Портал mnenia.zahav.ru опубликовал аналитическую статью Мордехая Кейдара, в переводе Александра Непомнящего, под заголовком «Никто не превращает конфликт в религиозный, он всегда был таким».
Системная ошибка левого подхода проявила себя и в последнем кризисе на Храмовой горе: в то время как либерал пытается найти решение, приносящее наименьшее страдание всем сторонам, мусульманского фанатика этот аспект просто не волнует.
В отчаянной попытке остановить арабское насилие из-за размещения металлодетекторов при входах на Храмовую гору, израильские представители распространили документ, демонстрирующий использование саудитами аналогичных детекторных систем в Мекке и Медине, по поводу существования которых не возражает и не устраивает беспорядков ни один мусульманин. Похоже, они полагали, будто местные мусульмане согласятся на то, чтобы евреи проверяли их, точно так же, как паломники в Мекке не возражают против их досмотра саудитами.
Наивное предположение правительства о том, что металлодетектор в Иерусалим равнозначен металлодетектору в Мекке, попросту абстрагировалось от двух базовых аспектов.
Во-первых, саудиты — мусульмане, здесь же речь идет об евреях, согласно Корану, являющихся «сынами обезьян и свиней», а также «убийцами пророков», на которых «лежит гнев Аллаха», и чья религия «дин баталь», то есть ложна. И потому, мусульманам нет никакой возможности принять ситуацию, при которой евреи будут проверять «верующих» мусульман, чья вера является единственной «дин хак», то есть истинной.
Во-вторых, исламский мир признает гегемонию саудовской династии над Меккой и Мединой, но нет и тени признания им еврейской власти над Храмовой горой.
Однако неизбежный провал правительства в этой истории стал следствием куда более глубоко заблуждения, основанного на либеральном подходе, преобладающем в образе мысли значительной части израильского общества, как, впрочем, и в целом на Западе.
Это либеральное мировоззрение, по существу светское, утверждает, что религия в современном мире роли не играет, а если и имеет какое-то значение, то мы, то есть светские западные либералы, все равно можем пренебречь, как самой религией, так и ее адептами, институтами, законами и уложениями. Таким образом, господствующий в либеральных кругах подход отказывается признать за религией то всеохватывающее и пронизывающее все сферы жизни положение, которое она на самом деле занимает в нашем регионе. Вместо этого, они пытаются объяснять исламскую агрессию земными факторами, как «оккупация», «угнетение», бедность или безработица.
Либерал не способен, хотя, возможно просто и не хочет, осознать, что в мире есть люди, чье понятийное пространство в корне отличается от его собственного. Либерал лучше успокоит себя словами, вроде тех, что были сказаны мне депутатом от партии МЕРЕЦ Иланом Гилоном в ходе одного из диспутов: «Все хотят стать счастливее и уменьшить страдания». Все, с точки зрения депутата Гилона, — это и мусульмане, и верующие евреи. И здесь он просто напрочь игнорирует тот факт, что для верующих, религиозные предписания куда важнее личного и коллективного счастья, а преуменьшение страданий занимает самые нижние позиции в порядке приоритетов.
Каждый раз, когда я даю интервью в СМИ, я стараюсь убедить собеседника в том, что основа нашего конфликта с соседями — религиозна, поскольку с точки зрения ислама, иудаизм — это «ложная религия», и потому евреи обязаны жить под «милосердным» мусульманским покровительством, а не обладать собственным суверенитетом.
Вдобавок, на это религиозное основание наслаивается и национальный аспект. Наши соседи вообще не признают евреев как народ, рассматривая нас исключительно в качестве религиозных общин, обязанных разъехаться обратно по странам своего исхода.
Наша территория — Страна Израиля, это, в их понимании, «Филистин», принадлежащая исламу со времен первых завоеваний в седьмом веке. В ислам, как известно, есть входной билет у каждой страны мира, а вот возврата нет. И потому, захват «Филистин» носителями «ложной религии», которые даже народом не являются, не может быть признан истинными мусульманами ни в каком варианте.
