Вплоть до 2005−2006 гг. Армения поставляла до 15% потребляемой в Грузии электроэнергии. Поставки осуществлялись через ЛЭП «Алаверды», находившиеся в пользовании российской «Интер РАО ЕЭС».
Однако, инициированная грузинскими властями реформа энергетики привела к тому, что сегодня экспорт из Армении в Грузию осуществляется преимущественно во время аварий в грузинской энергосистеме. При этом электроэнергетический диалог, по сути, происходит по закрытой бартерной формуле, сводящейся к поэтапному возврату ранее импортированной из Армении электроэнергии. В условиях реализации электроэнергетического коридора «Север-Юг» (Иран-Армения-Грузия-Россия) такая картина выглядит вполне пессимистично для армянского экспорта.
Конечно, проблемы коридора выходят далеко за пределы грузинского рынка. Например, в условиях профицита энергетических мощностей на юге России потребность в недешевом импорте выглядит вполне сомнительно. Небезоблачна также судьба армяно-иранского сотрудничества в сфере электроэнергетики, что преимущественно обусловлено возведением в Иране новых мощностей (взять хотя бы планы по строительству двух новых ядерных блоков в Бушере мощностью 1060 МВт каждая) и наличием серьезных потенциальных конкурентов (того же Туркменистана, который нацелен на экспорт в иранском направлении). Конечно, все эти вопросы тесно взаимосвязаны и зачастую обуславливают друг друга. Однако попробуем сфокусироваться на Грузии — традиционно главном направлении экспорта армянской электроэнергии. Потеряла ли Армения этот рынок или все же есть надежда на восстановление позиций? Вот, пожалуй, основной вопрос, для ответа на который следует, прежде всего, разобраться в том, что же это такое — «грузинская энергетическая реформа».
Либерализация по-грузински
Итак, грузинские власти сегодня ведут активную политику, направленную не только на повышение уровня самообеспечения, иными словами — энергетической независимости, но также на международное позиционирование в качестве страны-экспортера электроэнергии. Это приобрело особую актуальность в связи с разработкой энергомоста «Азербайджан-Грузия-Турция», способного обеспечить экспорт и транзит электроэнергии в Турцию до 700 МВт. Правда, пока взаимные перетоки в рамках энергомоста происходят преимущественно между Грузией и Турцией, энергосистема которой до запуска АЭС «Аккую», видимо, продолжит оставаться дефицитной. Однако характерно, что энергомост позволил диверсифицировать энергобезопасность Грузии: в аварийных случаях грузинские энергетики звонят уже не только в Ереван, но и в Анкару.
Однако еще 10 лет назад грузинская энергосистема переживала переходный период. Участившиеся в 90-е и продолжающиеся в нулевые аварии, неуплата платежей и, как следствие, образование гигантских долгов в энергосистеме, изношенность гидроэнергетических инфраструктур, нерегулярные поставки и прочие укоренившиеся негативные факторы привели к необходимости осуществления реформ. Суть последних вкратце сводилась к модернизации энергетических инфраструктур посредством привлечения частных инвестиций. Но в сложившейся ситуации грузинская энергосистема была не сильно привлекательной для частников. Возникла необходимость либерализации рынка.
Изначально было принято решение о ликвидации всех регулирующих и посреднических органов (например, Оптового рынка электроэнергии) и создании двух объединенных компаний East и West (в дальнейшем слившихся), действующих, соответственно, на востоке и западе страны. Причем они могли конкурировать между собой: электроэнергию можно было покупать как у первой, так и у второй компании. Этому сопутствовало решение о разделении трех функций — генерации, передачи и дистрибуции электроэнергии, что полностью вписывалось в логику либерализации рынка. Как и практически во всех странах, высоковольтная передача осталась в ведении государства. Все участники рынка начали работать по прямым контрактам — еще одно свидетельство либерального подхода. В Грузии появился новый оператор — ESCO, покупающий излишки электроэнергии и торгующий ими как на внутреннем, так и на внешнем рынках. Таким образом, сами генерирующие компании избавились от головной боли, зачастую возникающей из-за неумения продавать излишки генерации. В рамках осуществления реформы было принято компромиссное решение также по единственному государственному энергообъекту — Ингурской ГЭС, расположенной на грузино-абхазской границе. После конфликта в 1993 г. агрегаты ГЭС остались на территории Грузии, распределительный щит — на территории Абхазии, забирающей до 40% генерируемой на ГЭС электроэнергии с частичной передачей в Россию.
