Создание на северо-востоке Сирии «буферной зоны», или «зоны безопасности», идея которой с разной степенью настойчивости продвигается Турцией с 2014 года, к нынешнему этапу подошло к критической точке. Анкара заняла предельно ультимативную позицию, заявляя, что такая зона появится в любом случае: или в совместном с её партнёрами режиме, или в одностороннем порядке, сугубо усилиями турецкой стороны. Большей частью ультимативный тон имеет адресатом Соединённые Штаты. Именно американские войска и подопечные им формирования арабо-курдского альянса «Сирийские демократические силы» (СДС, ведущую роль в его составе играют курдские «Отряды народной самообороны», YPG, признанные официальной Анкарой «террористической организацией») выступают ныне доминирующей силой «на земле» в северо-восточном регионе Сирии. И именно после объявленного Дональдом Трампом в минувшем декабре начала вывода войск США из САР его турецкий коллега Реджеп Тайип Эрдоган взял на вооружение максимально категоричную риторику относительно необходимости инсталлирования «буферной зоны».
Планы Турции по северо-востоку Сирии предполагают полное вытеснение курдских YPG с территории глубиной от 30 до 40 километров к югу от турецкой границы с последующим созданием там «буферной зоны», или «зоны безопасности». Анкара также выступает за скорейшее формирование военной и гражданской администрации города Манбидж (северо-восток провинции Алеппо) и согласование с ней списка членов этих местных управленческих структур. При этом турецкая сторона против включения в состав будущей администрации Манбиджа лиц, близких к «террористам» YPG или замеченных в сотрудничестве с ними.
Позиции России и Ирана в вопросе «буфера» Турция не может игнорировать, ведь они её партнёры по известному трёхстороннему формату стран — гарантов сирийского урегулирования на платформе астанинского процесса. Но с американцами у военно-политического руководства Турции совершенно другой уровень обсуждения данной темы — строго предметный и с более высокими ставками на кону.
Москва и Тегеран по итогам состоявшейся 14 февраля в Сочи очередной трёхсторонней встречи стран — гарантов по Сирии обобщили свой подход к созданию зоны следующим образом: мнение законного правительства САР должно быть учтено в любом случае. Если же Анкара согласится привлечь Дамаск к обсуждению вопроса и тем более воспользоваться его услугами при создании «буфера», для чего уже есть определённая база в виде Аданского договора 1998 года между Турцией и Сирией*, то действия турецкой стороны найдут ещё большее одобрение у России и Ирана. Однако Эрдоган не торопится возобновлять давно назревший диалог с Башаром Асадом, ибо это чревато вступлением Анкары в противоречие со всем её прежним курсом на отторжение «сирийского режима» и пересмотром выстроенной годами системы отношений с политическими и военными противниками Дамаска в рядах так называемой умеренной оппозиции.
С американцами турецкому лидеру в создавшейся ситуации договариваться менее проблематично: будущие договорённости будут лишены указанных рисков. К тому же Анкара стремится вывести в эпицентр своих требований курдский вопрос, а это опять-таки возможно только в диалоге с Вашингтоном, от настроений которого сирийские курды зависели и продолжают зависеть в первую очередь.
28 февраля — 1 марта в Анкаре прошло второе заседание совместной турецко-американской целевой группы, созданной с целью координации процесса вывода войск США из Сирии. По настоянию Турции одна из ключевых тем обсуждения группы — создание «буферной зоны». Как отмечают вашингтонские аналитики, консультации союзников по НАТО активизировались после того, как президент Трамп сначала объявил, что США выведут свой двухтысячный контингент из Сирии, а затем, после настоятельных рекомендаций советников в Белом доме и руководства Пентагона, согласился оставить 200 солдат и офицеров на северо-востоке САР. Позже стало известно, что примерно такое же количество американских военных под видом «миротворцев» планируется сохранить и в районе Ат-Танф провинции Хомс, вокруг которого США в одностороннем порядке создали свою «буферную зону» глубиной в 50 километров.
Пентагон оставляет военных на сирийской территории без указания даже приблизительных сроков пролонгации их присутствия в арабской республике. Таким образом, правильнее говорить не о полном отводе американских войск из Сирии на базы в Ираке и Иордании, а лишь о значительном сокращении количественных параметров сирийской миссии США. В связи с этим у Анкары возникла масса вопросов к Вашингтону, а вместе с ними ощущается вышеуказанный рост ультимативности и претенциозности в турецких речах.
