В числе победителей терроризма в Сирии помимо России, Ирана, Турции и, конечно, самой Сирии, неожиданно может оказаться и Франция. Париж, не особенно проявивший себя в годы войны, претендует на роль миротворца вместе с Россией. И, похоже, Москва относится к этим амбициям с пониманием. Возможно, потому, что сирийский опыт миротворчества можно будет перенести в другие регионы. Например, на Донбасс.
На этот раз заявление Дональда Трампа о завершении миссии в Сирии было воспринято достаточно серьезно. У президента США, чтобы избавиться от неугодного министра обороны или разогнать команду по Сирии, есть инструменты попроще. Налицо и другие признаки завершения «проекта». Так, в тот же день, 19 декабря, когда было объявлено о выводе контингента в течение 60 — 90 дней, американские СМИ сообщили о просто экстренной, в течение 24 часов, эвакуации всех сотрудников Госдепа. Это значило, что на планах строительства некоей арабо-курдской государственности в северо-восточной Сирии поставлен крест.
О серьезности намерений Трампа говорит и то, что Вашингтон взялся, наконец, за «анклав ИГИЛ**» — полоску сирийского восточного берега Евфрата у иракской границы. Освободить ее США и их союзники из Сирийских демократических сил (СДС) легко могли больше года назад на волне успешного наступления, но воздержались: США нужен был повод задержаться в Сирии — оставили террористов «на разживку». То, что СДС получили приказ и штурмуют теперь уже хорошо укрепленные позиции игиловцев, означает, что сохранение анклава потеряло смысл. Возможна и какая-то более сложная игра: США не допускают сирийские войска на восточный берег Евфрата даже после того, как СДС в третий раз откатились от городка Хаджин, но и воздушной поддержки союзникам почти не оказывают. Раньше критика либеральных СМИ Пентагон не сдерживала.
Заявленные сроки вывода в общем-то небольшого контингента свидетельствуют о том, что осталось решить какие-то вопросы «на земле», тогда как общие принципы уже согласованы. О принципах сообщила Washington Post: «Знаете что? Это ваше. Я ухожу», — сказал Трамп в телефонном разговоре президенту Турции Реджепу Эрдогану. Куда именно уходит, Трамп не сообщил. Учитывая неофициальную информацию о планах строительства двух новых баз на западе Ирака, 2200 американских военных из Сирии могут всего лишь присоединиться к 5200 военным в Ираке. В Сирии их могут заменить американские ЧВК, которые почти так же неприкосновенны. И ничто не помешает воздушной поддержке «брошенных союзников» с американских баз в Ираке и Катаре.
Кстати, одна из возможных новых баз США в Ираке расположится в районе Аль-Каим напротив «анклава ИГИЛ»*, а другая — в районе Ар-Рутба, неподалеку от стыка границ Сирии, Иордании, Ирака и нынешнего «спящего анклава» Ат-Танф (в случае атаки на Дамаск она формально выглядела бы как наступление «оппозиции» с территории Сирии, а не как интервенция). Но, вероятно, все эти «военные» аргументы призваны лишь смягчить удар Анкары по сирийским курдам. Турция хочет получить «своё». Желательно, без войны. События развиваются в русле, которое мы прогнозировали в начале ноября (см. «Сирия: в последний бой с помидорами наперевес»).
Нужно в полной мере понимать мотивы Анкары в отношении курдов и южных соседей вообще. В послевоенный период Турция в целом «фильтровала» экспансионистские теории в отношении соседей: в одном случае речь шла о союзниках по НАТО, в другом, что еще опаснее, о членах Варшавского договора и СССР. Здесь Анкара, скорее, играла роль (играла — в прямом смысле выражения) «обиженной стороны». Так, Греция (союзник по НАТО!) под угрозой войны до сих пор опасается расширить границу территориальных вод с 6 до 12 миль, как позволяет Конвенция ООН по морскому праву 1982 года: по версии Турции, это превратит море в «греческое озеро». Негласный пакт об охлаждении тюрко-арийских противоречий и страстей был заключен и с равновеликим Ираном.
