Как «Южный газовый коридор» (ЮГК) будет влиять на отношения Азербайджана и России? Ухудшатся ли отношения Азербайджана и Грузии на фоне переговоров грузинской стороны с «Газпромом»? На эти и другие вопросы корреспондента EADaily ответили азербайджанские политолог Ильгар Велизаде и экономист Натиг Джафарли.
— Президент Азербайджана принял делегации стран — участниц пятого заседания министров в рамках Консультативного совета «Южного газового коридора». Как вы в целом оцениваете эти встречи?
Ильгар Велизаде: «Южный газовый коридор» на сегодня является одним из ключевых элементов энергетической стратегии Евросоюза. Поэтому ему придается такое большое значение. Но на сегодня этот коридор, кроме экономической, выполняет также геополитическую роль. Он призван консолидировать энергетические потоки из стран Центральной Азии, Кавказа и Ближнего Востока в сторону Южной Европы.
Это цель на перспективу, но краткосрочная цель — это доставка азербайджанского газа в Европу. В этом направлении сделана уже большая практическая работа, и определенная часть газа уже доставляется в Европу по проекту TANAP, и я думаю, что с начала следующего года азербайджанский газ дойдет и до остальных потребителей, с кем подписаны соглашения.
Натиг Джафарли: ЮКГ является одним из приоритетных проектов и для ЕС, и для Азербайджана. Одной из целей этого проекта является то, чтобы в будущем этот проект сыграл важную роль в уменьшении зависимости ЕС от российского газа. Но если смотреть на вопрос глобально, то объемы азербайджанского газа не достаточны для того, чтобы зависимость уменьшить, мы будем продавать всего 10 миллиардов кубометров.
Есть большие перспективы того, что региональные страны, такие как Туркменистан, Ирак, если решится вопрос санкций, Иран и даже Израиль присоединятся к сотрудничеству с этим проектом. Пропускная способность трубы в будущем будет достигать до 32 миллиардов кубометров газа. Это уже существенный объем, и европейские страны очень заинтересованы в том, чтобы в будущем этот проект заработал на полную мощность и таким образом зависимость от российского газа была снижена.
— ЮКГ так или иначе пересекается с российским проектом «Турецкий поток». Можно ли считать эти проекты конкурирующими?
Ильгар Велизаде: Естественно, что он пересекается с «Турецким потоком». Сегодня речь идет не о конкуренции этих трубопроводов, а об их взаимодействии. Это более эффективный способ реализации экономической стратегии всех участников. Конечно же, определенного рода конкуренция есть, но надо сказать, что когда говорят о конкуренции, часто забывают о таком элементе, как изучение рынков. Прежде чем строится тот или иной проект, ведутся переговоры на предмет реализации своего газа. Здесь важным моментом является сбалансированность поставок газа, цена на поставляемые энергоресурсы. В этом вопросе интересы Азербайджана и России совпадают, и никто из этих стран не собирается продавать газ по низким ценам. Поэтому между странами имеется формат взаимодействия.
По большому счету, азербайджанский газ не является конкурентом для российского газа, потому что они поставляются на рынки в определенных пропорциях, которые заполняют пустую нишу. Для стран-покупателей важно диверсифицировать свои источники, и азербайджанский газ является условием для диверсификации. Россия это прекрасно понимает, и поэтому каких-то противодействий и препятствий азербайджанскому газу не чинится.
Более того, согласно третьему энергопакету, на основных магистралях газ должен распространяться по пропорциям, когда каждый из поставщиков имеет свою долю. Тут важно также сказать, что российский газ в определенных пропорциях также может быть реализован через ЮКГ. Таким образом, с одной стороны, выполняются условия третьего энергопакета, с другой стороны — страны получают возможность избежать ненужной конкуренции и продавать газ по тем ценам, которые устраивают прежде всего производителей газа.
Натиг Джафарли: Нельзя сказать, что это прямой конкурент, потому что «Турецкий поток» был задуман с целью уменьшения зависимости от такой транзитной страны, как Украина. С другой стороны, есть определенные проблемы с реализацией проекта «Северный поток», поэтому «Турецкий поток» для России имеет особое значение. В этом проекте заинтересована и Европа. Эти проекты не конкуренты, с помощью этих проектов объем газа в Европу увеличится, и это придаст стимул гибкой ценовой политике со стороны ЕС.
Несколько лет тому назад ЕС принял третью энергетическую хартию, и сейчас ожидается изменение нескольких пунктов в ней. Смысл этой хартии в том, чтобы на рынке не было монополиста, который диктовал бы свои условия. Для Азербайджана существование «Турецкого потока» несет ценовые риски. В этом плане эти два проекта конкурируют друг с другом.
