Кремль не обратил серьезного внимания на собранный Сергеем Кургиняном миллион подписей против пенсионной реформы. И воплощенная суть времени, похоже, окончательно потеряла самообладание.
Пенсионная информационная война окончилась. Активный противник реформы, политолог и лидер движения «Суть времени» Сергей Кургинян, усилия которого оказались тщетны, решил сказаться обиженным или сделал вид, что обиделся на власть.
Сразу же после подписания пенсионного закона на державную голову Путина, посмевшего проигнорировать «гениальность» самозваного пророка, были призваны всевозможные революционные бури. А самой России устами Кургиняна были проанонсированы скорые, очень скорые беды.
Будет ползучее, медленное нарастающее беспощадное разочарование", «эпитеты отвратительные, которые раньше бытовали только в оранжоидной диссидентской среде, теперь будут бытовать в народе», «исчезнет тефлоновость [Путина]», «начнётся беда. А она начнётся, поверьте мне, скоро. Очень скоро,
— витийствовал левый оракул в видеообращении к своей верной пастве.
«Людоедская» пенсионная реформа и борьба за народное внимание
Безапелляционная уверенность в своей непогрешимости вынуждает причислять Кургиняна к особой категории людей в нашей стране, которые решительно всё знают. Или, стараясь охарактеризовать нашего героя более точно, он из тех странных людей, которые по какой-то досадной природной оплошности искренне уверены, что им подвластны не только глубины народного духа, но и сама правда Божия.
Только им, избранным прометеям, доверено сокровенное знание, и только они одни гордо несут его людям.
Но им по-настоящему бывает плохо без внимания, тоскливо, суицидно тоскливо без ощущения своей значимости, психологически некомфортно без движухи, в центре которой было бы их безразмерное эго. А потому и себя, и свою паству они по необходимости всё время держат в разогретом социальном тонусе. Так же, как это делают умелые проповедники на сектантских радениях.
Борьба с «людоедской» пенсионной реформой носит для многих левых какой-то оттенок религиозной значимости. Отстаивание псевдоклассовых интересов тех людей, которые их об этом и не просили, носит характер социального психоза.
Борьба против пенсионной реформы порой окрашивалась в апокалиптические тона. Либо остановим ее, либо конец света и трубные гласы революции.
Но и после того как государственной властью решения по изменениям в пенсионной системе были приняты, наш герой не унялся.
Единственное, что никогда не бывает без толку, — это борьба. Борьба никогда не бывает бесполезной,
— увещевает он своих сторонников. И цитирует в подтверждение своих слов одного из самых кровавых деятелей французской революции Дантона: «Нет ничего хуже, чем отказ от борьбы, когда борьба необходима».
Гордыня, самоуверенность и социальная одержимость
Эти злобные гордецы истово зовут общество к социальному обрыву. Боритесь до конца, призывают они, — до конца всего, что нас окружает.
Только они якобы чувствуют нерв политики, степень народного гнева и формы народного счастья. На деле же это обычная социальная психопатия, свойственная многим революционерам.
Они глубоко уверены, что являются тем политическим камертоном, к которому каждый правитель должен припадать своим державным ухом, чтобы слушать и слушать высокую правду о сути времени, о сути государственности, о сути мира.
«Знали ли мы, что так будет?» — риторически вопрошает социальный пастух у своего стада в видеообращении. «Конечно, знали!» — тут же отвечает он.
Они всегда знают, как было, как есть и как будет. И об этом знают только они — те, кто никогда не был не то что на уровне ответственности Кремля, а на уровне управляющего районного ЖКХ. Им не нужен государственный опыт, они родились вместе с правдой, они и есть сама правда. Правда говорит только их устами, только им интимно, на ухо, она сообщает о сути происходящего.
«Мы не будем…», «мы не можем…», «мы будем внимательно наблюдать…», «мы не можем остановиться в своей борьбе…», «борьба не кончена…», «эта борьба за всё… за избавление миллионов и миллионов… за справедливость». «За всё, что диктует наша совесть», «доверие народа к власти подорвано», — уверяют они.
Нужно ли было Путину, чтобы народ не заметил пенсионной реформы?
Симпатии или антипатии к реальным политикам таких людей, как наш «ясновидец», сводятся к выяснению лишь одного пункта. Насколько тот или иной государственный муж соответствует его, Кургиняна, представлению о правильности следования его же, кургиняновскому, пониманию нужд страны.
На этот раз президент, по его мнению, «совершил роковую ошибку», решив проводить пенсионную реформу, и Россия, как обозначил наш провозвестник, «ему этого никогда не простит».
В свойственной Кургиняну театральной и несколько нервической манере наш герой заявляет, что:
Есть много способов ограбить наш народ так, чтобы он почти не заметил или не отреагировал. Был найден единственный способ осуществить это грабительство так, чтобы он по-настоящему возмутился. Этот способ нашли и применили.
Сказанное можно воспринять и так, что власть, дескать, могла бы найти множество завуалированных шагов обмануть, но Путин зачем-то решил пойти прямым путем, без набрасывания всяких хитрых покровов на сложные для власти вопросы.
И это плохо?!
Было бы лучше, если бы он хитроумно и незаметно проводил непопулярные меры? Или вообще ничего не делал?
Левым диалектикам, гениям, познавшим тайны высшей политики, ни одного дня не стоя у кормила власти, невозможно угодить. Проведешь реформу — будешь антинародным тираном. Не решишься на неё — станешь виновным во всех последующих бедах.
Однако разрастающаяся мания величия левых пропагандистов всё реже берётся в расчёт реальной политикой. Чем дальше от времен СССР, тем чаще векторы мира политических мечтателей и непосредственной государственной политики расходятся.
Желание перемен и атмосфера безнадёжности
Страстное желание перемен и атмосфера безнадежности, которые транслируют в наше общество либерально-социалистические бунтари, — это не область реальности.
Это рукодельное «пастырское» психологическое (или психопатологическое, если переживания острые) состояние, в которое либерально-социалистические пастухи способны загнать очень небольшое количество людей. Людей, обладающих излишне податливым, некритическим сознанием.
Обществу пора выработать свою консервативную «тефлоновость» в отношении либерально-социалистических сирен. Перестать попадать под пропагандистское влияние социально-безответственных политиканов, чтобы не становиться в очередной раз расходным материалом для всевозможных разжигателей смут и революций.
А рефрен «до встречи в СССР!», повторяемый многими левыми реваншистами вот уже третье десятилетие — в том или ином словесном варианте, — всё больше смахивает на призыв многолетних политических неудачников. Их деятельность сродни тем евангельским бывшим ангелам-неудачникам, которые просили Спасителя разрешить им вселиться в новых жертв и, бросившись очертя с обрыва, совершить массовый переход в очередной СССР 2.0.
Михаил Смолин