Рижское русскоязычное издание «Сегодня» пишет о неприятностях, которым подвергаются русские педагоги, работающие в школах нацменьшинств Латвии. Основные неприятности для русских учителей исходят от сотрудников Центра государственного языка (ЦГЯ), рьяно занимающихся проверкой педагогов на предмет знания латышского.
Как пишет журналистка Татьяна Мажан, начало учебного года обернулось для педагогов средней школы № 3 в Резекне покупкой валерьянки и «дырами» в семейном бюджете. Инспектор Инга Валениеце из ЦГЯ, прибыв школу, принялась раздавать штрафы. «Да так увлеклась, что в пылу борьбы за государственный язык составила акт на педагога, чье отличное знание латышского вечером того же дня подтвердила целая языковая комиссия. Теперь Валениеце пишет объяснительные, а учитель русского языка и литературы, а по совместительству председатель Центра русской культуры в Резекне Наталья Усачева ждет вразумительного ответа от Центра госязыка», — пишет Мажан. Она напоминает, что согласно принятому в Латвии классификатору, учитель должен знать латышский язык на втором высшем уровне — C1.
В последний раз проверки на знание латышского языка среди учителей проводились по всей Латвии в 2014/15 учебном году. Тогда Центр государственного языка констатировал «значительное» число нарушений. В апреле этого года начались повторные массовые проверки, которые были приостановлены в связи с летними каникулами. Теперь на очереди не только те школы, в которые инспекторы не успели заглянуть весной, но и те, в которые заглянули, но остались неудовлетворенными. Проверки начались уже в этом месяце и будут длиться, пока не проверят все школы. «Проверяют нас бесконечно, из года в год, — рассказывает Наталья Усачева. — Приезжает инспектор и уводит нас на „допрос“, то есть с пристрастием выясняют наше знание латышского языка. И в этот раз я попала в парадоксальную ситуацию. 14 мая меня вызвали на очередной языковой допрос, и я отвечала на вопросы инспектора, после чего она составила акт о том, что мои знания государственного языка не соответствуют категории С1. Конечно, у меня были какие-то ошибки в окончаниях, но я объясняла инспектору, что всю жизнь веду в школе русский язык, на своем уроке я говорю только на русском, на родительских собраниях, так как у меня русские родители, я тоже говорю только на русском, мое окружение (а это Латгалия), в основном это русские, у нас нет языковой среды».
Усачева откровенно призналась: «Государственный язык я слышу только на педсовете. Но тем не менее я постоянно повышаю свой уровень, и с февраля по май, в течение четырех месяцев посещала очень хорошие курсы латышского языка. И по удивительному стечению обстоятельств я в тот же день, 14 мая, только уже вечером, сдавала в связи с окончанием этих курсов экзамен по латышскому языку. Для этого в Резекне приехала государственная комиссия в составе четырех человек, экзамен состоял из устной и письменной частей, прослушивания, наши ответы записывали на диктофон, и через какое—то время я получила документ, из которого следовало, что я очень хорошо сдала этот экзамен. То есть, я снова получила уровень С1, и мне не хватило всего 2,5 пункта до уровня С2. Из 25 возможных пункта, которые даются в устной части за разговор, я получила 24 пункта. И все это произошло в тот же день, когда на меня был составлен акт о том, что я якобы не владею латышским языком на уровень С1».