— Как будут складываться отношения между Азербайджаном и Россией с учетом того, что Запад отводит Баку важную роль в своих энергетических планах, призванных ослабить зависимость Европы от российских энергоресурсов?
Ильгар Велизаде: Дело в том, что все прекрасно понимают, что для Азербайджана основной статьей пополнения бюджета является реализация энергоносителей. Имея возможность делать это на западных рынках, Азербайджан получает дополнительные финансовые возможности, которые активно инвестирует за рубежом. Одним из перспективных рынков для инвестиций является российский рынок. Естественно, Россия косвенно заинтересована в том, чтобы у Азербайджана были эти деньги, которые так или иначе частично поступят и на российские рынки. Сегодня в некоторых регионах России Азербайджан осуществляет ряд серьезных проектов. Естественно, этот капитал у Азербайджана от продажи энергоресурсов. Получается такой своеобразный круговорот капитала, который по большому счету выгоден России.
Те люди, которые думают, что российские политические элиты не заинтересованы в поставках азербайджанских энергоносителей в Европу, застряли в 90-х годах. Потому что реальность совершенно иная. Если бы у Азербайджана не было бы финансов, то реализация проекта «Север — Юг» была бы достаточно проблематичной. Поэтому России выгодно, чтобы ее окружали богатые соседи.
Натиг Джафарли: Россия еще с начала 90-х с ревностью относилась к тем проектам, которые осуществлял Азербайджан. Но тогда Россия не была такой сильной, как сейчас, и поэтому она не смогла препятствовать строительству Баку — Тбилиси — Джейхана (БТД). Этот проект является одним из самых успешных проектов Азербайджана, от которого все получили хорошую прибыль. Потом был газопровод Баку — Эрзурум.
Сейчас «Южный газовый коридор» — это продолжение Баку — Эрзурума, то есть нового газопровода не построили, а лишь увеличили ветку из Турции до Европы. Поэтому Россия не имела бы большого влияния на этот проект, но она предложила альтернативный вариант для Турции — «Турецкий поток».
Азербайджан балансирует свои отношения с Россией. Есть энергетические соглашения «Газпрома» и SOCAR о поставках российского газа в Азербайджан. Если будет необходимость, то Азербайджан будет закупать у России около трех миллиардов кубометров газа. Это косвенная компенсация, чтобы Россия не оставалась за бортом «Южного газового коридора».
— Недавно министр энергетики Грузии заявил о том, что они ведут переговоры с «Газпромом» и Ираном о поставках газа и нежелании допустить монополизации газового рынка республики со стороны Азербайджана. Ухудшит ли это отношения двух стран?
Ильгар Велизаде: Грузия несколько лет тому назад уже вела переговоры с «Газпромом», и они провалились. Азербайджан не может диктовать условия кому-то, поэтому Тбилиси может взаимодействовать и с «Газпромом», и с другими компаниями. Нас это не должно беспокоить. Что касается ухудшения отношений между странами, то я думаю, что не стоит этот момент гипертрофировать и делать из этого какие-то выводы, которые отражаются на двусторонних отношениях.
Конкурентные преимущества азербайджанского газа известны, поскольку мы продаем газ по очень дешевым ценам. Россия не будет продавать по таким ценам Грузии. Потому что это вызовет недоумение в той же Армении. Они не будут продавать Грузии газ, цена которого будет ниже, чем для Армении. Если Грузия собирается покупать дорогой газ у России в ущерб своим интересам или во благо своим интересам, это исключительное дело самой Грузии, и на двусторонние отношения с Азербайджаном эта ситуация повлиять не должна.
Натиг Джафарли: Честно говоря, Грузию понять можно, так как она хочет диверсифицировать свои поставки. Недавнее решение SOCAR о повышении цен для коммерческих предприятий в Грузии не очень понравилось грузинскому правительству. Как рычаг переговоров грузинская сторона всегда прибегала к тому, что они начнут договариваться о поставках газа из России. Объем грузинского рынка не такой и большой, максимальная потребность — полтора миллиарда кубометров, и Азербайджан способен дать этот газ. Но грузинская сторона, чтобы не зависеть от диктовки цен азербайджанской стороной, намеревается вести переговоры с «Газпромом». Поэтому эти переговоры идут с оглядкой на Азербайджан, если мы не поднимем цены на газ, то, может быть, переговоры с «Газпромом» так и останутся словами.
Анар Гусейнов