«Антиэлитные настроения в России — это часть антиистеблишментной волны, которая сегодня является проблемой для сложившейся системы элит в разных странах мира. Эксперты сходятся во мнении, что эта волна вызвана мировым финансовым кризисом 2008 года. Антиистеблишментная волна усиливается эффектами стагнации доходов среднего класса и окончания периода роста мировой торговли», — говорится в недавно опубликованном исследовании коммуникационного холдинга Minchenko Consulting известного политтехнолога Евгения Минченко.
Как утверждается в исследовании, в России сегодня сформировался запрос на новую антиистеблишментную политическую силу: по данным опроса Национального института социологии управления РАНХиГС, 42% не смогли назвать партию, которая выражала бы их интересы, а у 72% в восприятии партийной системы «сильно преобладают негативные чувства». Примерно четверть опрошенных (28%) разделяют мнение о том, что существующие партии выражают в первую очередь интересы богатых людей, олигархов; на втором месте оказались власть, руководство страны (17%), на третьем — партийные лидеры (12%).
«В этой связи можно предположить, что новая партия для мобилизации поддержки граждан должна быть классической популистской, с упором на антиэлитный дискурс и харизму лидеров, обладающих „новой искренностью“», — утверждается в докладе. Едва ли стоит считать совпадением, что практически одновременно с его выходом в СМИ появилась информация о том, что в думских выборах 2021 года может поучаствовать новая партия, в качестве лидеров которой рассматриваются депутаты Госдумы от «Единой России» Наталья Поклонская и Сергей Железняк, не поддержавшие повышение пенсионного возраста.
За пределами России очередным свидетельством глобального распространения антиэлитных настроений стала победа на президентских выборах в Бразилии Жаира Болсонару, которого часто сравнивают с Дональдом Трампом. Этот ультраправый политик сумел воспользоваться серией провалов леволиберальных сил, которые находились у власти в стране более двух десятилетий, и победил в двух турах своего основного конкурента Фернанду Аддада, кандидата от Партии трудящихся.
История бразильских левых вообще очень показательна для понимания того, что антиэлитные настроения имеют циклический характер: прежние антисистемные и фигуры сами быстро превращаются в новую элиту. Экс-президент Бразилии Дилма Русеф, дочь одного из лидеров коммунистической партии Болгарии, в молодости попала под жестокие репрессии бразильского военного режима, но в дальнейшем более чем успешно влилась в системную политику и крупный бизнес. В 2003 году Русеф возглавила совет директоров национальной нефтяной компании Petrobras, а в 2010 году была избрана президентом Бразилии с благословения своего предшественника, основателя Партии трудящихся Луиса Игнасиу Лулы да Силва, при котором Бразилия переживала экономический бум. Однако новая волна глобального кризиса, связанная с падением цен на нефть в 2014 году, нанесла серьезный удар по экономике Бразилии, за которым последовал и политический кризис. Серия расследований выявила крупные коррупционные схемы в руководстве страны и менеджменте Petrobras, и в 2016 году Русеф был объявлен импичмент, а Лула да Силва в прошлом году был приговорен к тюремному заключению и лишился возможности участвовать в новых президентских выборах. Это расчистило путь для Болсонару, который на протяжении многих лет был маргинальным политиком, но в условиях разочарования многих бразильцев в прежней элите его ставка на популистскую риторику «жесткой руки» и «наведения порядка» сыграла.
О том, какую специфику «антиистеблишментная волна» имеет в Латинской Америке и России, EADaily рассказал заведующий кафедрой международных отношений и дипломатии Московского гуманитарного университета, автор ряда монографий о латиноамериканских странах, доктор исторических наук Николай Платошкин. По его мнению, глобальный характер антиэлитного тренда не следует преувеличивать: в России нынешний всплеск протестных настроений имеет свою специфику, прямо связанную со структурой национальной экономики.
В какой степени победа Жаира Болсонару в Бразилии укладывается в глобальный антиэлитный тренд и повышение спроса на политических популистов?
А кто сказал, что Болсонару против элит? Его взгляды сформировались в эпоху военной диктатуры в Бразилии 1964−1985 годов, и с тех пор он убежден, что пытать людей — это, в общем, нормально. Притом он настоящий расист и никогда этого особо не скрывал. Его отношение к бедным очень напоминает Гитлера: плодиться им не надо, еще и государство сэкономит на социальных расходах. У Болсонару была абсолютно нормальная политическая карьера в правых партиях. Это плоть от плоти правящей олигархии, традиционно ненавидящей бедных, цветных и левых. Он пришел к власти при поддержке правящих финансовых кругов, и возможность стать президентом Бразилии появилась у Болсонару просто потому, что все нынешние политические деятели этой страны оказались запятнаны коррупцией, а Болсонару кричал, что он коррупцию победит (о чем, кстати, заявлял и Гитлер). Но выиграть он смог только потому, что основной его противник, лидер Партии трудящихся Лула да Силва был отстранен судом от участия в выборах.
