения следующее:
«Наконец, будучи убеждаем, он [Гедеон] все же изъявил согласие, однако на том условии, что будет поставлен и получит благословение от патриарха Московского, а не Константинопольского, ссылаясь на многие причины, хотя из [боязни] скандала и оскорбления не разглашая их, как то: оный патриархат [Константинопольский] уже долгое время и ныне всецело подвержен симонии и пребывает под властью наследственного врага Христианского мира, к коему не может быть никаких надежных просьб и свободных обращений».(4)
Благосостояние Константинопольского и других восточных патриархов с их церквями в Османской империи в значительной мере зависело от милостыни русских государей, признанных этими патриархами единственными в христианском мире православными царями. Формула милостыни была такова: «И вашеми архипастырству те соболи принять и о нашем государском здравии всесильного Бога молити». Продажность по делам прикрывалась подаяниями и милостынями, которую восточные патриархи не стеснялись и вымогать. По окончании одного дела в Стамбуле в ту эпоху один российский посол докладывал в Москву:
«Да по вашему же великого государя, указу я, холоп твой, у святейших патриархов, у Антиохийского, у Иеросалимского, святейшему Никону прощателные и разрешительные грамоты взял, а Царегородцкой, государь, и Александрийской патриархи, хотят, чтоб я, холоп твой, от того им дал дачю болшою, по се число своих грамот не отдадут».
Аналогичным образом в 1686 году в отношении патриарха Константинопольского и патриарха Иерусалимского и, по-видимому, визиря российский посланник действовал известным методом на Востоке — подкупа-подарка. При случае Константинопольский патриарх сам бы продал Киевскую митрополию, не будь над ним страха турок и предложи ему посол достаточную сумму. Однако в конкретной ситуации 1686 года Константинопольский и Иерусалимский патриархи получили большую, но лишь фиксированную сумму от сделки. И это из-за того, что не они принимали главное решение по делу, а иноверные турки.
Таким образом, для открытия подлинных обстоятельств дела переподчинения Киевской митрополии необходимо вести не дискуссии с Ветошниковым по каноническим вопросам, а опубликовать нужные по делу материалы посольских книг, с которыми в свое время ознакомился историк Соловьев. Пусть даже эти материалы будут свидетельствовать о подкупе российским дипломатом османских сановников и восточных патриархов. Подобные факты будут компрометировать Вселенский патриархат. Далее следует обратить внимание на аналогии. Находящийся в «пленении» в Стамбуле Константинопольский патриарх Варфоломей в момент геополитического кризиса на постсоветском пространстве был подвигнут вмешаться в церковные дела на Украине чужой и враждебной православным христианам властью. О его мотивах также можно судить по аналогии с событиями 1686 года.
Дмитрий Семушин
(1) Vetochnikov K. La «concession» de la métropole de Kiev au patriarche de Moscou en 1686: Analyse canonique, Proceedings of the 23rd International Congress of Byzantine studies, Belgrade, 22−27 August 2016: Round Tables, Ред. Bojana Krsmanović, Ljubomir Milanović, Белград, 2016. С. 780−784. См. русский перевод: Ветошников Константин. «Передача» Киевской митрополии Московскому патриархату в 1686 году: канонический анализ [https://risu.org.ua/ru/index/monitoring/religious_digest/65 569/].
Лурье В. К. Русское православие между Киевом и Москвой. М., 2009; Ченцова В. Г. Синодальное решение 1686 г. о Киевской митрополии, Древняя Русь // Вопросы медиевистики. 2017. № 2 (68). С. 89−110.
(2) Желтов М. Историко-канонические основания единства Русской Церкви // Церковь и время. 2018. № 3/84. С. 29−95. [https://pravoslavie.ru/116 071.html].
Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия». Комментарии к документу Константинопольской Патриархии «Вселенский престол и Украинская Церковь. Говорят тексты». [https://pravoslavie.ru/116 317.html].
(3) Ветошников Константин. Ответ на аргументы представителей РПЦ о «полной передаче» Москве юрисдикции над Киевской митрополией в 1686 г. [https://credo.press/221 236/].
(4) Гордон Патрик. Дневник, 1684—1689. М., 2009. С. 73.