Турция выступает категорически против того, чтобы американские базы на востоке Сирии после вывода войск США из арабской республики перешли под контроль «террористов» YPG. Анкара требует от Вашингтона передачи этих баз ВС Турции либо их полного уничтожения. Согласно источникам турецкого государственного информагентства Anadolu, в ходе второго заседания целевой группы в Анкаре до сведения американской стороны было доведено, что, если США не учтут обеспокоенность Турции относительно YPG, а также если они не будут координировать свои действия в САР, включая вывод войск, с турецким партнёром, последний оставит за собой право на использование «международно признанного права на самооборону».
По данным источников «Анатолийского агентства», Турция вместе с тем дала понять США, что готова сотрудничать со всеми внешними силами, которые помогут ей в деле недопущения появления на политической карте региона образования под наименованием «Сирийский Курдистан». Такими внешними силами на востоке Сирии могут стать проиранские группировки или подразделения Военной полиции России.
Соединённые Штаты в свою очередь поставили Турцию в известность о предварительном графике вывода основных сил из Сирии до начала лета текущего года. Хотя, как подчёркивается, график передислокации из арабской республики «может быть скорректирован в зависимости от ситуации на местах». Обсуждался ли вопрос сохранения ограниченного присутствия Пентагона «на земле» в Сирии (200+200 американских «миротворцев»), не указывается.
Решение оставить в Сирии примерно пятую часть нынешнего контингента США было озвучено 21 февраля — вслед за тем, как Трамп провёл по телефону переговоры с Эрдоганом. В заявлении американской администрации по итогам беседы отмечалось, что лидеры двух стран договорились в отношении Сирии «продолжить координацию в вопросе создания безопасной зоны» на севере арабской страны. Позднее высокопоставленный чиновник администрации США в беседе с агентством Reuters пояснил, что принятое решение об «американских миротворцах» прорабатывалось в течение некоторого времени. Между тем остаются открытыми вопросы о том, как долго военные США в рамках их новой «миротворческой миссии» будут оставаться в Сирии, в каких именно районах они будут развернуты и каков мандат самой этой миссии.
До озвученного Белым домом решения о размещении в Сирии ограниченного «миротворческого контингента» командующий вооружёнными формированиями СДС Мазлум Кобани 18 февраля призвал оставить на северо-востоке САР около 1000−1500 военнослужащих международных сил для того, чтобы помочь в борьбе с остатками боевиков террористической группировки ДАИШ («Исламское государство»*, ИГ*, ИГИЛ* — запрещена в России). Курдский командир (напомним, ведущую роль в составе СДС играют курдские отряды YPG) также выразил надежду на то, что США остановят реализацию плана по полному выводу своих войск с территории Сирии. «Мы бы хотели иметь прикрытие с воздуха, воздушную поддержку и силы на земле для координации с нами», — сказал Кобани небольшой группе журналистов после переговоров с американскими военными на авиабазе в неназванном месте на северо-востоке Сирии.
Как отметил тогда командующий СДС, состоялось обсуждение возможной поддержки арабо-курдского альянса со стороны французских и британских войск в Сирии. Кроме того, он указал, что хотел, чтобы хотя бы «небольшая группа американских сил» также осталась на сирийской территории.
По информации СМИ, глава Центрального командования ВС США (CENTCOM) генерал Джозеф Вотел после встречи с Мазлумом Кобани в свою очередь заявил, что всё ещё выполняет приказ президента Дональда Трампа о полном выводе американских войск из Сирии.
Ранее было объявлено, что Соединённые Штаты не пойдут на «резкий» вывод своих войск и планируют провести его при «тесных консультациях» с союзниками в регионе, что подразумевало прежде всего координацию действий с Турцией. Об этом, выступая 17 февраля на Мюнхенской конференции по безопасности, заявил спецпредставитель США по Сирии Джеймс Джеффри.
По сведениям The Wall Street Journal, Министерство обороны США готовилось завершить вывод войск из Сирии до конца апреля текущего года. Значительная часть войск должна была покинуть арабскую республику уже в середине марта. Полный вывод американского контингента планировалось осуществить до начала мая.
Анкара с самого начала антиигиловской миссии США и их коалиции в Сирии неохотно, но мирилась с сотрудничеством американцев и ополчения сирийских курдов. Основным аргументом для такого взаимодействия США с YPG, объявленного Турцией «террористической организацией», была необходимость полного разгрома ИГ* на «западном фронте» (Сирия) борьбы с «халифатом». По мере достижения данной цели, турки стали откровенно выдавливать американцев из САР и шантажировать своей новой операцией в Сирии против «курдских террористов». Между тем, по мнению некоторых экспертов, Анкара на самом деле не заинтересована, во всяком случае на нынешнем этапе, в полном сворачивании американского военного присутствия в САР. Эрдоган и его генералы не прочь дождаться от американских партнёров завершения «грязной работы» не только в деле необратимого разрушения военного потенциала ИГ*, но и, к примеру, в вопросе формирования местных администраций на территориях северо-востока Сирии, находящихся вне контроля Дамаска. Резкий уход американцев из САР чреват для Турции не менее быстрым броском правительственных войск Башара Асада в «Сирийский Курдистан». Если тем же России и Ирану придётся выбирать между турецким вторжением в контролируемые курдами районы и указанным броском Асада, то они, безусловно, предпочтут последний, в чём Анкара отдаёт себе отчёт.