Как могут развиваться события в Бразилии после избрания Болсонару?
Можно только пожалеть бразильский народ, потому что будущие шаги Болсонару непредсказуемы. Если он начнет антисоциальные меры, это вызовет массовые протесты — собственно, в Бразилии уже начались столкновения в связи с его избранием. Для России Болсонару — это однозначно плохой сценарий, нам с ним будет не очень комфортно в БРИКС, поскольку это откровенно проамериканский политик.
Обосновано ли сравнение Болсонару с Дональдом Трампом?
Болсонару действительно называют бразильским Трампом, хотя я бы так низко Трампа не ставил. Трамп все-таки нормальный человек, ориентированный на сотрудничество с Россией. Да, он в самом деле выскочил как черт из табакерки, и можно сказать, что не был связан ни с Демократической, ни с Республиканской партией, когда вступил в борьбу с американскими элитами. Он был готов идти независимым кандидатом в президенты, если бы его не выдвинула одна из партий. Но мне не вполне понятно, почему Трампа называют популистом. Какие предложенные им меры популистские? Популизм — это нечто нереализуемое, например, обещание поднять зарплаты в 50 раз. Трамп этого, конечно, не предлагал. Он обещал американцам сокращение налогов, чтобы стимулировать спрос и увеличить количество рабочих мест — он это сделал. С 1 января каждый платящий налоги американец имеет как минимум на 200 долларов больше на личные расходы, рост экономики составляет 4 процента. Что же тут популистского? Как раз все очень просто с точки зрения разумной экономической политики.
А новый мексиканский президент Лопес Обрадор — насколько он сопоставим с Трампом? Или это просто такое популярное ходовое сравнение?
Лопес Обрадор, конечно, совсем другой политик, нежели Болсонару или Трамп. Один раз он уже чуть не победил на выборах в Мексике, но голоса были подтасованы. ЦРУ считала потенциальной угрозой для США, если Лопес Обрадор победит в Мексике, где левые кандидаты вообще никогда не выигрывали президентские выборы. Кстати, первое, что сделал Лопес Обрадор — снизил пенсионный возраст и отказался от личного самолета, полагающегося президенту. Это действительно антиэлитный подход без болтовни — начинать с самого себя. От того же Болсонару вы таких вещей не дождетесь. Но Мексика очень сильно зависит от США, поэтому ее просто могут раздавить: Лопеса Обрадора либо свергнут, либо он будет вынужден подчиниться их диктату.
Если обратиться к России, почему именно сейчас заговорили об антиэлитных настроениях? Они ведь были вполне заметны еще два года назад, когда выборы в Госдуму были провалены по явке — тем самым большинство избирателей показали, что не ассоциируют с существующими партиями и кандидатами надежд на принципиальные изменения в стране.
Начнем с того, что я как сын агронома терпеть не могу слово «элита». Есть, скажем, элитные сорта скота — можно, конечно, называть элитой и правящие слои, но это не означает, что речь идет о лучших людях. Основная причина нынешних настроений в том, что после выборов президента правительство озверело и отвязалось на населении. Раньше это все дозировалось, но теперь каждый день мы узнаем то о повышении пенсионного возраста, то о росте НДС и цен на бензин, то о планах изъять все доходы у самозанятых, то о том, что зарплаты в стране беспрецедентно растут. Люди, конечно, не ожидали такого массового напора на их интересы. Кудрин назвал новый состав правительства тигром, готовым к прыжку — вот этот тигр на всех нас и набросился. В условиях высоких цен на нефть доходов от нее хватало и коррупционерам, и обычным людям. Сейчас же ситуация изменилась, и санкции тут не причем — они толком и не действуют, просто цена на нефть упала. Элита привыкла к определенному образу жизни, от которого не хочет отказываться, и раз денег в стране стало меньше, то надо изъять их у тех, кто не может за себя постоять. Что же надо ждать в ответ от людей? Явно не аплодисментов и чувства глубокого удовлетворения. Все это воспринимается как откровенное издевательство.
Однако мы пока не видим массового протеста, такого, как был в свое время против монетизации льгот. Напротив, фокус протеста размыт. Скажем, в Ингушетии никто не выходил на улицы против пенсионного возраста, а вопрос о границе с Чечней, который действительно надо было давно решать, поднял тысячи людей.
В разных регионах разные проблемы, но корень у них один — власть людей не слышит, а обычным образом, например, путем обращений в администрации, правоохранительные органы или суды, люди ничего не могут добиться, поэтому и вынуждены выходить на митинги. В этом плане принятое властями решение по спорному участку земли между Ингушетией и Чечней и повышение пенсионного возраста — явления одного порядка: с людьми никто не посоветовался, решения были приняты закулисно и поданы как уже готовые.