Но каждый раз, когда я пытаюсь разъяснить в СМИ все это целостное «отсутствие легитимности» Израиля с точки зрения мусульман, я наталкиваюсь на стандартную реплику: «не превращайте национальный и территориальный конфликт в религиозный!». Так, будто это я превращаю его в религиозный конфликт. Но может быть, все же основой для религиозного конфликта является именно ислам, а не я? Те, кто интервьюируют меня, в большинстве своем светские либералы, чувствуют себя абсолютно беззащитными перед религиозной аргументацией, поскольку у них нет ни когнитивных, ни эмоциональных инструментов для решения вопросов, связанных с религией, особенно если это еще и приносит им страдания. Поэтому, они не готовы согласиться даже с самой попыткой описать конфликт в религиозном аспекте.
Предостерегать израильское общество от «соскальзывания конфликта в религиозную плоскость» обожает Ципи Ливни, для которой это предостережение стало едва ли не мантрой, произносимой всякий раз, когда у нее перед носом оказывается микрофон. Вообще говоря, я бы ожидал от талантливого и респектабельного адвоката, занимавшего в прошлом ключевые посты в израильском правительстве, лучшего знакомства с материалом, из которого сложены стены ненависти и враждебности, возведенные вокруг нас врагами, более глубокого осознания той доминантной роли, которую играет религия в их системе ценностей.
Но, в конце концов, Ципи Ливни в своем заблуждении совсем не одинока. На мой взгляд, большинство израильтян, считающих себя либералами или светскими людьми, страдают от того же самого предрассудка. Они лишены интеллектуальной и эмоциональной способности увидеть мир глазами религиозного верующего человека, направляющего свою жизнь, а в случае ислама, и свою смерть, в соответствии с тем, что, как он верит, «Восседающий на небесах», ожидает от него.
Шимон Перес, Йоси Бейлин, Алон Лиэль и многие другие либералы полагали, что соглашения Осло сметут на обочину мусульманскую ненависть к государству Израиль.
Как мы помним, в те «веселые дни Осло» они любили повторять, что «Арафат (по их мнению, светский человек) разберется с ХАМАСом и „Исламским джихадом“ (религиозными исламскими террористическими организациями) без Верховного суда и без „Бецелем“ (правозащитной организации)». Они верили в то, что Арафат тоже либерал, светский, прогрессивный и современный, ну в точности, как они сами. Ведь он говорил такие красивые слова, сидя с ними за одним столом. И так красиво им улыбался…
Эта убогость либерального представления о мире характерна, отнюдь, не только для израильских либералов, но в изобилии встречается также в США и Европе. Многие в западных странах отказываются верить в то, что массовая миграция мусульман на Запад собирается подчинить их исламу, даже если этот процесс займет десятки или сотни лет. И эта правда об исламской миграции написана самими мусульманами во многих книгах, брошюрах, толкованиях, интервью и даже на транспарантах. Западному либералу даже не нужно было бы особенно усердствовать, чтобы найти соответствующие материалы. Но зачем ему пытаться разрушать свои либеральные теории фактами?
Когда либералы пытаются управлять миром, большая часть которого по-прежнему привязана к традициям и религиям, прежде всего, к исламу, неизбежным результатом станет лишь длинная цепь ошибок и катастроф, влекущая мир в пропасть. Страны Запада и среди них Израиль обязаны пробудиться от своих либеральных иллюзий по поводу окружающей их настоящей реальности, в которой религия играет главенствующую роль. Даже если такая реальность противоречит либеральным ценностям, на которых выросли и были воспитаны целые поколения философов, ученых, специалистов в области права и политиков.
И чем скорее, мы пробудимся, чем скорее поймем, на чем основана ценностная шкала традиций и религий, чем скорее осознаем реальность такой, какая она есть на самом деле, тем легче нам будет и справиться со стоящими перед нами серьезными и грозными вызовами. (evreimir.com)
Портал 9tv.co.il опубликовал аналитическую статью израильского публициста Александра Непомнящего, под заголовком «Еврейская „спица“ в советский бок».
Выслушав по телефону донесение своего подчиненного, начальник подразделения военной разведки «Масрега» Тувия Фейнман от изумления даже перешел на русский. Точнее сказать, он использовал хорошо известную далеко за пределами России, но при этом совершенно нецензурную фразу, выразившую крайнее эмоциональное волнение:
-Та-та-та-та! — сказал он. — Опять ваши шуточки, ты там не пьян часом?