Настоящей отдушиной для националистов оставались более слабые арабские соседи — Сирия и Ирак, получившие при разделе Османской империи «исконно турецкие» земли. Пропаганда ведется по нескольким направлениям. Первое, конечно, «историческое»: вплоть до утверждения, что именно здесь зародился тюркский этнос, который несколько тысяч лет назад мигрировал на Алтай, а затем только вернулся. Второе, условно, «демографическое»: в Турции неимоверно, в 10−15 раз завышается число турок (туркмен) в Сирии и Ираке, к которым в меру фантазии добавляются турки арабизированные и даже «курдизированные». Третье направление касается безопасности: «правительства Сирии и Ирака не могут (по обстоятельствам — не желают) покончить с курдским терроризмом».
Борьба с «террористами» из Рабочей партии Курдистана (РПК) и ее, по мнению Турции, «сирийским филиалом» — партией Демократический союз (ее отряды народной самообороны — основа СДС) превратилась в откровенный предлог для оккупации северной Сирии. По ссылке выше читатель найдет признание командующего 2-й турецкой армией генерал-лейтенанта Исмаила Метин Темела: «Несмотря на войну, которая продолжается в течение семи лет, со стороны Африна не было ни одного выстрела». Разумеется, признание было сделано уже после оккупации Африна, для того, чтобы успокоить местных курдов: турецкая армия настроена к ним дружелюбно. Но ни одного выстрела не было сделано курдами в сторону Турции и к востоку от Евфрата!
Турецкий интерес имеет более серьезную основу. Вероятно, Турция постарается оккупировать кантон Кобани (Айн-аль-Араб), непосредственно примыкающий к восточному берегу Евфрата. Но важнейшая цель — кантон Хасака-Камышлы, крайний северо-восточный угол Сирии. Цель — нефть. Но не сирийская — здесь месторождения почти выработаны. Заняв Хасака-Камышлы, Турция «полуохватит» север Ирака. С «многомиллионным турецким населением, страдающим от курдских террористов». И с обширными нефтяными полями Киркука вплоть до населенного туркменами Туз-Хурмату. Бедную на нефть Сулейманию турки согласны считать исконно иранской (см. интегрированную карту «территориальных интересов» Турции).
В сентябре 2017 года иракские курды сильно подставились с референдумом о независимости. Подставились по многим причинам. Нельзя одновременно требовать независимости от Багдада и дотаций от него же на содержание распухшего госаппарата автономии: никто не коррумпируется так быстро, как вчерашние повстанцы, сменившие горы и майданы на уютные кабинеты. Если же идти на авантюру, то это следовало сделать двумя годами ранее, когда ИГИЛ* отрезал Курдистан от Багдада, да и соседям было не до курдов. Турецкая дипломатия переиграла руководство Иракского Курдистана, заставив его рассориться с РПК, а главное, создав у него иллюзию своего невмешательства в случае референдума. В октябре же 2017-го Эрбиль капитулировал перед Багдадом, потому что альтернативой стало турецкое вторжение. Героический курдский миф сдулся.
Создавая на северо-востоке Сирии курдско-арабский альянс СДС, США ставили двойную задачу. «Воспрепятствование» проникновению иранских формирований в Сирию, о чем неоднократно заявляли должностные лица США, в число этих задач не входило: иранцы спокойно добирались до Сирии и тогда, когда две трети Сирии и Ирака были в руках ИГИЛ*. Территорию СДС на восточном берегу Евфрата, даже формой напоминающую клин, можно было использовать для давления на Дамаск, предлагая «воссоединение Сирии» (читай: при условии ухода президента Башара Асада). А можно было в случае крена Багдада в сторону Тегерана использовать клин и для давления на Багдад под угрозой провозглашения здесь альтернативного арабско-курдского государства. Еще хуже: отдельных суннитского и курдского государств, что наверняка спровоцировало бы новые восстания в Ираке.
Багдад прилагает титанические усилия для сшивания страны и строительства многовекторной политики, но угроза новых восстаний, не курдов, так суннитов, сохраняется. Как сохраняется и стратегическая цель Анкары — Киркук. Поэтому очень высока вероятность того, что с выводом контингента США Турция очень постарается захватить весь восточный берег Евфрата. Опять же не ради нефти Дейр-эз-Зора: ее в мирное время едва хватало для потребностей самой Сирии. Цель, повторим, Киркук. «Полуохват» северного Ирака станет более рельефным, а Анкара унаследует инструменты США: провозглашение здесь под эгидой Турции суннитского государства Джазира расколет арабскую часть Ирака. В этом случае Иракский Курдистан и спорный арабо-курдско-туркменский Киркук свалятся Турции под ноги. Трудно понять, учитывал ли такую перспективу Трамп, когда говорил Эрдогану: «Это ваше. Я ухожу».
