21 августа исполняется 50 лет со дня ввода в Чехословакию советских войск и соединений других стран Варшавского договора. Подавление «Пражской весны» стало символическим событием, до сих пор отрицательно влияющим на отношения России с Чехией и Словакией. Стоило ли вводить войска, или же действия союзного руководства выглядят ошибочно?
Событиям 21 августа 1968 года предшествовала серия изменений, которую назвали попыткой руководства Чехословакии построить «социализм с человеческим лицом». Начало «Пражской весне» положили экономические реформы. Затем дело дошло до смены руководства страны — к власти пришёл лидер коммунистов-реформаторов, руководитель Компартии Словакии Александр Дубчек. Наконец, за этим последовало ослабление цензуры, демократизация общественной жизни.
Постепенно зазвучала и радикальная критика самих основ социализма. Заявил о себе клуб активных беспартийных. В театрах шли постановки молодого тогда драматурга Вацлава Гавела, изобличавшего социалистический строй. Свою лепту в развитие событий вносили и западные «голоса»: чешская служба радио «Свобода», телевидение и радио соседних ФРГ и Австрии. Имелось и немногочисленное вооружённое подполье. Однако западная пропаганда велась на благодатной почве: реформы встретили широкую поддержку в разных слоях общества.
Происходящее уже в марте 1968 года вызвало тревогу в других социалистических странах. Раньше других за силовое решение вопроса выступили руководители ГДР и Польши Вальтер Ульбрихт и Владислав Гомулка. Вскоре к ним присоединился лидер Болгарии Тодор Живков. Советский Союз до последнего пытался решить вопрос с помощью переговоров, и только к августу склонился к силовому варианту. До последнего не хотел силового сценария глава Венгрии Янош Кадар, но в итоге и он присоединился к подавлению «Пражской весны».
В ночь с 20 на 21 августа началась силовая операция, в которой участвовали 18 советских дивизий и по две дивизии от Польши, Венгрии, Болгарии. Участие ГДР оказалось более ограниченным. Официально это делалось по просьбе просоветского меньшинства в руководстве чехословацкой Компартии, подписавшего соответствующее письмо. В ходе уличных выступлений, как долго считалось, погибли 72 гражданина Чехословакии, 13 советских военных и 13 военных из других стран ОВД. В последнее время звучит цифра в 127 погибших. Несколько сот человек пострадали.
Ввод войск внутри соцлагеря осудили только руководитель Югославии и Румынии Йосип Броз Тито и Николае Чаушеску. Страны Запада ограничились словесным осуждением, но никаких активных действий не предприняли. Чехословацких руководителей вывезли в Москву, где заставили отказаться почти от всех реформ. К власти на долгий 21 год пришёл руководитель словацких коммунистов Густав Гусак. Руководителей «Пражской весны» и активных диссидентов или отстранили от должностей, или посадили, или заставили эмигрировать.
События 1968 года постепенно обрастали легендами, превратившись в своего рода путеводную звезду для противников Советского Союза и социализма. Когда в результате «Бархатной революции» 1989 года социализм в Чехословакии пал, активные участники «Пражской весны» пришли к власти. События 1968 года были объявлены героическим восстанием против тоталитаризма. Отношения с СССР (а потом — с Россией) резко охладели, и никакие извинения и покаяния советского и российского руководства долго не помогали.
Оценки случившегося 50 лет назад в нашей стране остаются самыми разными. Одни склонны рассматривать подавление «Пражской весны» как кровавое преступление советской власти, и готовы каяться перед чехами и словаками, кажется, вечно. Другие, напротив, полностью оправдывают действия СССР, считая, что он отстаивал свои интересы и мешал досрочному продвижению НАТО на восток. Представляется, что в обоих случаях речь идёт о крайностях. Истина лежит где-то посередине.
Основания для беспокойства у Советского Союза действительно были. Именно СССР олицетворял социализм, и без его участия коммунисты не продержались бы долго у власти ни в Чехословакии, ни в Польше, ни в Венгрии, ни в ГДР. Учитывая реалии Холодной войны, крах социалистического лагеря означал бы исчезновение «пояса безопасности» вдоль западных границ Советского Союза. А поскольку основы социалистического строя с руководящей ролью Компартии и плановой экономикой были одинаковы, покушение на них воспринимались как удар по СССР.
