Госдума приняла поправки в закон об информации. С одобрением Совфеда и подписью президента они вступят в силу. Власть решила бороться с «недостоверной общественно значимой информацией, распространяемой под видом достоверных сообщений». Дело за малым: определиться с тем, что такое дезинформация. А это не так просто, как кажется.
Критерий, позволяющий отличить общественно значимую дезинформацию от «незначимой», назван. Это угроза личной безопасности граждан, а также общественной и экономической безопасности страны. Но, повторим, в поправках, в самом законе «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», вообще в российском законодательстве нет юридического определения лжи, дезинформации, недостоверной информации. Вокруг нас только бытовые определения: народные и художественные, а также научные: этические, логические, философские.
Единственная зацепка, которой может оперировать суд, обращаясь к этому и другим законам, — наречие «заведомо», косвенно указывающее на злой умысел. В данном случае: «правонарушением является распространение заведомо недостоверной информации», иными словами, должен быть доказан умысел.
Но прямая ложь — один из самых примитивных инструментов информационной или конкурентной борьбы. Поправки в закон об информации позволят справиться с блогерами, фантазирующими о количестве жертв ЧП, о панике вкладчиков какого-то банка и т. п. Число жертв определяется юридически по объективным данным, а в отделениях банков работают видеокамеры. Заведомая ложь доказуема. Да и то только в тех случаях, когда дезинформацию невозможно оформить в виде «мнения». Или снабдив «вопросительным знаком». Или указав на «безотносительность» примера к вышесказанному. Для большей безопасности еще и отбив за абзацем три звездочки (***).
Инструменты лжи «солидных» СМИ и институтов изощреннее. Это манипуляции, в основе которых тенденциозность, избирательность, недосказанность. Как объяснял на своих мастер-классах один из первых популяризаторов НЛП в России Сергей Ильинский:
«Если вас спросили, как пройти на Житомир, а вы показали дорогу на Бердичев, — это ложь. Но если вы так описали дорогу на Житомир, что человеку захотелось пойти в Бердичев, — это манипуляция».
Заезженный, но непревзойденный пример манипуляции — анекдот о забеге советского и американского лидеров и сообщении советской прессы о результате: «Брежнев был вторым, Рейган — предпоследним». Лжи, недостоверной информации, здесь точно нет. Хотя «заведомая» конструкция подачи есть. Парадокс. (Возможно, и анекдот сочинен не в СССР, т. е. сам является манипуляцией, но это другая тема.)
Тем более, что требование сообщать «всю» правду неосуществимо, хотя такая обязанность свидетеля и закреплена в англосаксонском праве: tell the truth, the whole truth and nothing but the truth (говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды). В нашем обиходе фраза почему-то исказилась и возникла тавтология: «Говорить правду, только правду и ничего, кроме правды». Наверное, потому, что мы не такие циничные, как бритты, и понимаем, что сообщить «всю» правду свидетель просто не может. Он не знает, что существенной информацией может оказаться его чих у двери дома, где совершено преступление. Первоклассник, обожающий сборники «детективных задач», быстро натаскивается ловить преступников по таким подсказкам. Но как быть СМИ?
СМИ всегда будут находиться под дамокловым мечом «односторонности освещения». И как, сказал замечательный военкор Александр Коц: «Стажёрам придётся почки продавать». Чтобы уплатить драконовские штрафы за упоминание событий, которые позже будут признаны фейком. Или за неупоминание иной стороны события, что привело к искажению сути произошедшего?
Действительно, доказать наличие умысла на ложь, дезинформацию, создание фейка можно, лишь изучив комплекс данных о самом распространителе недостоверной информации, его связи и мотивы «упорства в заблуждениях». А это сразу будет названо «инквизицией» и «охотой на ведьм».
Хотя всё может быть «не тем, чем кажется». Скажем, какой-то источник нарабатывает репутацию оппозиционного («объективного»), чтобы в час икс использовать новое реноме с максимальной пользой. Но это тем более не наша тема.