На так называемый высший, третий уровень все русские педагоги Латвии сдали экзамен еще в далеком 1996 году, о чем получили соответствующее удостоверение, без которого невозможно устроиться на работу в школу. «Казалось бы, вопрос снят, но прошло уже больше двадцати лет, а Центр госязыка все не может успокоиться, проверяет, проверяет и еще раз проверяет. На этот раз, как сообщила Ингрида Берзиня, замдиректора Центра государственного языка, инспекторы, оказывается, будут анализировать прогресс учителей: сравнивать нынешний результат с успехами в ходе предыдущих проверок. По ее словам, ведомство даже готово пойти навстречу тем педагогам, кто продемонстрирует прогресс и добросовестное отношение к профессиональным требованиям! „Во многом повторные проверки будут проведены, чтобы удостовериться в ситуации, понять, что изменилось за эти несколько лет, — заявила Берзиня журналистам. — Мы прогнозируем, что ситуация улучшилась. Однако чтобы прийти к такому выводу, нам надо провести проверку“. На самом деле, загвоздка не в ситуации и не в прогрессе. Вопрос это политический — и сильно обострился после утверждения президентом Вейонисом поправок о переводе всего школьного образования на латышский язык уже в 2021/22 учебном году. Понятно, что русскоязычные учителя при любой возможности будут использовать на уроках русский язык, а значит, чистоты эксперимента над нашими детьми по их латышизации не получится», — констатирует Татьяна Мажан.
Поэтому, по ее словам, русских учителей пытаются как можно быстрее выдавить из образования. «Не хотят сами уходить — замучаем их проверками, доведем унизительные допросы с пристрастием до абсурда. Сначала можно придраться к неправильным окончаниям, потом к неправильным запятым, к произношению, да к чему угодно, главное, чтобы сами побыстрее уволились от всего этого издевательства подальше. И ничего что в 65 школах не хватает учителей—предметников — привлечем студентов. И неважно, что вряд ли они смогут полноценно чему—то научить русскоязычных детей — такая задача и не стоит. Главное, они будут говорить на чистом латышском, а значит, задача—максимум по облатышиванию будет выполнена. Молодая инспектор белокурая девушка Инга допрашивала учителей резекненской средней школы № 3 с большим усердием. В мае многие были оштрафованы, многим через три месяца был назначен повторный экзамен. Кто-то уходил на больничный, потому что сдавали нервы и повышалось давление, в соседней школе два замечательных математика ушли на досрочную пенсию. В школе № 3 на довольно крупную сумму оштрафовали лучшего преподавателя физики, которая регулярно приносит призовые места на олимпиадах. Физиков, кстати, вообще очень мало осталось в Резекне, их попросту не хватает», — сетует Мажан.
«Я вообще не понимаю, почему меня срывают посреди урока, я должна оставить детей и идти на допрос, — рассказывает Наталья Усачева. — Перед тобой сидит инспектор, и это уже волнение. Мне 55 лет, я училась в советской школе, и у нас практически не было латышского языка. Молодежь сейчас прекрасно говорит по-латышски. А мы, 55-летние, конечно, допускаем какие-то ошибки. Но это же не значит, что нас муштровать. Утром на меня был составлен акт, а вечером я сдала экзамен комиссии из четырех человек с записью на диктофон. Поэтому я написала жалобу в Центр госязыка, но пока ответа не получила. Однако когда сейчас, 5 сентября, инспектор опять у нас появилась, меня уже больше не приглашали, хотя остальных учителей „прогнали“ по второму кругу. Я показала свою свежую аплиецибу (удостоверение о знании латышского — EADaily), а наш директор попросила инспектора объяснить, как могло так получиться в один день: акт, что я не знаю язык на достаточном уровне, и заключение комиссии об отличных результатах. Инспектор ответила только, что это разные учреждения. Учреждения разные, но язык—то один, и требования какие—то разумные должны быть одни!»
Наталья Усачева отметила в своей жалобе и неподобающее поведение проверяющей. «Я считаю, что у нее была цель не проверить наше знание языка, а унизить нас, поставить на место, — объясняет педагог. — Вообще лично у меня давние счеты с Центром госязыка, и меня проверяющая, конечно, экзаменовали с особым пристрастием. Несколько лет назад у нас была проблема с Дедом Морозом из Великого Устюга. Дед Мороз говорил по-русски, я поздравила детей по-русски, мэр поздравил детей по-русски. За дискриминацию латышских детей и неиспользование латышского языка в достаточном объеме были оштрафованы организаторы приезда в Резекне Деда Мороза из Великого Устюга, то есть наш Центр русской культуры». В то же время, когда какие-то детские мероприятия проходят только на латышском языке, никто никакой дискриминации русских, украинских или польских детей не усматривает, не говоря уже о дискриминации их в школьном образовании.