Сторонники силовых действий указывают, что тогда речь шла о попытке «цветной революции». Действительно, многие противники социализма были связаны с эмигрантскими центрами (пример — Вацлав Гавел, часть родственников которого жили за границей) и спецслужбами западных государств. Зарубежные «голоса» много рассказывали о недостатках социализма, порой сознательно их преувеличивая. Всё активнее заявляли о себе радикальные антисоветчики, порой вооружённые. В общем, сходств с майданами более поздних времён хватает…
Да и жаловаться вроде бы было не на что. Полки магазинов были полны. Чехословакия была вполне развитой страной, экспортировавшей машины, электровозы, трамваи и троллейбусы, станки. Она входила в тридцатку самых развитых в мире, а по уровню жизни в социалистическом лагере уступала разве что ГДР. У неё был устойчивый рынок сбыта в лице СССР и других соцстран. Да и помимо Компартии, в стране действовали ещё четыре партии. Вроде бы поводов для недовольства быть не могло — ситуацию могли разогреть лишь извне…
Однако всё познаётся в сравнении… И чехам было, с кем себя сравнивать. У жителей ГДР рядом был пример ФРГ, у жителей Советской Эстонии — Финляндии. В случае с Чехословакией мерилом выступала соседняя Австрия, с которой многие чехи и словаки имели кровнородственные связи. «Железный занавес» и визовый режим, безусловно, препятствовали контактам, однако попасть в ту же Вену для чехов и словаков было проще, чем жителям Советского Союза в «полусоциалистическую» Югославию.
Попав в Австрию, чехи и словаки видели следующую картину. Страна, с которой они не так давно находились на одном уровне, уходила вперёд. В ней был больший выбор товаров народного потребления, лучшие дороги, большие доходы. Чехословацкая промышленность зачастую работала по устаревшим технологиям, в то время как австрийская куда больше отвечала требованиям прогресса. К тому же в Австрии не было руководящей силы в лице Компартии, а за «альтернативную» точку зрения наказывали куда реже…
На значительной части Чехословакии показывало австрийское телевидение, а владение немецким языком в те времена было почти поголовным. И по мере того, как социалистическая экономика начала давать сбои (а к середине 1960-х годов реформы назрели), капиталистические государства стали казаться чем-то наподобие земного рая. ФРГ и Австрия устойчиво входили в число 15 самых развитых государств, что безусловно уязвляло чехов и словаков. Им, не имеющим каких-то глобальных проектов, просто хотелось жить так же хорошо и сытно, как соседи.
Жёсткий социализм советского образца тоже не встречал понимания в чешском обществе. В стране были достаточно сильны демократические традиции. В 1930-е годы Чехословакия осталась единственной страной Центральной и Восточной Европы, не скатившейся к диктатуре. Коммунисты в стране были сильны, но значительная часть их предпочитала парламентскую борьбу, а не баррикады. Да и голосовали за них зачастую потому, что они, в отличие от «буржуазных» партий, не имели отношения к потере государственности в 1938—1939 годах.
После Второй мировой войны чехи и словаки были благодарны Красной армии за освобождение страны от нацистов и их приспешников. Однако говорить о массовой русофилии в Чехословакии было бы перебором. Русофобами чехи и словаки в массе своей, конечно, не были, но Россия и СССР всегда были для них чем-то далёким. А вот с немцами они веками жили бок о бок, да и Франция или Голландия были им понятны. Они считали себя европейцами, и железный занавес на своей границе воспринимали как нечто неприятное и временное.
К тому же Чехословакия как государство существовала относительно недолго — всего 50 лет (с перерывом на войну). В стране ещё были свежи раны от Мюнхенского сговора 1938 года, от нацистской оккупации. На эти травмы наложился ещё и приход коммунистов к власти с помощью СССР. Чехам и словакам хотелось самостоятельно определять, как им следует жить. Поэтому появление чужих танков и вмешательство в их внутреннее устройство воспринималось чехами и словаками крайне болезненно.
Безусловно, находились те, кто приветствовал вторжение. Однако таковых было меньшинство и в Чехии, и в Словакии, и в простонародье, и среди коммунистов, и даже в руководстве страны. В первые дни после ввода войск страну захлестнули массовые демонстрации протеста против иностранного вмешательства. На заборах народ писал не самые приятные слова в адрес СССР, а хоккейный матч СССР — ЧССР весной 1969 года вылился в антисоветскую демонстрацию. Вскоре их удалось прекратить, но недовольный ропот никуда не делся.
