Сегодня в Киргизии состоялась инаугурация нового президента Киргизии Сооронбая Жээнбекова. Впервые за период независимости в республике произошла конституционная передача власти, не считая непродолжительного периода временного правительства, возглавляемого Розой Отумбаевой. О том, какие задачи стоят перед новым руководством Киргизии, о сценариях, которые могут разыграться в этой неспокойной стране с EADaily поделился эксперт по Центральной Азии и Среднему Востоку, доктор исторических наук Александр Князев.
Можно ли подвести черту под очередным политическим этапом в Киргизии и сказать, что «эпоха» Алмазбека Атамбаева завершилась? И главное — с каким результатом?
Завершение этого не совсем здорового электорального процесса и избрание Жээнбекова президентом Киргизии не означает последующей стабильности и позитивного развития Киргизии. Жээнбеков не будет легко управляемой фигурой, в первую очередь потому что он — представитель большого клана, имеющего свои интересы и амбиции. Сам по себе Сооронбай Жээнбеков не относится к числу сильных политиков, вся его биография не содержит признаков яркой самостоятельности, он чаще в чьей-то тени, в последнее время — Атамбаева. Но это не означает, что эта зависимость сохранится надолго. В планы клана Жээнбековых Атамбаев не входит, поддержка с его стороны им нужна на краткосрочный период. Есть большие сомнения в том, что некие договоренности, которые наверняка заключены между Атамбаевым и братьями Жээнбековыми, продержатся долго. Вообще, в сегодняшней ситуации есть некоторое сходство с 2005 годом, когда после свержения Аскара Акаева президентом избирался Курманбек Бакиев. Мне потом один из активных «революционеров» того времени жаловался: мы, дескать, его избрали, а он всех нас в сторонку отодвинул… Думаю, что в устремлениях к узурпации власти Жээнбековы не уступают Бакиевым. А значит, очередной эксперимент по возрождению ханства на основе традиций Коканда века XIX-го (в элиту которого, кстати, была кооптирована и элита южных киргизских племен, условно говоря — предки Жээнбековых, Бакиевых и т. д.), у Киргизии еще впереди.
А что Атамбаев, который в общем-то не скрывает желания быть киргизским «Дэн Сяопином»?
Для Атамбаева следующей задачей является проведение внеочередных парламентских выборов, и критика последних дней в адрес депутатов не случайна, пусть даже сам Атамбаев вроде бы и против роспуска парламента. Здесь второстепенно то, кем именно он видит себя в новой политической конфигурации — парламентским спикером, лидером фракции большинства, или, что уже менее вероятно, премьер-министром. Важнее для него расстановка «своих людей» в интересах сохранения собственного влияния на политические процессы, и контроль за финансовыми потоками им самим и узким кругом его людей. Но это в теории. Практика же киргизской политической жизни свидетельствует, что понятие «свой человек» — очень условно и обычно не долговременно. Ну, и новый президент со своим окружением тоже не будут мириться с той ролью, которую отводит себе Атамбаев. Думаю, что ближайшие действия Жээнбекова на посту президента могут выглядеть примерно следующим образом: замена премьер-министра, состава правительства (или, как минимум, ключевых министров), замена руководства силовых структур — председателя ГКНБ, министра МВД, генерального прокурора и других, замена мэра Бишкека и полномочных представителей президента (губернаторов) в областях. И далее — по всем вертикалям. Другая — параллельная — задача: противодействие инициативе по проведению досрочных парламентских выборов по сценариям Атамбаева. В принципе, в отличие от Атамбаева, Жээнбековы могут себе позволить потерпеть и до очередных парламентских выборов. Переформатирование исполнительной власти и силовых структур значительно актуальнее и должно быть эффективнее.
Как будет решаться проблема расхождения севера и юга Киргизии?
Результаты выборов действительно чрезвычайно обострили одну из главных проблем, лежащую в основе перманентной киргизской нестабильности. Киргизское общество в высокой степени фрагментировано, разнородно, и главный раскол в обществе среди киргизского этнического большинства происходит по принципу «север-юг». Это деление имеет много признаков и исторических причин и после распада СССР усилилось. По существу, все избирательные кампании в Киргизии строятся на основе деления политической элиты на южную и северную. Конечно, постепенно это деление становится не столь прямолинейным, а более сложным и на него влияют бизнес-интересы, внешнеполитические ориентации, но региональный принцип остается главным.