«Мы же не отрицаем, что государственный язык надо учить и знать, — объясняет Наталья Усачева. — Но надо подходить ко всему разумно. Кроме того, понятно, что у тех, кто не прошел проверку, все лето было испорчено, им пришлось усиленно заниматься и в подвешенном состоянии ждать осенней проверки. Это висит такой дамоклов меч. А как учить язык в нашей русской среде, с кем разговаривать в Резекне, в русском городе? В акте сказано, что у меня в окончаниях есть ошибки и мне нужно учить грамматику. Инспектор фиксировала каждую мою ошибку. Ты находишься в таком психологическом напряжении, что можно свое имя забыть, не то что окончания. В другой школе инспектор просто сидела и загибала пальцы: одна ошибка, две, три… вы представляете, что происходит в это время с людьми? Да, нам по 50−60 лет, мы не знаем блестяще латышский, но мы понимаем, мы говорим. И что? Вот оштрафовали физика, через год ей надо будет опять пройти эту комиссию. А если не сдаст, не пройдет — что, у нас в школе не будет физика, как уже нет учителя физики в латышской гимназии и во 2—й школе, которая рядом с нами находится? Судя по всему, нам в Латвии не нужна физика и математика, нам нужен латышский язык».
Добавим, что русских учителей выдавливают из школ даже невзирая на нехватку педагогов в Латвии. Однако, завершающая работу правящая коалиция (6 октября в стране пройдут парламентские выборы) нашла своеобразное решение наболевшего кадрового вопроса в школах: теперь с разрешения назначенной Кабмином инстанции в педагоги можно будет брать ранее судимых лиц без оговорок о тяжести содеянного. Как пишет «Sputnik Латвия», принятая 20 сентября новая редакция закона «Об образовании» (ст. 50, пункт 1) облегчает прием на работу в школы в качестве педагогов лиц, судимых за уголовные преступления даже без оговорки о тяжести содеянного. В предыдущей версии 50-й статьи говорится: на работу педагогом не может быть принято лицо, осужденное за преднамеренное уголовное деяние (независимо от погашения или снятия наказания), исключая случаи, когда после погашения или снятия наказания назначенная кабинетом министров инстанция, оценив, что это не противоречит интересам учащихся, разрешила работать педагогом лицу, осужденному за преступление или менее тяжкий проступок. Кабинет министров оговаривает порядок, в котором оценивается, не повредит ли интересам учащихся разрешение работать для бывшего преступника.
По предложению комиссии Сейма по образованию и науке во главе с Алдисом Адамовичем («Новое Единство») текст этого пункта статьи 50 был изменен — та часть, что выделена курсивом, теперь позволяет судимым с разрешения упомянутой инстанции работать педагогами без оговорок о тяжести содеянного. Порядок оценки возможного вреда для учащихся при привлечении такого учителя Кабмин также не должен определять — видимо, это остается на совести назначенной им инстанции. «Надо сказать, заканчивающая работу правящая коалиция нашла своеобразное решение наболевшего кадрового вопроса в школах, где треть учителей в возрасте 56 лет и старше, а вместо 500 новых педагогов приходит в лучшем случае 150 в год. Низкий престиж профессии также мешает притоку новых кадров, а судимым лицам это все равно — если другие работодатели от таких отказываются, то в школу или детский садик возьмут. В исследовании TALIS (Teaching and Learning International Survey, 2013) Латвии также пеняли на слишком большой удельный вес женщин среди педагогов и директоров школ. Новая редакция статьи 50 позволит разбавить „женские“ школы за счет „брутальных мужчин с большим жизненным опытом“», — пишет журналистка Людмила Прибыльская.