***
Безотносительно ко всему (!) вышесказанному, рассмотрим модный информационный тренд — освещение результатов постоянного телефонного опроса ВЦИОМ о доверии российским политикам. Вообще-то опрос проводится нон-стоп с января 2006 года. Тогда он включал шесть политиков: Владимира Путина, Сергея Шойгу, Дмитрия Медведева, Владимира Жириновского, Геннадия Зюганова и Сергея Миронова. Только в 2014 году список, наконец, пополнил Сергей Лавров, в конце 2016-го титула политика удостоился Алексей Навальный, а в 2017-м политиками стали и почему-то остаются ими до сих пор Павел Грудинин и Ксения Собчак. Итого 10 человек, вершащих судьбы России.
Повторим, опрос проводится полных 13 лет. Иногда СМИ замечали его и ранее, с периодичностью раз в год-полтора. А сейчас перманентный опрос превратился в перманентную сенсацию: «Доверие россиян к Путину рекордно упало!». Мы не можем осуждать коллег: информационное поле цветет и пахнет, травку приходится косить быстро, не копаясь в корнях — первоисточниках. Редакции выхватывают самое «вкусное» из пресс-релизов или, чего греха таить, из новостей других СМИ, лишь меняя последовательность слов и абзацев и поиграв в синонимы (чтобы попасть в агрегатор новостей).
Просто заголовки со ссылкой на данные опроса ВЦИОМ: «Рейтинг доверия к Владимиру Путину упал до минимумов», «ВЦИОМ вновь зафиксировал снижение рейтинга доверия Путину» и т. п. Ключевая цифра: уровень доверия президенту России Владимиру Путину упал за неделю с 33,5% до 32,8%.
Большинство СМИ и блогеров этим и удовлетворяются. И слава богу! Потому что некоторые, наиболее добросовестные СМИ, наносят читателям удар по мозгам, чреватый развитием шизофрении. Они попутно сообщают своей аудитории, что, по данным того же ВЦИОМа, уровень одобрения деятельности президента составил… 64,3%. Это как? Не доверяю, но одобряю?
И это не последний сюрприз от центра. Читатель не понимает! Он испуган! Либо болен он, либо треть населения России (64,3% минус 32,8%), которая одобряет, не доверяя, либо всё это какой-то анекдот из серии «социологи шутят». Читатель лезет на сайт ВЦИОМ: «Исследования» => «Доверие политикам» и впадает в ступор: рейтинг НЕдоверия («не» выделено заглавными буквами в таблице ВЦИОМ) Владимиру Путину составляет… 6,6%. Причем он снизился за неделю с 7,7%! А в январе Путину не доверяли — о ужас! — 8,1%.
«Что это было?» — как говорят в американских ужастиках. Гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров пару лет назад, отвечая на вопрос о методиках опроса, назвал две основные. «Закрытый» вопрос (он также называется общим) требует ответа «да» или «нет». Например: «Доверяете ли вы политику NN?» «Открытый» («специальный») вопрос предлагает респонденту самому ответить на вопрос, кому он больше всего доверяет. Запомните именно эту формулировку из уст гендиректора ВЦИОМ: «Назовите тех политиков, которым вы больше всего доверяете». Точнее, слова «больше всего». Правда, в интерпретации Федорова «открытые» вопросы стали какими-то «полуоткрытыми»: «Можно назвать до пяти-шести вариантов». Похоже, Федоров рассказывал как раз об обсуждаемом здесь опросе.
Что ж, так даже лучше. Итак, вопрос, одобряете ли вы деятельность Владимира Путина на посту президента, явно закрытый (общий): да/нет. Полученный ответ — 64,3% одобряют. Но как же получились 32,8% «доверия» к Владимиру Путину при «открытом» вопросе?
А теперь следите за руками. Официальный вопрос ВЦИОМ респондентам на его сайте звучит почти как цитата из романа Льва Толстого: «„Все мы одним людям доверяем, другим — нет. А если говорить о политиках, кому Вы доверяете, а кому — не доверили бы решение важных государственных вопросов?“ (Открытый вопрос, любое число ответов)».
Ну, во-первых, не «любое», а «любое из 10 возможных по числу политиков в списке». А, во-вторых, так ли в точности звучит вопрос по телефону? Это всего лишь вопрос автора самому себе. И он отвечает на него (себе) так: «Это сомнительно». Очень похоже на то, что вопросы по телефону задаются чуть иначе, в том ключе, который Федоров озвучил два года назад: «Назовите тех политиков, которым вы больше всего (!) доверяете (не доверяете)». Впрочем, и на сайте вопрос задан «мутновато».
