Жители Каталонии 1 октября должны решить вопрос, оставаться ли им в составе Испании. Последняя делает всё, чтобы голосование сорвать. Веские доводы имеются и у сторонников, и у противников независимости. Куда склонится чаша весов — непонятно, но полностью исключить отделения области нельзя.
Каталония, Испания в целом, да и остальной мир в последние недели стали свидетелями реалити-шоу с элементами боевика под названием «Каталонцы готовятся покинуть испанское королевство». Собственно, готовиться начали ещё в июне, когда власти региона назначили голосование на 1 октября. Но в те летние дни реакция Мадрида оказалась достаточно вялой. Может, думали, что каталонцы в которой уже раз сотрясают воздух, и ничего не случится.
Но 8 сентября 72 из 132 депутатов парламента Каталонии утвердили документ, в котором утверждался порядок выхода из состава Испании в случае успеха сторонников независимости. И вот тут Мадрид приступил к делу. Нет, никаких мнимых «антитеррористических операций» никто не начинал. Просто испанский премьер Мариано Рахой чётко дал понять: никакого голосования не будет, и власти страны сделают всё для его предотвращения.
И делают. За последние дни испанские силовики арестовали полтора десятка чиновников, завели сотни уголовных дел на сторонников референдума. Они разгромили типографии, где печатали бюллетени. В ответ на улицы Барселоны неоднократно выходила многотысячная толпа, однозначно давшая понять, что они не отступят и вопреки давлению всё равно будут настаивать на создании независимого государства.
Почему многие в Каталонии добиваются отделения? Почему Мадрид всячески ему противится, да и Евросоюз не в восторге от появления нового государства? Сколько в действительности жителей региона хотят отделиться? Насколько выгодно будет Каталонии жить отдельно? Эти вопросы сегодня звучат не только в Испании, но и далеко за её пределами. И однозначный ответ на них получается далеко не всегда.
Первые две вещи, которые чаще всего отличают народ, желающий отсоединиться от метрополии — религия и язык. Первый из этих факторов в данном случае роли не играет — ведь и кастильцы (собственно испанцы), и каталонцы — католики. В Каталонии располагается один из крупнейших католических паломнических центров Европы — монастырь Монсеррат. Понятно, что для каталонцев он служит главной святыней, но и в остальной Испании его очень почитают.
А вот о языке можно говорить долго. Безусловно, испанский и каталанский языки принадлежат к одной романской группе. Однако справочные сайты и литература говорят о том, что внутри неё тоже есть разделение. Испанский (как и португальский) входит в группу иберо-романских языков, в то время как каталанский — окситано-романских (вместе с провансальским на юге Франции). Впрочем, за годы существования в составе Испании каталанский немало перенял из родственного кастильского.
Насколько сильно языковое различие? Автор этих строк провёл опрос среди десятка своих знакомых разного возраста, владеющих испанским. Так, студенты и недавние выпускники вуза почти единодушно заявили, что понимают каталанский плохо. Их мнения разошлись относительно того, какой язык дальше от испанского — португальский или каталанский. Наиболее оптимистичный ответ гласил: «по-каталански на письме понимаю 90%, по-португальски — 80%». Но данный ответ смотрелся как исключение.
Устную речь (что португальскую, что каталанскую) ребята в целом понимали плохо, письменную — лучше. Но при более детальном разборе текстов они указывали, что каталанский грамматически сильнее отличается от испанского, чем португальский. Данному обстоятельству они удивлялись (вроде бы Португалия — другая страна, а Каталония — часть той же Испании), но их вывод был таков: каталанский от испанского отстоит дальше, чем португальский.
Одна из студенток даже привлекла к эксперименту своего приятеля из Коста-Рики. Носитель испанского заявил, что с трудом понимает на слух оба языка, но письменная речь в целом понятна на обоих языках, хотя португальская — чуть лучше, там больше общих с испанским корней. В свою очередь, российский студент с испанскими корнями заявил о большей понятности каталанского — правда, он не уточнил, в какой именно области Испании жили его предки.