И тут вошел Эммануэль Макрон. Точнее, президент Франции присоединился к стремительно складывающемуся уже антитурецкому сирийско-российско-иракско-иранскому альянсу, придав ему европейский шарм. Что вызвало нескрываемый гнев Анкары. Глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу пригрозил, что если «французские солдаты» остаются и прибывают в Сирию «для того, чтобы защищать YPG (курдские отряды самообороны), то это никому не пойдет на пользу». Анкара промолчала по поводу того, что представители курдского руководства СДС срочно посетили Дамаск, провели переговоры с сирийским руководством и российским командованием, после чего сирийские войска и российские миротворцы начали занимать район Манбидж — курдский плацдарм на западном берегу Евфрата. Но Анкару крайне возмутило то, что тогда же, 25 декабря, в Париж поехала Ильхам Ахмед, видный руководитель сирийских курдов, сопредседатель СДС и твердая сторонница диалога с Асадом.
Макрону удалось справиться с «желтыми жилетами» самым эффективным способом: «возглавив протест». Это было не слишком сложно, поскольку еще в начале декабря, когда «жилеты» выкатили свои 25 требований, явно написанных «на коленке» 25-ю авторами и 250-ю голосами с мест, стало ясно, что протест быстро схлопнется. «Меньше государства, но больше социальных выплат и доступного жилья, обуздать олигархов и прекратить бегство капитала, народные СМИ, Фрекзит, возврат франка, долой ГМО, радары и стоп-камеры на дорогах, мир Африке, долой мигрантов» и т. п., — Макрону не составило большого труда выбрать «ключевые темы новой честной политики».
Всё это неплохо было бы заполировать успехом во внешней политике. Несмотря на упоминание Африки среди требований «жилетов», Франция всё меньше контролирует ситуацию в своих бывших колониях на этом континенте. Ей удалось отбить пару китайских атак на святая святых — «урановый» Нигер, но теперь к Китаю присоединилась Россия. Французские СМИ остро беспокоит альянс этой пары с Ливией и Алжиром в целях борьбы с ИГИЛ* в Мали, результатом чего может стать самоопределение туарегов. А за малийскими туарегами неизбежно последуют туареги Нигера — с урановыми рудниками провинции Агадес. Пора договариваться.
Преференции Макрону, как общеевропейскому лидеру, создает ослабление позиций канцлера ФРГ Ангелы Меркель. Ее потенциальная преемница Аннегрет Крамп-Карренбауэр начинает проявлять себя во внутренней политике, но во внешней пока способна только на не самые умные заявления, повторяющие Меркель пятилетней давности и более раннюю. Т. е. осторожно пытается дважды войти в одну и ту же реку. А Тереза Мэй с ее Великобританией теперь как бы и не совсем Европа (если принять за аксиому утверждение, что Европа это Евросоюз).
Не будем забывать, что Сирия с Ливаном когда-то были подмандатными территориями Франции. Французы с ними, в отличие от Алжира, расстались, в общем, по-хорошему и резкого отторжения Франции здесь нет. Роль же у французского контингента может быть самой почетной. Наблюдателей ОБСЕ, как и миротворцев ООН на сирийско-турецкой границе нет. А миротворческая миссия может быть успешной, более или менее адекватно отслеживать и оценивать ситуацию, обеспечивать связь и предотвращать конфликты, только в том случае, если по обе стороны линии соприкосновения свои функции выполняет единый контингент, единый институт. Т. е. к северу от «линии соприкосновения» — турецко-сирийской границы к востоку от Евфрата (!) — будут обеспечивать безопасность французско-турецкие, а к югу — французско-российские патрули. Французы станут связующим звеном, пусть даже в соотношении 1:10 к туркам и русским.
Полученный миротворческий опыт Россия и Франция могли бы перенести в ту же Мали для борьбы с ИГИЛ* и защиты туарегов от черных экстремистов, а заодно и в Нигер, на опережение: исламисты очень коварны.
Если же получит развитие вопрос о размещении миротворческой миссии на Донбассе, то и здесь такая формула (и никакая другая, вроде бельгийских миротворцев в Руанде или непальских в Сербской Крайне в Хорватии) может оказаться востребованной.
Альберт Акопян (Урумов)
*Террористическая организация, запрещена в России
*Террористическая организация, запрещена на территории РФ