Боец, однако, был совершенно серьезен. Спустя несколько часов на базе военной разведки Умм-Хашиба, расположенной на западе Синайского полуострова, в полусотне километров к востоку от Суэцкого канала, приземлился вертолет. Он забрал магнитофонную кассету со сделанной записью и улетел обратно в Генштаб. Вечером доклад о полученной информации лег на стол премьер-министра Голды Меир, немедленно попросившей связать ее с президентом США Ричардом Никсоном. Разговор ей предстоял крайне важный, поскольку теперь политический ближневосточный расклад менялся кардинально.
***
Все началось теперь уже полвека назад, вскоре после победоносного окончания Шестидневной войны. «С арабами мы уж как-нибудь разберемся, — сказал Аарон Ярив, глава военной разведки АМАН, на одном из совещаний своим офицерам. — Но у нас есть проблема, и это — русские…»
Ярив, уроженец Москвы, носивший до 15 лет имя Гарри Рабинович, знал, о чем говорил. Массивная военная помощь, предоставленная Советским Союзом Египту и Сирии накануне и в процессе войны, состояла не только в обеспечении передовыми вооружениями, к слову, в большинстве ставшими израильскими трофеями, но и в появлении на Ближнем Востоке множества советских военных специалистов и инструкторов. Требовалось, играя на опережение, срочно начинать интенсивный сбор и анализ информации, касающейся их присутствия.
Более того, в Израиле катастрофически не хватало понимания нюансов политической деятельности Москвы в регионе. А ведь в немалой степени именно она подтолкнула Израиль, Египет и Сирию к военному столкновению.
Советское присутствие в Восточном Средиземноморье стало нарастать с середины 50-х годов. Во многом это было продолжение доктрины «выхода к морю», уходящей корнями еще в XVII век, петровскую эпоху, давнее стремление России контролировать морские выходы в Средиземное море и дальше к Атлантическому и Индийскому океанам.
В начале 60-х СССР обратился к Югославии и Албании с просьбой предоставить свои морские порты для советских военных судов. Йозеф Брозо Тито, напрочь рассорившийся с Кремлем, категорично и недвусмысленно отказал сразу, а албанские власти, поначалу согласившиеся, поступили так же после того, как переметнулись под крыло китайских товарищей. И тогда Москва обратила взор на египетского президента Гамаля Абделя Насера, остро нуждавшегося в финансовой помощи и военной поддержке.
До Шестидневной войны советская помощь Египту была скорее спорадической и носила непостоянный характер. Затем ситуация изменилась. Оправившись от шока сокрушительного поражения, Насер инициировал непрерывные обстрелы израильской границы, протянувшейся вдоль Суэцкого канала. Началась война на истощение. В ответ израильтяне бомбили египетские позиции, совершая дерзкие рейды вглубь вражеской территории.
Униженный Насер воззвал к своим новым покровителям, вероятно, намекнув, что-либо его защитят, либо он «уйдет к другому». И тогда над египетскими стратегическими объектами были развернуты советские системы ПВО, а присутствие военных специалистов и инструкторов стало постоянным и массовым. Помимо систем ПВО, советские самолеты доставили в Сирию и Египет современные виды вооружений, включая ракеты класса «земля-воздух», «земля-земля» («Скады») и новейшее оборудование для электронной войны. Почти к каждому подразделению армий обоих государств были прикреплены советские военные специалисты. Только в Египте советский контингент достиг 15 тысяч человек.
Количество советских военных кораблей в Восточном Средиземноморье выросло в три раза и дошло до полусотни. В итоге Пятая средиземноморская эскадра стала влиятельным фактором, противостоящим Шестому американскому флоту. Вдоль берегов Израиля регулярно фланировали корабли советской разведки: «Крым», «Кавказ» и «Приморье». Находившиеся там специалисты ГРУ прекрасно владели ивритом. А вот у израильтян, научившихся прослушивать своих арабских соседей, переговоры на русском языке слушать, как выяснилось было некому.
***
Решение о создании нового сверхсекретного «русского» подразделения при АМАНе, нацеленного на то, чтобы слушать, понимать, анализировать и добывать разведданные о советском присутствии в Египте и Сирии, было принято в августе 1967 года. Назвали его «Масрега» — «спица» на иврите. Никакого подтекста здесь не подразумевалось, слово было случайным образом взято из банка кодовых обозначений разведки.
