Видземский суд Риги рассмотрел вопрос о мере пресечения для жителя Латвии Олега Бурака, подозреваемого в шпионаже в пользу России. Срок ареста продлен, Бурака оставили в Рижской центральной тюрьме, сообщает корреспондент EADaily.
Публицист Владимир Линдерман напоминает, что полковник-лейтенант МВД в отставке ныне пенсионер Олег Бурак был арестован в октябре прошлого года.
«Ему предъявляют статью 85, часть вторую Уголовного закона ЛР. Статья карает за „незаконный сбор информации, содержащей государственную тайну, или выдачу государственной тайны иностранному государству или иностранной организации напрямую или через посредничество другого лица“. Наказание — от трех до двадцати лет лишения свободы. Бурак себя виновным не признает. Считает, что преследование мотивировано политически. „Из меня сейчас хотят сделать „страшилку“ для всех русскоязычных жителей Латвии. Жмут по всем путям, чтобы раздуть костер русофобии…“ — это его слова из нашей с ним переписки. Бурак предположил, почему именно он угодил под развернутую в Латвии кампанию борьбы с „русскими шпионами“. Работая в информационном центре (ИЦ) МВД, он вскрыл факты коррупции, в которой был замешан его непосредственный начальник. Начальник давно уволен, но сохранил хорошие связи в спецслужбах, и это его месть Бураку», — пишет Линдерман на страницах портала «Sputnik Латвия».
Следствие по делу, как отмечает Линдерман, ведет Служба государственной безопасности (СГБ).
«В тюрьме Бурака продолжают допрашивать: добиваются от него признания вины. Вот что он сообщает в письме о недавнем визите следователя: „Также, чтобы меня сломать, начал давить на Романа, моего сына, инвалида-колясочника 1-й группы. Якобы у сына нашли курительные смеси и несколько таблеток экстази. Добивался, чтобы я выдал тайную и широкую разведывательную сеть (!!!) в Латвии. Похоже, он сам пришел ко мне после таких таблеток!..“ Настойчивость СГБ легко объяснима. Если нет убедительных доказательств, обвинение может развалиться в суде. Но если Бурак признает себя шпионом, суд может вынести приговор без рассмотрения доказательств. Учтут помощь следствию, назначат не самое суровое наказание. Для Бурака такой „компромисс“ категорически неприемлем. О том, что у СГБ не все гладко с доказательствами, свидетельствует и грубое давление сотрудников спецслужбы на Расму Барбале, коллегу и подругу Бурака. Задерживали ее в самой брутальной форме — маски-шоу, заталкивание в полицейский микроавтобус. Долго не давали позвонить дочери, угрожали опозорить перед соседями и создать проблемы для детей, если она не даст показаний, уличающих Бурака в шпионаже. Барбале отказалась свидетельствовать против близкого человека. Свои злоключения она подробно описала в открытом письме генеральному прокурору Калнмейеру», — описывает ситуацию публицист.
По словам Линдермана, насколько было возможно, он изучил биографию Олега Бурака, особенно период его работы в ИЦ МВД.
«Вот что бросается в глаза: Бурак вел себя очень необычно для шпиона. Вместо того, чтобы демонстрировать лояльность начальству, он то и дело шел на конфликт, грозящий служебными неприятностями, вплоть до увольнения. Разоблачая коррупцию, он нажил себе влиятельных врагов. Зачем шпиону так подставляться? Наоборот, правильное поведение: сиди тихо, не бузи, не привлекай к себе лишнего внимания, будь со всеми в хороших отношениях. Но ладно бы только борьба с коррупцией… Тут, при удачных раскладах, можно и бонус от высшего начальства получить. Но Бурак воюет с Центром государственного языка. Судится с ЦГЯ, да еще и призывает других пострадавших от „языковой инквизиции“ обращаться в суд. Это как если бы Штирлиц публично критиковал „Майн кампф“, а заодно повесил в своем кабинете портрет Сталина или Дзержинского. Удивительный шпион! Или предполагается, что Бурака завербовали позже, когда он уже был в отставке? Но кого может заинтересовать пенсионер, не имеющий доступа к актуальной секретной информации?» — задается вопросом Владимир Линдерман.
Он напоминает, что в 2016 году Сейм принял ряд поправок к Уголовному закону, заметно расширивших само понятие «антигосударственной деятельности» и тем самым развязавших руки спецслужбам.
«Изменения коснулись и статьи „Шпионаж“. Обратите внимание на вышеприведенную формулировку. Теперь, чтобы угодить в „шпионы“, необязательно выдавать гостайну иностранной разведке, это может быть любая иностранная организация. Более того — даже и выдавать ничего не нужно. Уже сам сбор информации, как следует из текста закона, можно квалифицировать как шпионаж. Как это нововведение развязывает руки СГБ? А вот как: соблазнительно подбросить в квартиру неугодного человека флешку с гостайной, а потом при обыске ее найти. Раньше такого соблазна не было. Нашли — и что? Требовалось еще доказать, что человек собирался передать эту информацию за рубеж, доказать его сотрудничество с иностранной разведкой. Теперь все упростилось — до уровня законов военного времени», — заключает эксперт.
Добавим, что в Риге прошел пикет в поддержку Олега Бурака, устроенный представителями партии «Русский союз Латвии». Активистка РСЛ Татьяна Андриец пишет в соцсети Facebook:
«Спасибо всем, кто сегодня был на пикете в защиту Олега Бурака. Я слышала сомнения и предостережения от разных людей: „Зачем браться защищать человека, которого ты совсем не знаешь? А вдруг он настоящий шпион!“ Ничего. Я переживу. Правда в том, что тюрьма — это место, где человек совершенно беззащитен. На человека могут повесить любые обвинения, его могут по-всякому шантажировать, издеваться. Он ничего не сможет ответить. Он, как птица в клетке, полностью зависит попечителей. А это угнетает. К тому же, в тюрьме человек поневоле бездействует. А это очень тяжело. Особенно когда тебя дома ждет больной сын-инвалид, который нуждается в операции. Когда тебе уже не 30, а 62. Когда ты очень болен. И хочешь успеть сделать все возможное, чтобы твоей семье было хорошо. Я не знаю, какой он человек на самом деле. По отзывам его родственников и друзей — это человек, который всегда боролся за справедливость и любил говорить правду. Таких не любят. Особенно в современном обществе. Олег Бурак находится в заключении уже 4 месяца. Сегодня суд решил продлить меру пресечения еще на такой же срок. Через какое-то время, может быть, через полгода, суд, скорее всего, будет вынужден признать, что держал Олега Бурака зря, что состава преступления нет, как было с Александром Гапоненко. Но время, за которое он мог бы успеть сделать что-то полезное, будет потеряно. А Олегу 62 года. И он очень болен».