В целом, наложение новых конфликтных узлов на уже существующие будет означать как снижение уровня стабильности в республике, так и дальнейшее ослабление функциональных задач государственных органов. При этом важно, что новая политическая конфликтность будет происходить в условиях уже привычного для Киргизии отсутствия программ развития в социально-экономической сфере, положение в которой резко усугубляется кризисом в отношениях с Казахстаном.
Атамбаев оставил своему преемнику довольно сложное наследство. С одной стороны, кризис с Казахстаном, с другой — нет полной ясности и в отношениях с Россией. Удастся ли новому президенту разрулить конфликты?
В Киргизии склонны все списывать на Атамбаева, своими заявлениями оскорбившего и президента Нурсултана Назарбаева, и Казахстан в целом, что, дескать, и лежит в основе нынешнего кризиса. Но состояние двусторонних казахстанско-киргизских отношений — это «не история о том, как поссорились Алмазбек Шаршенович с Нурсултаном Абишевичем». Это не конфликт, это — кризис. Личностный конфликт, вызванный оскорбительными публичными выпадами в адрес Казахстана и казахстанского президента, необдуманными обвинениями и апелляциями к ЕАЭС, СНГ, ВТО, является острой фазой многолетнего системного кризиса, только лишь спровоцированной уходящим президентом Киргизии. Системный же кризис в отношениях двух стран обусловлен неполноценным институциональным функционированием Киргизии как государства. Важной точкой отсчета этого кризиса можно условно считать первый государственный переворот 24 марта 2005 года, деформировавший процесс создания киргизской государственности. Что бы там не писали местечковые киргизские историки, традиций государственности до развала СССР на этой территории не было. За исключением вышеупомянутого эпизода с Кокандским ханством. Очередным этапом разрушения элементов несостоявшейся государственности является и государственный переворот 7 апреля 2010 года, усугубляемый ростом этнического национализма и межэтническим конфликтом в южной Киргизии, произвольными интерпретациями конституционных норм «революционерами» и избранием в 2011 году президентом республики Атамбаева.
Кстати сказать, весь последующий политический процесс в Киргизии является лишь условно легитимным. Но куда было деваться внешним партнерам, признание которых принято считать критерием легитимности? С кем-то же надо было работать, вот и признали в 2005 году Бакиева, в 2010 году — «временное правительство»… Весь этот период характеризуется, в первую очередь, некомпетентным и безответственным управлением, что в свою очередь влечет как стагнирующее и перманентно критическое состояние социально-экономической ситуации, фрагментацию общества и обилие внутриполитических конфликтов, недопустимо низкое состояние сферы безопасности, так и обилие угроз и рисков для всех стран-соседей и партнеров Киргизии.
Таким образом, Жээнбекову придется предпринимать какие-то действия по смягчению кризиса в отношениях с Казахстаном и по минимальной стабилизации социально-экономической ситуации. Ему предстоит налаживать взаимодействие с руководством России для продолжения практики получения дотаций в бюджет Киргизии и другой экономической помощи. В этом плане у него просто нет выбора, сказки про переориентацию внешнеэкономических связей на Китай и Узбекистан, которые рассказывают Атамбаев и действующий премьер Исаков, — это для местных ура-патриотов. Казахстан — это практически единственный канал внешних коммуникаций, канал взаимодействия Киргизии с кем-либо в интересах развития. Это данность географическая, историческая. Альтернативой мог бы быть всеобъемлющий китайский протекторат, но тут возникают вопросы: а Китаю это нужно? Пекин вполне устраивает ситуация в Киргизии. Текущие вопросы типа строительства железной дороги по киргизскому югу в Узбекистан они решат в рабочем порядке хоть с Жээнбековым, хоть с кем-то иным… Семья Жээнбековых тесно связана с арабскими странами, с Саудовской Аравией, в частности. Но арабские монархии в финансовом плане активны только в одном направлении: в распространении своего религиозного и политического влияния. На строительство мечетей они деньги дают и будут давать, а в реальную экономику — не давали, не дают, и не дадут.
В Киргизии все чаще говорят о необходимости выхода из ЕАЭС. Как вы полагаете, это всего лишь «призывы снизу» или этот вопрос рассматривается в правительстве страны?