«Масрега» была сформирована как группа в отделе военной разведки, занятом электронной прослушкой соседей по региону, с непримечательным названием «подразделение 515», хорошо известное сегодня как «отдел 8200» — знаменитое подразделение электронной разведки (израильский аналог американского АНБ и кузница высокотехнологических стартапов).
Формирование «Масреги» Ярив поручил майору Тувии Фейнману, работавшему до этого в одном из технических отделов АМАНа. Родившийся в Кишиневе Фейнман попал в Израиль еще ребенком в 1948 году и русский язык знал. Вот только подобрать кадры ему было совсем непросто.
На конец 1967 года в израильской армии было крайне мало русскоговорящих бойцов. До начала большой алии 70-х еще оставалось несколько лет, потому отыскать хорошо владеющих русским языком людей 20 — 30 лет, оказалось крайне непростой задачей. Фейнман получил фантастические полномочия, которыми прежде обладали лишь начальники самых престижных армейских частей — ВВС и спецназа десантных войск.
Фактически он мог вытащить нужного человека с любого армейского курса и из любого подразделения. Но и после этого долгие поиски увенчались обнаружением лишь двадцати кандидатов. От которых после серии экзаменов, состоявших в том числе из чтения вслух газеты «Правда», осталось пятеро. В последующие месяцы их число постепенно увеличилось до трех с половиной десятков.
Помимо знания языка, к слову, весьма условного, ведь все они приехали из СССР, в лучшем случае успев отучиться в первом классе, бойцы нового подразделения не имели ни малейшего представления о навыках предстоящей им работы. Впрочем, и сам Тувия тоже понимал ее задачи весьма приблизительно. Вместе со своим помощником Эфраимом Лапидом, специалистом по сбору и обработке сигналов, он был направлен в одну из стран НАТО для «повышения квалификации» в понимании СССР и его военного потенциала. Его команда тем временем проходила ускоренный курс на базе разведки.
Наконец группа была переведена на секретную базу на Синае — Умм-Хашиба вблизи от египетской границы. Здесь находилась большая команда опытных разведчиков-арабистов, занимавшихся прослушкой египтян. Новая «русская» команда сильно отличалась от них и держалась обособленно. Их прозвали «гречками» — по имени маршала Андрея Гречко, возглавившего в 1967 году министерство обороны СССР.
Поначалу работы у «гречек» было не особенно много. Свободное время использовали для улучшения русского языка и овладения практическими навыками работы с электронной аппаратурой. К слову, сильно устаревшей (многие приборы остались со Второй мировой войны).
По воспоминаниям ветеранов подразделения, «погружение» молодых людей в языковую среду сопровождалось регулярными вечеринками в конце недели, затягивавшимися до глубокой ночи, с игрой на гитаре, прослушиванием песен Высоцкого, чтением стихов советских диссидентов, и в качестве обязательного условия — обильным распитием водки. Соседи-арабисты завидовали и жаловались на шум, но начальство, смотрело на эти вольности сквозь пальцы, считая, что цель оправдывает средства.
В глуши синайской пустыни незамысловатые развлечения сводились, как правило, к относительно безобидному подшучиванию над новенькими. Так, например, только что прибывшую на базу девушку подводили к одному из локаторов, отдаленно напоминавшему рентгеноскоп. Ей объясняли, что в личное дело следует подшить рентгеновский снимок груди, который необходимо сделать именно сейчас, для чего и следует обнажить требуемую часть тела…
В другой раз новенького «подключили» к «сверхсекретной и мощной антенне» (роль которой исполняла сетка забора, окружавшего базу) оставив «внимательно слушать разговоры из Александрии». После чего включили ему в наушник заранее заготовленную запись, где «русские» называли новобранца по имени и фамилии. А затем веселились при виде выпученных от ужаса глаз только что упомянутого разведчика.