Что касается митингов против повышения пенсионного возраста, то здесь не стоит проводить прямых параллелей с протестами против монетизации льгот. Совсем недавно я разговаривал с жительницей Петрозаводска, которая рассказала мне, что у них согласовали митинг против пенсионной реформы на центральной площади города, а затем, когда люди пришли, оказалось, что там меняют плитку. Это типовая ситуация. Протест есть, но его пытаются активно подавить. Недавние выборы во Владимире, Хабаровске, Новгороде, Ульяновской области и других регионах показали, что это не удается — там, где выборы были относительно честными, партия власти провалилась. Это тоже форма протеста, и все только начинается.
Какие вы видите сценарии дальнейшего развития событий?
Если власть не одумается, последствия могут быть очень плачевными. Ненависть в обществе и так сильна, и она усиливается с каждым днем. Испытывать терпение людей больше нельзя. Люди требуют уважительного отношения к себе и решения судьбоносных для страны вопросов с населением. При Брежневе, которого сейчас называют руководителем, потакавшим коррупционерам, Конституция СССР обсуждалась целый год — я еще хорошо помню эти собрания. Можно, конечно, сказать, что это была формальность, но можно же было внести Конституцию в Верховный совет и без обсуждений, которые никак не регламентированы. Большевики, когда в 1922 году решили ввести свободно конвертируемую валюту в разрушенной Гражданской войной стране, тоже устроили полугодовое обсуждение, материалы которого печатались в центральных газетах на первых полосах. Теперь возьмите «пенсионную реформу» — не было даже общественных слушаний: мы вам спустили — и будьте довольны, что еще налог на воздух не берем.
В какой мере все эти события укладываются в мировые тенденции? Скажем, рост числа самозанятых, или так называемого прекариата, — это же глобальное явление. Есть ли у него собственно российская специфика?
Термины типа «прекариат», на мой взгляд, не относятся к сути проблемы. Есть рыночная экономика европейского типа, которая много взяла из советского социализма. Есть относительно разнузданная американская рыночная экономика, но даже в ней больше социальных рычагов, чем у нас сейчас. У нас же по-прежнему совершенно дикий капитализм, живущий за счет продажи ресурсов за границу. Он не имеет ничего общего с капитализмом, живущим за счет внутреннего потребления, которое стимулирует рост зарплат. Но если у вас все завязано на внешнее потребление, то на собственное население можно наплевать — более того, чем ниже у людей зарплаты, тем лучше, потому что благодаря этому себестоимость вывозимой за границу продукции падает. То есть низкие зарплаты у трудящихся в России — это именно наш, российский феномен. В большинстве сопоставимых с нами по экономическому потенциалу стран бедные — это, к примеру, безработные, инвалиды, матери-одиночки, подрабатывающие студенты, а у нас бедные — это люди, которые работают полный рабочий день. И все это накладывается на огромную разницу в доходах между крупными и малыми городами, между Москвой и регионами. Это именно российские тренды, а не мировая тенденция.
Но в той же Мексике тоже очень велика доля неформальной экономики. Не движемся ли мы в этом направлении? Тут можно вспомнить, как Иммануил Валлерстайн еще в момент распада СССР говорил: Россия хочет причалить к Америке, и причалит, только не к Северной, а к Южной.
Конечно, если сравнивать Россию с Зимбабве или Малави, то у нас вообще все относительно неплохо. Но нужно обязательно принимать во внимание фактор нефти. В Мексике она кончается, в большинстве африканских стран ее вообще нет. В России же вся экономика завязана именно на нефть. У нас уже нет такого сектора обрабатывающей промышленности, как в Мексике, которая выпускает больше автомобилей, чем Россия. К тому же в Мексике есть такой клапан, как эмиграция в США, где зарплаты в десять раз выше. У нас же из условного Тамбова уезжают в Москву, потому что в Тамбове никакой работы нет. Люди из Петрозаводска мне говорят, что у них зарплаты — 12 тысяч рублей. Какое еще может быть отношение к элите на таком фоне?
Поэтому не надо зацикливаться на сравнениях России с Латинской Америкой. Капитализм — это общество без изысков: те, кто правит, выкачивают средства из тех, кем они правят. Вне зависимости от персоналий — Путин, Порфирио Диас или кто-либо еще. Просто когда они начинают перегибать палку, приходит час, когда экспроприаторов экспроприируют.
Сейчас, скорее, мы видим обратное: демонтаж социального государства идет, опять же, по всему миру, а богатые становятся еще богаче.
