13 февраля белорусский лидер снова попытается мотивировать Кремль.
В 2018 году Александр Лукашенко 10 раз встречался с президентом России, но так и не смог убедить его в необходимости продолжить субсидирование Белоруссии. Во всяком случае, не в тех объёмах, на которые рассчитывает официальный Минск. Прибыв 12 февраля в Сочи, белорусский лидер основательно подготовился. В его свите — не только представители так называемого экономического блока. С собой они везут, по их мнению, убедительные обоснования причин, по которым Москва должна не только признать проблему — прежде всего так называемый нефтяной вопрос, но и изъявить готовность пойти на уступки. Эти уступки обойдутся российскому бюджету недёшево и будут особенно чувствительны с учётом причин, побудивших Правительство РФ решиться на такую непопулярную меру, как повышение пенсионного возраста.
Ещё лет 10 назад в Москве деньги не считали и белорусские чиновники покидали столицу с полными карманами так называемой поддержки. За счёт неё выросли коттеджные посёлки вокруг Минска и белорусских областных центров, устроились за границей дети уважаемых людей, не были обижены агенты влияния в Госдуме, РАН и СМИ. Что-то через бюджет перепадало и рядовым белорусам, поэтому не было необходимости в таких чудесных особенностях пресловутого рыночного социализма, как налог на автовладельцев или налог на тунеядцев.
Всё изменили новые друзья и партнёры официального Минска, представителей которых в последние годы уже открыто принимают в белорусских президенциях. В ответ на инспирированный ими украинский госпереворот началась Русская весна, Новороссия стала частью политической реальности, а Крым и вовсе воссоединился со своим историческим Отечеством. Произошедшее одних вдохновило, других напугало. Особенно испугались белорусские националисты — официальные и маргинальные, одинаково одержимые фобией инкорпорации. Запад применил к России санкции, а белорусский как бы союзник спрятался в кусты и создал «продовольственный офшор», — чтобы западные друзья и партнёры вместе с российским криминалитетом могли делать деньги с небольшой благодарностью для устроителей контрабандистской малины. Развивая успех, правящая семья усилила «белорусизацию» (дерусификацию), которая перестала быть мягкой и стала вполне-таки жёсткой, в духе начала прошлого века — только до расстрелов «врагов народа» пока дело не дошло.
Представители авторитарного белорусского режима любят подчёркивать свою полезность для России на так называемых международных площадках, как будто голос белорусской делегации уникален, чрезвычайно весом и незаменим. На самом деле этот голос (или вовсе позиция воздержания при голосовании) обходится российским налогоплательщикам чрезвычайно дорого. В отличие от Армении, всегда однозначно демонстрирующей союзнический долг — будь то инцидент с уничтожением турками российского самолёта в сирийском небе или голосование в международных организациях, на белорусских товарищей в полной мере положиться нельзя.
Наглядный пример — минская сессия ПА ОБСЕ 2017 года: тогда официальная делегация Белоруссии внезапно проголосовала против территориальной целостности РФ, поддержав подготовленный Киевом проект резолюции «об осуждении временной оккупации Автономной Республики Крым и города Севастополя Российской Федерацией и продолжающейся гибридной агрессии России против Украины на Донбассе». То есть документально подтверждено, что и руководство Белоруссии настоятельно призывает Россию «прекратить спонсирование террористической деятельности в Украине посредством притока боевиков, денежных средств и оружия через неподконтрольный правительству участок украинско-российской государственной границы».
За несколько миллиардов долларов в год дорогие россияне могли бы рассчитывать на большую лояльность, такой суммы достаточно для мелкооптовой скупки голосующих, причём без всяких союзных договоров и клятвенных заверений в братстве.
