24 июля 2017 года истекает 10-летний срок действия договора о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и Татарстана. Это ставит федеральный центр перед дилеммой: соглашаться на подписание нового, третьего по счету, договора с Казанью или же считать практику заключения подобных договоров с одним «особым» регионом атавизмом? Последний вариант выглядел бы для Москвы предпочтительнее: юридическое неравноправие национальных республик и остальных регионов давно стало притчей во языцех.
Напомню, что когда в начале 1994 года Москва заключала договор о разграничении полномочий с Казанью, в стране были иные политические обстоятельства. После распада СССР и организованного властями Татарстана референдума республика объявила себя «суверенным государством, ассоциированным с Россией. Подписывать федеративный договор 31 марта 1992 года Татарстан и Чечня демонстративно отказались. Президент Борис Ельцин пошел на заключение договора с Казанью — 15 февраля 1994 года договор был подписан. Причем заинтересованы в этом оказались и сами власти Татарстана, поскольку к тому времени произошло несколько событий, которые должны были учитывать и те, кто взял «суверенитета столько, сколько сумел проглотить».
Во-первых, Борис Ельцин показал готовность идти на самые крутые меры: в октябре 1993 года состоялся расстрел российского парламента. Впоследствии Ельцин начал военные действия в Чечне, где не согласились идти по варианту Татарстана, а объявили об абсолютной независимости от России.
Во-вторых, всю советскую промышленность в Татарстане, в первую очередь, нефтедобычу и нефтехимию, бывшая партийная элита региона уже успела приватизировать, соответственно, всю материальную выгоду от суверенитета местные власти получили сполна. При этом региональная элита трезво оценивала свои возможности: не имея выхода к внешним границам, создавать полностью независимое государство было нереально. Главным было сохранить самостоятельность, оставаясь при этом внутри России.
Примечательно, что наиболее радикальные татарские национал-сепаратисты восприняли подписание первым президентом Татарстана Минтимером Шаймиевым этого договора как «предательство татарского народа».
Уход с поста президента России Бориса Ельцина и приход Владимира Путина резко изменил соотношение сил: Москва взяла курс на централизацию власти. Все эти процессы происходили на фоне завершающейся успешно для России второй чеченской войны (1999−2001). Видя это, Казань предпочла не демонстрировать свою «особость». Пришлось согласиться на приведение регионального законодательства в соответствии с федеральным, согласиться на отмену выборов глав регионов в 2004 году: Шаймиев к тому времени уже правил третий срок подряд, однако он поспешил получить одобрение на свое назначение у Путина в 2005 году.
Используя мощнейший лоббистский ресурс, элите Татарстана удалось заключить второй договор о разграничении полномочий с федеральным центром в 2007 году. Он, правда, был существенно сужен в полномочиях, которые остались за Казанью, но сам факт наличия договора позволял Татарстану в правовом отношении иметь «особый статус». Ни один из других субъектов РФ не имел подобного документа, тем более, что он получил статус федерального закона.
Теперь для правящей элиты Татарстана крайне важно сохранить хотя бы атрибуты государственности. То, с чем запросто расстается, например, глава Чечни Рамзан Кадыров (глава Чечни выступил инициатором принятия федерального закона, по которому руководители республик не могут быть «президентами» — прим. EADaily), для Татарстана является крайне важным. Например, в Татарстане первое лицо по-прежнему называется президентом.
Причем федеральному центру играть пришлось по казанской «многоходовочке»: переименовать свои должности все руководители республик должны были до 1 января 2015 года, однако Татарстан сумел получить отсрочку на год. В сентябре 2015 года прошли выборы президента Татарстана, на которых предсказуемо победил Минниханов. Эти выборы в Казани объявили чуть ли не референдумом в поддержку сохранения института президентства в республике. А после этого даже придумывать ничего не стали, и Москве пришлось только принять все как есть.
И, по-видимому, в Кремле смирились с таким игнорированием российского законодательства. С чем связана такая позиция, трудно понять. Аргументы, которые звучат из Казани для оправдания, сводятся к тому, что, дескать, нынешнему руководителю Татарстана Рустаму Минниханову, ежемесячно ездящему за рубеж в поисках инвестиций, солиднее именоваться президентом. Однако пример Рамзана Кадырова показывает, что ему почему-то быстрее удается договариваться и с Саудовской Аравией, и с Бахрейном, и ОАЭ, где также часто бывает Минниханов. Кадырова там принимают на высшем уровне, несмотря на то, что его должность называется глава.
Сегодня, к моменту окончания срока действия договора о разграничении полномочий, руководство Татарстана проводит кампанию за его пролонгацию. 8 апреля прошел съезд националистов — Всетатарского общественного центра, хотя в 2014 году провести его не разрешили. Теперь же его участники, которые представляют «татарскую общественность», объявили о жизненной необходимости «для Татарстана и татарского народа» Договора о разграничении полномочий с Москвой, хотя ранее они же ратовали за полную независимость республики от России, а любые договоры с федеральным центром воспринимали как «отступление от принципов суверенитета». 22 апреля прошел III съезд народов Татарстана, на котором уже «все народы республики» в едином порыве выступили за необходимость заключения нового договора. Это особенно курьезно было наблюдать со стороны: ничто так не волновало, к примеру, таджикскую диаспору или общину ассирийцев Казани, как договор Татарстана с Москвой. Впрочем, тот, кто режиссировал этот политический спектакль, особенно не задумывался, что подобная демонстрация выглядит нелепой — был важен факт принятия резолюции съезда с требованием о договоре.
Не исключаю, что в числе дополнительных аргументов Казань пообещала Москве высокий процент голосов на президентских выборах 2018 года, что на волне наблюдаемой протестной активности важно для федерального центра.
Видимо, все это в совокупности с мощным лоббистским ресурсом Казани даст свой результат: Москва пойдет на уступку Татарстану и согласится подписать договор. Он будет калькой с договора 2007 года, но в него могут вписать пункт об институте президентства в Татарстане — надо же как-то разрешить юридическую коллизию. Поскольку новый договор будет иметь статус федерального закона, то получится, что новый закон отменяет положения старого.
В заключение следует признать, что сегодня Татарстан все больше напоминает покорное Москве Касимовское ханство, существовавшее в XV—XVII вв. И сегодняшнюю Москву такое положение вещей, по-видимому, устраивает. Возможно, тут логика такова, что Касимовское ханство было не вечным. Если этот договор о разграничении полномочий так ценен в глазах региональной элиты Татарстана, то пусть он будет: главное — лояльность, а это Казань пока старательно демонстрирует Москве.
Айдар Мубаракзянов, политолог