Если же брать взрослых людей, их ответ был более однозначным. Каталанский язык отличается от испанского значительно сильнее, чем португальский. Они указывали на некоторое сходство языка жителей Каталонии с французским (хотя говорящие по-французски единодушно отмечали, что по-каталански почти ничего не понимают). Дескать, у португальцев — корни у языка те же, что и у испанцев, только фонетика другая. У каталонцев же другое почти всё…
Из этого эксперимента можно вроде бы сделать вывод в пользу отделения Каталонии. Дескать, если португальцы, чей язык даже ближе к испанскому, имеют своё отдельное государство, почему каталонцы должны жить в стране с заведомо другим государственным языком? Однако сторонники сохранения Каталонии в составе Испании могут в качестве контраргумента привести языковую статистику, собранную по заказу каталонских (не испанских) властей.
Согласно данным лингвистической переписи 2013 года, порядка 46% населения чаще использует в повседневной жизни испанский язык, 37% - каталанский, около 12% в равной мере пользуются и тем, и другим. Соответственно, оставшиеся пять процентов — иностранцы, говорящие на каком-то другом языке. В Каталонии их много — тут и румынские гастарбайтеры, и богатые русские, и англичане со шведами, перебравшиеся в более тёплый климат.
Правда, тут у сторонников независимости снова могут найтись встречные доводы. Так, значительная часть тех, кто чаще говорит по-испански — приезжие. Или это уроженцы других областей Испании и их потомки, или выходцы из Латинской Америки. Или же речь идёт о детях из смешанных семей, где родитель-некаталонец будет говорить с родителем-каталонцем скорее по-испански. В общем, спор о языке можно вести до бесконечности.
Следующий пункт спора — история. Сторонники сохранения единства Испании укажут, что и кастильцы, и каталонцы вместе сражались против арабов в средневековье. А приверженцы независимой Каталонии парируют, что они первыми освободились от арабов — ещё в VIII веке, в то время как остальная Испания — значительно позже. Что Барселона была столицей отдельного графства, объединившегося с Арагоном, а тот, в свою очередь, потом создал союз с Кастилией. И так в 1479 году возникла Испания.
Каталонцы не раз хотели отделиться, в 1871 году они даже подняли восстание, которое испанской короне удалось подавить. Но движение за отделение никуда не делось. В 1936 году республиканские власти Испании предоставили Каталонии независимость, которую спустя три года забрал диктатор Франсиско Франко. Он жёстко подавлял национальные движение каталонцев (и басков с галисийцами). Каталанский язык в официальной обстановке употреблять было нельзя — даже имена детям надо было давать испанские.
Правда, годы откровенного ущемления прав каталонцев остались в прошлом. В 1978 году их язык получил в области равный статус с испанским. В 2006 году у Каталонии появилась своя конституция, своё правительство (женералитет). Местные власти получили право распоряжаться всеми местными налогами. Наконец, даже полиция — и та перестала подчиняться Мадриду. «Что ещё надо для счастья!», — скажут сторонники единства с Испанией. И спор опять продолжится до бесконечности.
Перейдём к экономике. Каталония — крупнейший налогоплательщик в Испании, она отдаёт в общенациональный бюджет примерно на 20% больше, чем получает из него. При доле населения в 16% она в последние годы даёт около 19% ВВП Испании. Уровень безработицы здесь ниже общеиспанского, доходы — выше примерно на 20%. Здесь есть машиностроение, текстильное производство, развитое сельское хозяйство. Барселона, Коста-дель-Соль, тот же Монтсеррат — крупные туристические центры.
Однако значительная часть производимой в области продукции потребляется в других регионах Испании (пусть даже менее богатых, чем Каталония). Большинство других рынков — это рынки Евросоюза, куда входит Испания. В случае провозглашения независимости каталонцы могут лишиться главных мест сбыта собственной продукции. То, что без ЕС им не обойтись — признаёт даже большинство отъявленных сепаратистов. Но принять туда независимую Каталонию быстро не удастся — Испания заблокирует.