Как-то раз шутка зашла совсем далеко. За время долгой и скучной субботы поднаторевшие бойцы «невидимого фронта» сфабриковали качественную фальшивку — якобы перехваченный разговор советских моряков из Порт-Саида, жалующихся на то, что «местные мусульманки куда хуже советских девушек, и вообще, нет ничего ужаснее, чем служить вне СССР». (Похоже, что на тот момент психологию советских воинов израильтяне осознали не вполне). В воскресенье запись была подана Тувии Фейнману. А тот, не распознав подделку, немедленно передал ее Яриву как важное и срочное сообщение о «деморализации советского контингента в Египте»… Потом, разумеется, был большой скандал, но талантливых хулиганов все же простили.
Вероятно, памятуя именно об этой истории, Тувия Фейнман и поинтересовался в феврале 1970 года у своих подопечных, не валяют ли они опять дурака. Но на этот раз все было серьезно.
***
Ежедневные прослушивания разговоров советских инструкторов и специалистов тоже стали для «гречек» своеобразным развлечением. Им очень нравилось слушать незамысловатые и потому доступные для их понимания шутки, которыми радовали друг друга советские военные. Как-то под Новый год уже не слишком трезвые моряки в Порт-Саиде стали обмениваться друг с другом по рации скабрезными анекдотами о женщинах, оставшихся далеко дома. Надо думать, они бы очень удивились, узнав, с каким восторгом слушала их, затаив дыхание, и от души веселясь в конце каждой шутки, благодарная аудитория на израильской базе разведки.
По воспоминаниям ветеранов «Масреги», советские военные никогда не называли израильтян в своих разговорах врагами. Не звучало там и антисемитских оскорблений. Видимо, поэтому «гречки» к ним тоже ненависти не испытывали. По их словам, это было скорее ежедневное интеллектуальное соперничество. Вскоре они уже знали и распознавали по голосу и интонации каждого из находившихся в Египте советских пилотов. Более того, они научились определять их на слух даже тогда, когда те поднимались на большую высоту, отчего голос в динамике своеобразно изменялся.
Первой важной и серьезной удачей стало обнаружение советской эскадрильи, ускользавшей прежде от глаз и ушей АМАНа. Самолеты прибыли в Египет в феврале 1968 года, будто бы с «дружественным визитом», а затем, сделав вид, что возвращаются в СССР, пропали. В АМАНе тщетно ломали голову над тем, куда они могли запропаститься, пока два месяца спустя бойцы «Масреги» не перехватили в воздухе разговор на русском. Выяснилось, что уже знакомые им летчики взлетают с египетской базы на самой границе с Ливией — так далеко, что устаревшее электронное оборудование на синайской базе в Умм-Хашибе их засечь не могло.
А через два года, в феврале 1970-го, «гречки» впервые засекли советских летчиков, вылетающих вместе с египтянами на боевые задания — фотографировать, патрулировать, но также и участвовать в атаках вдоль границы против израильтян. По форме и содержанию перехваченных разговоров стало ясно, что речь идет не об инструкторах, а боевых пилотах на задании. И это было очень серьезно. Советские военные стали непосредственными участниками «войны на истощение».
Впервые услышав об этом, Тувия не поверил. Но привезенная в Генштаб запись разговора сомнений не оставляла. Через две недели Голда Меир, отправившаяся на встречу с Никсоном, лично привезла оригинал записи в Вашингтон.
Вовлечение советских ВВС в военные действия на Ближнем Востоке полностью изменило отношение к «Масреге» не только внутри АМАНа, но и у разведок США и НАТО. Теперь информация от «русской» команды была едва ли не самой важной. Отслеживание и прослушка израильтянами арабов на Западе мало кого интересовала, а вот тактики и действия советских военных там изучались очень тщательно. Обладание ценной информацией резко подняло престиж АМАНа у его западных коллег, открывая доступ к получению в обмен такой информации, о которой раньше и мечтать не приходило в голову.
Аарон Ярив был убежден, что информацию о вовлеченности советских военных следует хранить в секрете от СМИ, но посол Израиля в США Ицхак Рабин настоял на обратном. «Нью-Йорк таймс» опубликовал пространную и скандальную сенсацию, а Ярив отправил резкую телеграмму Рабину: «Упоминание в статье 50 различенных голосов летчиков — это серьезное нарушение секретности… умоляю, не используйте впредь нашу информацию для слива в прессу без согласования». Рабин ответил в том духе, что, мол, «любой иногда ошибается».