Руководство Российской Федерации не давило на как бы союзника, наблюдало за происходящим и в итоге приняло решение в соответствии с сугубо российскими национальными интересами — изменить российское налоговое законодательство в нефтяной сфере, что позволяло убить сразу нескольких зайцев. Решение оказалось чувствительным для выгодоприобретателей белорусского нефтяного офшора. Понимая, что изменение российского законодательства — суверенное право России, в Минске стали выдумывать различные обоснования для требования компенсации за изменение российского налогового законодательства. В частности, официальные и неофициальные представители другой части Союзного государства потрясали договором об образовании ЕАЭС и ставили в вину руководству России нарушение не буквы, а «духа» договора. Начались стенания по поводу якобы отсутствующей возможности снизить налоговую нагрузку на белорусские НПЗ, с которых кормятся белорусские крепкие хозяйственники и начальствующие над ними. Александр Лукашенко неоднократно и публично выказывал обиды на Россию, а после предновогодних переговоров в Москве и вовсе погрузился в безмолвие, чем парализовал работу пропагандистской машины.
Ради развития интеграционных заверений белорусского лидера Правительство РФ предложило оживить замороженный договор о создании Союзного государства, которое за 20 лет так и не стало государством. Дмитрий Медведев на союзном Совмине в Бресте чётко обозначил заинтересованность Москвы в реализации обязательств, взятых на себя сторонами аж в 1999 году. Такой оборот дела шокировал обитателей посёлка Дрозды, наивно полагавших, что союзное строительство было давно прошедшей модной тенденцией и схема «нефть в обмен на поцелуи» будет действовать всегда. Как выяснилось, в Москве сделали выводы из произошедшего с 2014 года и обусловили рассмотрение вопроса о спонсировании Белоруссии реализацией Союзного договора. Что вполне логично: если речь идёт о взаимовыгодном сотрудничестве, то должна быть и выгода российской стороны.
После серии провальных для белорусского руководства сочинских, питерских и московских переговоров, сопровождавшихся попытками дачи взятки должностному лицу при исполнении в форме шматов сала и мешков картошки, «белорусские магнаты» перегруппировались и подготовились к очередному набегу. Как во время прошлогодних визитов в Сочи, ставка сделана на прямую договорённость Александра Лукашенко с Владимиром Путиным, ибо на межправительственном уровне аргументы официального Минска признаны, мягко говоря, требующими дальнейшей проработки. Главный козырь — возможность перекрыть транзит — отложен на крайний случай. Глава МИД РБ Владимир Макей хотя и проявлял бурную активность при демонстрации «разворота на Запад», однако не добился от Еврокомиссии такого уровня лояльности, когда использование последнего аргумента вызовет хотя бы понимание и нейтралитет. Евросоюз не будет мёрзнуть из-за Белоруссии.
Других козырей к сочинским переговорам 13 февраля у Лукашенко нет. Едва ли таковым можно считать его готовность согласиться на денежную компенсацию вместо занижения стоимости добытого в российских недрах специально для экспорта в Белоруссию. Калькуляция так называемых потерь белорусского бюджета из-за решения Правительства РФ пополнить российский бюджет от экспорта российских же углеводородов, изъятых в рамках ЕАЭС до 2025 года из обсуждения с партнёрами по интеграции, — тоже вопрос, причём дискуссионный. В конце 2018 года белорусские чиновники разных уровней заявляли разные цифры «потерь» бюджета РБ и, похоже, сами запутались в своей цифири. Косвенно она указывает на часть суммы того самого субсидирования Белоруссии, которую Лукашенко публично и категорически отрицает.
Второй по важности блок вопросов — информационно-пропагандистский. Лукашенко прекрасно понимает роль России не только во внешней торговле Белоруссии, но и в общественно-политической сфере. Между московскими и сочинскими переговорами он провёл специальное совещание с руководством спецслужб и госагитпропа, на котором поставил вопрос о неэффективности выстроенной тоталитарной системы. На поверку она оказалась насквозь дырявой во всех смыслах — включая тот, который вкладывает в этот термин глава МВД Белоруссии Игорь Шуневич. Установив жесточайший контроль за печатными СМИ ещё во времена позорной чиновничьей практики Лилии Ананич, держа на коротком поводке телеканалы и радиостанции (преимущественно государственные), Мининформ РБ не смог дотянуться до российских федеральных СМИ. Отыграться удалось лишь на трёх белорусских «пророссийских публицистах», однако и эта как бы победа оказалась пирровой. Телеграм-каналы ответственные лица недооценили, а опомнившись, не смогли противопоставить им что-либо адекватное.