К тому же есть и демографический фактор, обещающий Турции существенно больше проблем, чем те, с которыми она столкнулась и не без серьёзного напряжения собственных сил смогла «переварить» в ходе двух предыдущих военных вторжений вглубь сирийской территории**.
Эксперты указывают, что около 850 тыс. человек в настоящее время проживают в предполагаемой Турцией «зоне безопасности» глубиной до 40 километров, ограниченной реками Евфрат на западе и Тигр на востоке. Среди них 650 тыс. курдов (76%), 180 тыс. арабов-суннитов (21%), 10 тыс. туркоманов (1%) и 10 тыс. христиан (1%). При этом только один из пяти районов, входящих в эту зону, — Тель-Абьяд — имеет арабское большинство. Даже за исключением Кобани на западе и Камышлы («столица» условного Сирийского Курдистана) на востоке население «буферной зоны» всё равно окажется преимущественно курдским, как бы Анкара не пыталась убедить американцев в обратном. Многие из местных курдов, без сомнения, предпочитают сохранение нынешнего статус-кво и рассматривают Турцию как абсолютно враждебную внешнюю силу***.
Турция сконцентрировала мощную ударную группировку на границе с арабской республикой по линии сирийских районов Кобани (провинция Алеппо) — Тель-Абьяд (провинция Ракка) — Рас-эль-Айн (провинция Хасаке). В авангарде стянутого «бронетанкового кулака» и сил армейского спецназа — около 16 тыс. турецких военнослужащих и 10 тыс. «умеренных боевиков» сколоченного Анкарой так называемого Национального фронта освобождения Сирии. Это своеобразное «вещественное доказательство» планов Турции в продолжающемся диалоге с США.
Найдёт ли оно воплощение в непосредственном силовом сценарии, при котором турецкая армия решится на третье вторжение в Северную Сирию с последующим созданием там «буферной зоны», остаётся под большим вопросом. При всей нескрываемой раздражённости турецкого военно-политического руководства привлечённых к будущей операции сил на сирийской границе и его настрое «сейчас или никогда» сохраняются серьёзные опасения по поводу ожидаемо резкого ухудшения отношений с США и регресса в партнёрстве с Россией и Ираном.
Многое, что сейчас декларируется турецким правительством и генералитетом, имеет привязку к очередной избирательной кампании в стране, где 31 марта пройдут выборы в местные органы власти. Эрдоган и правящая Партия справедливости и развития просто не могут позволить себе показаться слабыми в отстаивании интересов обеспечения национальной безопасности. Поэтому следует ожидать прояснения вопроса с созданием «буферной зоны» в Сирии по итогам местных выборов, в более спокойной и располагающей к большей внешнеполитической трезвости обстановке.
*Соглашение, заключённое между Анкарой и Дамаском 20 октября 1998 года в турецкой Адане, обязывает власти Сирии предотвращать любую террористическую угрозу Турции, исходящую с сирийской территории. Аданское соглашение было впоследствии расширено путём подписания 21 декабря 2010 года нового турецко-сирийского договора «О сотрудничестве против терроризма и террористических организаций». Соглашение из 23 пунктов предусматривало совместную борьбу с «террористическими организациями», главным образом с Рабочей партией Курдистана (РПК) и её ответвлениями в ближневосточном регионе. Аданский договор был заключён на фоне отказа Дамаска в предоставлении убежища лидеру РПК Абдулле Оджалану.
**Турецкая армия и союзные ей формирования так называемой Свободной сирийской армии уже провели две операции на севере Сирии. Первой была кампания под кодовым названием «Щит Евфрата» в северной части провинции Алеппо против террористов ИГ* с августа 2016 г. по март 2017 г. Вторая операция, «Оливковая ветвь» (январь — март 2018), проведена в регионе Африн на северо-западе указанной провинции против курдских YPG.
***Michael Eisenstadt, Soner Cagaptay, A Turkish «Safe Zone» in Syria: Prospects and Policy Implications // The Washington Institute for Near East Policy, March 1, 2019.
Ближневосточная редакция EADaily
*Террористическая организация, запрещена на территории РФ