А выход из Евросоюза — это не только потеря рынков. Это ведь ещё и необходимость в срочном порядке печатать собственную валюту — евро-то ходить перестанет. Надо будет устанавливать дипломатические отношения с каждой страной, и многие в Европе могут встать «в позу». Просуществовать-то независимая Каталония просуществует, вопрос — как. Уровень жизни на какое-то время упадёт точно.
Наконец, футбол. Его безумно любят и в Мадриде, и в Барселоне. В каталонской столице существуют два клуба — «Барселона» и «Эспаньол». За второй, как ясно и из названия, болеют преимущественно сторонники сохранения единства с Испанией. Суперклубу же симпатизируют преимущественно сторонники независимости. Большинство клубов в Испании, названные в честь города, носят приставку «Реал» — королевский. «Барселона» же от неё принципиально отказалась…
Каталонские футболисты составляли едва ли не половину знаменитой сборной Испании рубежа 2000−2010-х гг., которые выиграла всё и вся в Европе и мире. Собственно, сборная Каталонии существует, но играть может только неофициальные матчи… С другой стороны, где будет играть «Барселона», если покинет чемпионат Испании. Как город обойдётся без знаменитых «Эль Классико» против мадридского «Реала»? Это тоже вопрос, на который однозначного ответа не существует.
Где должна проходить граница Каталонии, если она обретёт независимость? Вроде бы речь идёт о границах одноимённой области. Однако по-каталански говорит значительная часть населения соседней области Валенсия, каталанская речь слышится и на Балеарских островах, в отдельных районах Арагона. Не встанет ли вопрос о самоопределении уже этих областей? Естественно, Испания этого боится. Впрочем, пока подлинной угрозы их отделения, в отличие от Каталонии, не существует.
Уже дважды за последние годы в Каталонии проходил консультативный референдум. И в декабре 2009-го, и в ноябре 2014-го подавляющее большинство его участников сказали отделению «да». Однако на участки пришли отнюдь не все, кто имеет право голоса. Опросы дают противоречивую картину: одни говорят, что сторонников независимости — 40%, другие — что 60% и даже больше…
Как разрешится вопрос о статусе области — сказать трудно. 1 октября 2017 года окончательный ответ на него вряд ли будет дан. Если испанским силовикам удастся пресечь голосование — сторонники независимости могут только озлобиться, а многие недовольные использованием грубой силы склонятся в сторону отделения. Если же всё пройдёт мирно и тихо — результат может быть всяким. Ни та, ни другая сторона явным преимуществом не обладают.
Почему же Мадрид не хочет проведения референдума — понятно. Кто же захочет терять самый зажиточный кусок собственной территории? Испанская казна тогда неминуемо оскудеет. Да и прецедент для Страны Басков (где тоже многие лелеют мечту об отделении) создавать не хочется. Те же доводы у Евросоюза — кроме Испании, есть ведь ещё Шотландия, есть Фландрия в Бельгии, есть Южный Тироль в Италии… Цепная реакция никому не нужна.
Но исключать того, что и Каталония, и Шотландия всё-таки захотят выйти из состава своих государств, нельзя. Евросоюз, безусловно, как огня боится перекройки границ. Однако уповать исключительно на давление и принуждение (хоть силовое, хоть экономическое) нельзя. Никуда не денется то, что язык у каталонцев очень сильно отличается от испанского. Отличия есть и в кухне, и в танцах, и во многих других обычаях… Это другая нация численностью в несколько миллионов человек.
Рычаги по несиловому разрешению спора у Евросоюза есть. Например, один из них — введение каталанского языка в качестве официального в ЕС (а на нём говорит в 15 раз больше народу, чем, например, на официальном мальтийском, и более чем вдвое больше, чем по-литовски) сняло бы часть вопроса. Но пока его не ввели — он же не государственный во всей Испании… А, раз так, то Каталония и каталонский прецедент — это надолго.
Вадим Трухачёв, кандидат исторических наук