«Эффективность у нас пока слабая, особенно в противоборстве с разного рода каналами, страницами и сайтами в интернете. Вы видите, что сегодня творится. Мы слабо противодействуем. Но специалистов, профессионалов у нас хоть отбавляй. Просто не было соответствующей организации. Это надо уметь делать», — констатировал Лукашенко в ходе совещания 31 декабря. Рассказывая подробности телефонного разговора с президентом России в контексте предстоящей личной встречи в Сочи, он сказал: «В плане предстоящей встречи определились, что мы серьезно обсудим эту проблему в контексте наших двусторонних отношений, где мы можем поработать вместе».
Видимо, поставлена задача сделать так, чтобы российское информационное пространство стало подконтрольно сводной группе белорусских и российских цензоров. Причём чтобы российские цензоры действовали в интересах властей Белоруссии, тратя при этом средства российских налогоплательщиков и подставляя Россию под огонь критики международных организаций. В этом помогут британские и американские консультанты, специализирующиеся на «сдерживании России» и явно зачастившие в Минск. Впрочем, в Минске им появляться не обязательно — дельные советы они дают белорусским визитёрам непосредственно в Лондоне и Вашингтоне.
В качестве уступки в обмен на уступку по нефтяному вопросу Лукашенко может предложить снизить поддержку Минском необандеровского режима на Украине. Однако степень этой поддержки не преувеличивают даже в Киеве. Решая вопрос экспорта нефти и усиливая контроль над экспортом нефтепродуктов, Москва сама в состоянии добиться желаемого результата. Более того: в случае шантажа газовым рубильником у «Газпрома» имеются хоть и затратные, но эффективные инструменты. Ещё одной темой для тактической уступки может стать согласие Лукашенко на активизацию борьбы с контрабандой, в том числе пресловутой «санкционкой». Лукашенко может озвучить своё согласие на использование российских систем учёта, присутствие на формально общесоюзной границе контролирующих российских таможенников и т. п.
Что действительно может представлять интерес для Москвы в переговорном процессе с другой частью Союзного государства, так это ряд предприятий ВПК. Однако и здесь не обходится без подводных течений. Во-первых, интересующих Россию активов у Лукашенко не так уж много. Во-вторых, с учётом украинского опыта, Москва продолжит локализацию в оборонном секторе без всяких скидок на формальное союзничество, потому что на кону — национальная безопасность России, и выход США из ДРСМД тому очередное наглядное подтверждение. В-третьих, как показали не только торговые войны, но и войны в Сирии и на Украине, полного доверия между формальными союзниками нет. По этой причине в Белоруссии не появился «Искандер», а ранее — другие виды современных российских вооружений, зато появилось множество неприятных сюрпризов на фронтах Донбасса и Сирии.
Москва увязывает продолжение помощи Белоруссии с готовностью официального Минска реализовать договор о создании Союзного государства. Именно этот вопрос является ключевым в повестке переговоров Путина и Лукашенко 13 февраля в Сочи. Кремль хочет, чтобы договор о создании Союзного государства перестал быть объектом издевательств, чтобы у этого государства были едиными эмиссионный центр, счётная палата, суд, таможенная служба, а также проводилась единая политика в сферах ценообразования, налогообложения и тарификации. Само собой, должна появиться государственная символика — за 20 лет уж стыдно не обзавестись таковой (впрочем, это не претензия только лишь к Минску). Вряд ли Москва потребует прекратить репрессии в отношении сторонников общерусского единства и объединения Белоруссии и России. Вместо жёстких требований Кремль вполне может озвучить мягкие рекомендации, побуждающие Минск самостоятельно следить за происходящим в своей вотчине, не допуская перегибов или явлений, которые будут негативно сказываться на братских, партнёрских, союзнических и далее по списку двусторонних отношениях. От результата будет зависеть объём и форма поощрения. Приходится дрессировать партнёра, забывающего о сущности союзнического долга.
Максим Самойлов