***
Осенью 1969 года израильтяне получили из США свои первые «Фантомы». Уже с весны 1970-го бомбардировки египетских тыловых инфраструктур стали израильской рутиной и египетским ужасом. Насер снова возопил о помощи, и из СССР в Каир, Александрию и Асуан прибыли эскадры самых передовых советских военных машин МиГ-21.
Министр обороны Израиля Моше Даян понял намек, и рейды вглубь Египта были прекращены. Теперь потасовки с египтянами происходили только вдоль границы. До середины лета советские летчики вылетали вместе с египтянами, но в бой не вступали. Однако 25 июля это негласная договоренность была нарушена. В очередном столкновении на юге Суэцкого канала, МиГ пустил ракету по израильскому «Скайхоку» и попал ему в хвост. Израильтянин дотянул до Синая, совершив аварийную посадку.
«Масрега» подтвердила, что стрелял не египтянин, а советский летчик. В правительстве осознали масштаб случившегося — впервые советские воздушные силы вступили в непосредственный боевой контакт с израильскими.
Голда Меир была непреклонна: «Сверхдержава, не сверхдержава, но мы обязаны их проучить, раз и навсегда, чтобы впредь не вмешивались». Армейское командование было с ней согласно — крайне важно не допустить изменения в раскладе сил, которое могло бы ограничить действия израильских ВВС вдоль границы с Египтом. Даян лично разрешил проведение специальной операции — ловушки для советских летчиков.
Этот день стал пиком славы для бойцов «Масреги». Именно они, а не арабисты, теперь были важнейшими и ключевыми игроками в предстоящем историческом сражении.
Первый и единственный в истории бой между израильскими и советскими ВВС произошел 30 июля 1970 года. Израильтянам удалось заманить соперников в ловушку, и в небе сошлись более трех десятков боевых самолетов: 14 израильских и 20 или 24 советских МиГ-21. Сам бой продолжался 6 минут и закончился уничтожением 5 советских машин без потерь с израильской стороны.
Впрочем, для «гречек» каждая из этих минут растянулась в часы. Такого напряжения с анализом ситуации в реальном времени — понимании, кто в кого целится, кто куда летит, на какой высоте, они еще никогда не испытывали. Потом летчики прислали им шампанское. И никто, кроме них, на базе не знал, за что и почему — слишком высока была секретность. Но это было уже потом.
***
Разгром советских ВВС на синайской границе резко ускорил переговоры между израильтянами и египтянами. Насеру объяснили, что больше советские войска не смогут обеспечивать неприкосновенность египетского воздушного пространства, и неделю спустя Насер подписал договор о прекращении огня, закончив 500-дневную «войну на истощение».
К слову, как вспоминал позднее египетский президент Хусни Мубарак, бывший тогда боевым летчиком, неблагодарные египтяне открыто злорадствовали после неудачи «заносчивых русских пилотов». Так что Насер был вынужден издать приказ, запрещавший египетским военным смеяться в лицо своим советским инструкторам.
Израиль и СССР не стали предавать огласке инцидент, но пару месяцев спустя информацию о нем, желая унизить Москву, слил в СМИ Ричард Никсон.
***
«Масрега» стала уважаемым в международном разведсообществе информационным источником. Теперь те, кто высокомерно глядя на них сверху вниз, обучал их еще два года тому назад, сами регулярно обращались за советом и помощью.
Накануне Войны Судного дня, 4 октября 1973 года, перехватив приказ семьям советских советников немедленно покинуть Сирию и Египет и услышав о воздушном мосте в Каир и Дамаск, они сделали абсолютно точный однозначный вывод о начале войны в течение считанных часов. Но сменивший Аарона Ярива новый глава АМАНа Эли Заира значения их донесению не придал…
Вслед за окончанием Войны Судного дня, по мере того как советское присутствие на Ближнем Востоке стало сокращаться, начала уменьшаться и «Масрега». К середине 70-х годов она практически перестала функционировать. А к началу XXI века была и вовсе рассекречена.
Но кто знает, не была ли она вновь воссоздана четыре года назад? Одно ясно — теперь проблемы со знатоками русского языка в Израиле нет. (9tv.co.il)