«Призывов снизу» как раз таки особых нет, если не считать малозначительную, но активную в информационной сфере — в СМИ, соцсетях — группу активистов антироссийски ориентированных НПО. Вообще, отношение к ЕАЭС в Киргизии принципиально отличается от отношения к ЕАЭС в Казахстане. Казахстанская элита, да и подавляющее большинство в обществе, изначально относятся к Евразийскому союзу как к формату исключительно экономической интеграции. Потому и любые попытки политизации ЕАЭС — например, прием в члены Киргизии или Армении, воспринимаются, в основном, отрицательно. В Киргизии в обществе и в правящей элите существуют разные точки зрения относительно ЕАЭС. В весьма значительной части общества востребована более широкая, нежели только экономическая, интеграция, в этой востребованности у многих присутствует сильный элемент постсоветской ностальгии. А в киргизской правящей элите участие в ЕАЭС — это эксплуатация политических интересов России с тем, чтобы существовать на иждивении российского бюджета, не неся за это никакой ответственности.
Высказываемые Атамбаевым или премьером Исаковым сомнения в целесообразности участия в ЕАЭС относятся как раз к этой мотивации. Со стороны Атамбаева это примитивный блеф — никто и никогда не позволит ему большего, нежели поговорить… Это попытка шантажа руководства России, которое не поддерживает позицию Бишкека в конфликте с Казахстаном. Существуют версии о том, что все эти действия могут совершаться Атамбаевым по заказу неких антироссийских центров — США, Запада. Оснований для таких утверждений нет, но преимущественно прозападное окружение Атамбаева вполне способно влиять на его действия. Но существует жесткая реальность, выйти за пределы которой Бишкек просто не сможет. В период президентства Атамбаева государственный долг вырос на 32%, а это 62% по отношению к ВВП, заставляющие серьезно задуматься о рисках для собственно государственности Киргизии. За 9 месяцев нынешнего года трудовые мигранты из Киргизии перечислили на родину $ 1 млрд 840 млн, и при этом более 98% от этой суммы отправлены мигрантами, работающими в России, оставшаяся часть — из Казахстана. Доходы бюджета Киргизии за это же время меньше суммы переведенных мигрантами денег на 25,94 млрд рублей. Выход из этого положения существует только один: продолжать демонстрировать исключительную лояльность Москве и Астане в обмен на новые финансовые преференции. Гипотетический выход из ЕАЭС подразумевает изменение статуса трудовых мигрантов, и, наверное, даже самые слабые из киргизских политиков должны себе отчетливо представлять ситуацию, когда эти мигранты будут вынуждены вернуться домой… Это около миллиона граждан, многие из которых обладают довольно активной жизненной позицией…
Почему, на ваш взгляд, Россия держится отстраненно и вопросе выборов президента Киргизии, и в киргизско-казахстанском кризисе?
Российский фактор является важной составляющей кризиса собственно в Киргизии и создания нездоровой атмосферы в ее региональном позиционировании, участии в многосторонних интеграционных форматах, а также в двусторонних отношениях — с Казахстаном. Звучащие сегодня предложения о посредничестве РФ в разрешении казахстанско-киргизского кризиса выглядят мало реалистичными, их реальное осуществление может состояться только при условии признания российским руководством двух базовых ошибок в своей политике на киргизском и в целом региональном направлении. Одна из них — поддержка Атамбаева на президентских выборах в 2011 году и до настоящего времени, вторая — непродуманное и политизированное принятие Киргизии в полноценные члены ЕАЭС. Обе ошибки совершены — и это очень важный момент — и в силу того, что не было учтено мнение Казахстана, который является прямым соседом Киргизии, и который на себе испытывает последствия этих ошибок. Думаю, что заявленное Сооронбаем Жээнбековым следование курсу Атамбаева, как внутри страны, так и во внешней политике, не может не восприниматься в Астане и в Москве как наследуемый тяжелейший кризисный узел во взаимоотношениях двух стран с Киргизией в обозримой перспективе. И было бы еще большей ошибкой — и для Астаны, и, особенно, для Москвы — не вынести уроки из киргизской истории последних лет и пойти на поводу у краткосрочных обстоятельств.
Центральноазиатская редакция EADaily