Судите сами. Вот фрагмент таблицы ВЦИОМ с данными на 24 февраля, опубликованными 7 марта (на сайте ВЦИОМ уже доступны данные и за 3 марта, но не будем пока предвосхищать реакцию на них).
| политик | Доверие | НЕдоверие |
| Путин В. В. | 32,8 | 6,6 |
| Шойгу С. К. | 14,7 | 2,8 |
| Лавров С. В. | 14,1 | 0,2 |
| Медведев Д. А. | 8,1 | 24,0 |
| Жириновский В. В. | 9,8 | 25,2 |
| Зюганов Г. А. | 6,1 | 10,7 |
| Грудинин П. Н. | 2,8 | 0,7 |
| Миронов С. М. | 1,4 | 2,5 |
| Навальный А. А. | 1,3 | 2,1 |
| Собчак К. А. | 0,1 | 2,6 |
Допустим, вопрос по телефону задается так, как указано на сайте, и респонденту четко объясняется, что он может выразить доверие или недоверие любому числу политиков из списка.
Как минимум пятерых политиков (Путин, Шойгу, Лавров, Медведев, Миронов) можно считать одной командой. Нет даже намека на какой-то антагонизм между ними. Тем не менее из данных ВЦИОМ можно сделать вывод, что те, кто доверяет Шойгу или Лаврову, не доверяют Путину и наоборот. Иначе сумма баллов доверия хотя бы иногда превышала 100. Но такого за 13 лет, кажется, не бывало. В частности, сумма баллов (процентов) доверия на 24 февраля — 91,2. Что вполне объяснимо с учетом неопределившихся.
Похоже, что большинство опрашиваемых почему-то считает, что может выразить доверие и недоверие только одному политику. Ага. К тому, к которому «больше всего». Респондентов будто подталкивают к выбору: или — или. Или Путин, или Шойгу. Или Путин, или Лавров. Но не: и — и. Тогда да, общая сумма баллов за 100 не выйдет.
Подозрения усиливает и то, что сумма баллов недоверия также не выходит за 100. Не говоря о таких мелочах, как баллы, например, Собчак. Ей доверяют 0,1% опрошенных, а не доверяют всего 2,6%?! Или это процент тех, кто не доверяет ей именно больше (!), чем всем остальным?
Таким образом, на наш сугубо субъективный и непрофессиональный взгляд, 32,8% «доверия» к Путину — это не показатель доверия, а лишь «командный рейтинг». Ему также доверяет та треть опрошенных, которая вместе с этой третью одобряет его деятельность на посту президента. Просто кто-то из респондентов чуть больше симпатизирует Шойгу, кто-то Лаврову, скажем, считая, что их герой оказывает на политику президента наиболее благотворное влияние. Что ж, Россия — демократическая страна с коллективным руководством.
Главное, цифры становятся с головы на ноги: почти две трети Путину доверяют (а треть доверяет больше, чем остальным членам правительства), треть — не доверяет (а под 7% не доверяют больше, чем всем остальным) или не определилась. Не трагедия для власти.
Вопрос в другом. Каким образом при абсолютнейшей добросовестности ВЦИОМ и высочайшем интеллектуальном и профессиональном уровне его руководства «так получается», что объективнейшие результаты его опроса по независящим от него обстоятельствам превращаются в фейк, тиражируемый СМИ? А антироссийские СМИ так просто кипятком гудят: тирана свергнут с четверга на пятницу, абзац империи, Сибирь — Китаю, Воронеж — Украине.
Ведь сам ВЦИОМ не «фейкомёт»! Вдумчивому читателю, прочитав новость глупых СМИ и изумившись, достаточно лишь зайти на сайт ВЦИОМ, скачать и изучить первоисточник — скромненькую экселевскую табличку! И вам откроется истина. Хорошо бы, конечно, этому вдумчивому читателю провести собственное расследование и выяснить, как именно, какими в точности словами социологи задают вопрос респондентам по телефону, и почему те понимают вопрос как-то не совсем правильно. Но ведь «опухнешь» каждую новость проверять.
А пока в душе такое чувство, будто ВЦИОМ послал меня на Бердичев.
Альберт Акопян (Урумов)