Сегодня события 1968 года воспринимаются ещё и сквозь призму дальнейшего развития событий. А оно было неблагоприятным для коммунистического руководства. После недолгого экономического подъёма к концу 1970-х годов наступил новый экономический кризис, который только усугублялся. А тем временем ФРГ и Австрия вместе с другими странами Запада уходили вперёд. Разумеется, о нищете или перебоях в товарах первой необходимости речь в Чехословакии не шла, страна объективно жила неплохо, но всё познавалось в сравнении…
Жестоким правление Густава Гусака (самого прошедшего через тюрьмы) не было. Дубчека сослали в лесхоз, молодых экономистов Вацлава Клауса и Милоша Земана тоже не посадили — просто закрыли им возможность карьерного роста. Писателя Милана Кундеру и режиссёра Милоша Формана выпустили из страны, и они обрели всемирную славу. Драматурга Гавела несколько раз сажали, но ненадолго. Ему не запрещали даже получать гонорары за постановку его пьес за рубежом. На ГУЛАГ чехословацкий «тоталитаризм» явно не тянул.
Однако даже точечные репрессии вкупе с отсутствием свободы слова и невозможностью публичной критики власти вели к росту недовольства. Виноватыми же в происходящем многие чехи и словаки считали Советский Союз, в просторечии именовавшийся «Россией». И потому, когда социализм рухнул, разворот на Запад и резкое сворачивание связей с «Востоком» не вызвало в чешском и словацком обществе недовольства. О том, что членство в ЕС и НАТО тоже имеет свои издержки, они узнают только в 21 веке.
Восприятие тех событий в двух государствах-наследницах Чехословакии не совсем одинаково. Поскольку Словакия тогда получила долгожданную федерализацию, а на её развитие при социализме выделялись немалые средства, там воспринимают дела тех дней менее остро. Тем не менее, и в Словакии редкий политик может позволить себе оправдать ввод советских и иных войск — подобное высказывание будет означать неминуемую политическую смерть. В Чехии подобное тем более не позволяет никто — даже коммунисты стараются обходить тему стороной.
О том, что неприятие ввода войск в 1968 году прочно стало частью чешского и словацкого самосознания, говорит и острая реакция властей двух государств на освещение их в российских СМИ. Стоило в 2017 году появиться статье, где действия СССР оправдывались, как президент Чехии Милош Земан на встрече с Дмитрием Медведевым потребовал объяснений. В Праге и Братиславе в МИДы вызывали российских послов. Та же картина наблюдалась и в 2013 году. Так что 1968 год ещё не окончательно ушёл в прошлое.
Тем не менее отношение к России среди чехов и словаков медленно меняется в лучшую сторону. Опросы показывают, что в Словакии тех, кто настроен к России с симпатией, несколько больше, чем недоброжелателей. В Чехии картина хуже: свыше трети говорят о плохом отношении к России, а о симпатиях — едва ли пятая часть. За последние четыре года показатели по понятным причинам снова чуть ухудшились. Хотя 25 лет назад дело обстояло совсем беспросветно. Поэтому данные цифры неприятны, но не катастрофичны.
Причина тому — не только то, что «время лечит», и что действия СССР постепенно становятся в один ряд с тем, как Великобритания и Франция в своё время отдали Чехословакию на растерзание Гитлеру. Чехи и словаки уже оплатили членство в НАТО кровью, понеся потери в Афганистане и Ираке. В отличие от США, СССР не принуждал своих союзников воевать в том же Афганистане. Как и ранее Советский Союз, американцы тоже хотели разместить в Чехии свой объект — радар системы ПРО. Но чешский народ был против…
Членство в Евросоюзе, как выясняется, тоже не является раем земным. Чехия и Словакия упорно сопротивляются приёму беженцев, хотя по всем договорам принять их обязаны. Они вынуждены согласовывать с Брюсселем едва ли не больше шагов, чем с СССР 50 лет назад. ЕС вмешивается в их внутренние дела не меньше, чем Советский Союз — разве что танки пока не вводит. Так что чем дальше, тем больше подавление «Пражской весны» вытесняется другими, более злободневными и животрепещущими событиями.
Тем не менее пока в руководстве Чехии и Словакии будут оставаться живые свидетели подавления «Пражской весны» и последующих 20 лет социализма, тень от советских танков то и дело будет влиять на отношения этих стран с Россией. Стоили ли ввод войск в Чехословакию и удержание социализма ещё на 20 лет ухудшения отношений к нам в широких слоях двух славянских народов? Конечно, спустя время издержки видны куда лучше, но всё же это, скорее, кажется ошибкой. Несмотря на то, что определённая логика в действиях СССР была.
Вадим Трухачёв, кандидат исторических наук