Пожалуй, ключевым решением в рамках реализации реформы стало создание неправительственной Национальной комиссии по регулированию энерготарифов. Проводимая комиссией политика нацелена на обеспечение трехступенчатого принципа тарифообразования, проведение торгов между потребителем и производителем и пр. В результате сегодня Грузия предлагает самые дешевые энерготарифы в регионе. Например, для крупнейшей в энергосистеме страны Ингурской ГЭС в настоящее время установлен тариф в 2 тетри (примерно 4 армянских драма) за 1 кВт.ч. Тарифы для малых ГЭС — еще ниже. При этом удельный вес гидроэнергетики в энергобалансе Грузии составляет 85%, остальные 15% - тепловые электростанции, работающие на импортируемом азербайджанском газе. Данные цифры говорят сами за себя и в целом объясняют конкурентоспосбность грузинских энерготарифов.
Армения — импортер электроэнергии?
Вернемся, однако, к Армении. В 2015 г. новым владельцем активов ЗАО «Электрические сети Армении» стал российский холдинг «Ташир». Участие российской компании в развитии армянской энергетики сегодня оценивается крайне неоднозначно ввиду привлекаемых из международных структур кредитных средств с заложением капитала «ЭСА» (более 70%), что увеличивает кредитное бремя армянской энергосистемы, приближающегося к $ 1 млрд. Параллельно с этим в 2017 г. на основе концессионного управления холдингу были передана компания «Высоковольтные электросети Армении», связывающая энергосистему страны с Ираном, Грузией и Нагорным Карабахом (Арцахом), а также выступающая ключевым актором реализации электроэнергетического коридора «Север-Юг» (Иран-Армения-Грузия-Россия). Активно холдинг вовлекается и в генерационную сферу, инициируя возведение ГЭС «Шнох» мощностью 76 МВт и параллельно владея активами Разданскиой ТЭС — одним из крупнейших в Армении теплоэнергетических объектов. Основное противоречие, связанное с деятельностью холдинга «Ташир», сводится к тому, что компания не совсем вписывается в программу либерализации армянского рынка электроэнергии, принятую правительством Армении в июле 2017 г. Не лишним будет напомнить, что традиционная модель либерализации предполагает четкое разделение функций генерации, поставок и распределения. Как видим, в случае с «Ташир» наблюдается обратная тенденция.
Однако проблема даже не в этом. Либерализация — не самоцель. Наряду с либерализацией рынка программа включает в себя комплекс вопросов, связанных с развитием межгосударственной торговли, что прописано и в самом названии документа. И все бы ничего, но участившееся поглядывание «Ташира» в сторону Грузии уже начинает порождать некоторые опасения. Особенно при сопоставлении с тезисами программы правительства. Поглядывание это далеко не робкое. Регистрация трейдинговой «дочки» в Грузии — ООО «Каскад Джорджия» (95% которой является собственностью компании «Каскад ЭнергоБит», входящей в «Ташир») — свидетельствует о нацеленности армянского оператора на импорт более дешевой грузинской электроэнергии. Конечно, подход «только бизнес, ничего личного» с первого взгляда может быть вполне оправдан. По ценовой составляющей армянская энергосистема сегодня не может конкурировать с грузинской. Взять хотя бы гидроэнергетику. Чуть выше я уже приводил тарифы, установленные для грузинских ГЭС — около 2 тетри (4 драма). Для сравнения отметим, что в Армении тариф для ГЭС доходит до 17 драмов без учета НДС.
Очевидно, импорт дешевой грузинской электроэнергии будет направлен не столько на понижение тарифов для армянского потребителя, сколько на повышение маржинальности «Электрических сетей Армении», накопленные долги которой оцениваются до $ 100 млн. Отсюда, кстати, и нацеленность «Ташира» на привлечение внешних кредитов (преподносимых общественности как инвестиции).
В рамках бизнес-логики поведение холдинга понять можно. Однако при рассмотрении вопроса с позиций государственной политики, конечно, мы неизбежно будем сталкиваться с большим количеством противоречий. Пожалуй, главное из них сводится к тому, что обладая профицитом энергетических мощностей и принимая участие в реализации коридора «Север-Юг», Армения должна быть нацелена на поиск внешних рынков, чего пока не наблюдается. Для этого, в свою очередь, необходимо реализовывать последовательную политику по понижению себестоимости производимой в Армении электроэнергии. Активизация же экспорта неизбежно приведет к оздоровлению внутреннего электроэнергетического рынка. Подойти к решению этих вопросов необходимо уже сегодня. Время явно играет не в пользу армянской энергетики.
Ваге Давтян, кандидат политических наук, доцент Российско-Армянского университета