Тут вновь все зависит от того, с чем сравнивать. В африканских государствах социального государства вообще не было. Но у нас был собственный опыт построения социального государства, который востребован и сейчас — более того, без возвращения к нему нас ждут дальнейшая деградация и дезинтеграция. В Европе, конечно, есть попытки демонтажа социального государства, но там они наталкиваются на массовое сопротивление. Люди не хотят расставаться с социальными благами, и неудивительно, что они протестуют. Другое дело, что многие европейские страны давно жили не по средствам, а у России деньги есть. Более того, у нас их полно, просто они разворовываются и переводятся за границу, а вся экономическая политика сводится к тому, чтобы взять то, что проще изъять. Упали цены на нефть — давайте возьмем у населения, которое повозмущается и перестанет, так и рассуждает правительство.
Как все нынешние настроения в российском обществе будет отражаться на повестке системной политики? Каковы, например, перспективы новой партии во главе с Натальей Поклонской и Сергеем Железняком, которую якобы планируется создать к выборам Госдумы 2021 года?
Задача создания такой специальной карманной партии — перехватить оппозиционную повестку. Если бы все было тихо и спокойно, этого бы не требовалось. Хотя не думаю, что туда войдет Поклонская — она слишком неуправляема и показала свою честность, проголосовав против пенсионной реформы. Но сама по себе идея создать махровую черносотенную партию с лозунгами типа «бей Запад» или «Россия — осажденная крепость», чтобы всех националистов загнать обратно в стойло, найдет поддержку. Фактически это будет новое издание партии Жириновского.
Но если нынешний внутриполитический курс будет продолжаться, то думская кампания может оказаться далекой перспективой, поскольку уже в ближайшие месяцы в стране могут начаться социальные волнения — люди выйдут на улицы вне зависимости от того, хотят этого партии или не хотят. Без коренного изменения экономического курса нет смысла рассуждать о будущих думских выборах, если на людей каждый день сыплются какие-то новые «радости» наподобие заявлений, что у нас беспрецедентно растут зарплаты.
Кто может стать лидером этих протестов? Знаем ли мы этих людей? Где гарантия, что это не будут те же популисты типа Навального?
Если массовые протесты действительно начнутся, то узнаем. Ленина в июне 1917 года тоже воспринимали со смехом, когда он сказал свою знаменитую фразу «Есть такая партия». В обществе действительно сейчас есть запрос на новых лидеров левого движения с системной экономической программой. Какая программа у того же Навального? Он сам выходец из нашего бизнеса, он работал с кировским губернатором Белых, сейчас сидящим в местах не столь отдаленных за те же схемы, которые Навальный теперь разоблачает. Предположим, что линия Навального возьмет верх — что будет дальше? Я слышал его рассуждения о том, что надо сделать ипотеку со ставкой три процента, в Европе же такое есть — и у нас возможно «русское чудо». Это все какие-то детские разговоры. За то, что Навальный борется с коррупцией, он достоин уважения. Но когда наш бизнес спрашивают о его главных проблемах, он ставит коррупцию на второе место, а на первом — отсутствие покупательного спроса. Ежу понятно, что в рыночной экономике никто не будет ничего производить, если нет шанса это продать.
Поэтому надо говорить о принципиальном отказе от экономической модели, которая губит внутренний спрос, а последние меры экономической политики — это именно продолжение данного курса. Например, повышение НДС — налога на сложную продукцию, в которой высока доля добавленной стоимости, например, машины — приведет к тому, что ее будет просто невыгодно производить. Что же удивляться, что у нас отток капитала в этому году ожидается в размере 55 млрд долларов? Эти деньги просто некуда вкладывать. Но хочу еще раз подчеркнуть: переход от модели сырьевой экономики к стимулированию внутреннего рынка — это не популизм, это совершенно реально и не потребует огромных затрат.
Что в этом левого? Что мешает той же КПРФ переименоваться в партию внутреннего рынка и собрать под этой программой гораздо больше людей, чем под красными флагами?
Левая политика — это политика социальной справедливости и перераспределения ресурсов от богатых к бедным. Без государства такая политика невозможна — бизнесмен никогда социальной сферой заниматься не будет. Одна из ключевых мер такой политики — прогрессивное налогообложение доходов. В каких еще сопоставимых с нами странах есть плоская шкала подоходных налогов? У нас же правительство шарахается от этого, как черт от ладана, хотя в российском списке «Форбса» десятки миллиардеров. Только у каждого из первой тройки состояние оценивается в 18 млрд долларов — столько в год в России не тратится на образование. Все это и есть чисто левая повестка.
Если же говорить о КПРФ, то партия, на мой взгляд, должна омолодить руководство, чтобы стать более боевой. Иначе шансов остаться в политическом поле у них, по-моему, нет, и это может произойти в ближайшее время.