Шлагбаум, таможенный пункт, казарма на взвод пограничной стражи и поселок чуть в стороне, больше напоминающий стоянку бедуинов. Впрочем, с целыми двумя дуканами, где можно было купить воду, бензин, хлеб и сигареты… Так выглядел КПП Ат-Танф со стороны Сирии в 1990 году незадолго до вторжения Ирака в Кувейт. Что-то подобное было и на иракской стороне. Сегодня здесь решается судьба Сирии.
Ситуация стремительно приближается к развязке. Кто-то из военных аналитиков уверен, что сопротивление ИГИЛ* (ДАИШ, «Исламское государство»*, террористическая группировка, запрещена в РФ — прим. EADaily ) может продлиться до осени и дольше, кто-то считает, что организованная оборона «исламского государства»* посыплется со дня на день.
Что потом? После того, как будет уничтожен общий враг? Вероятно, наступит самый сложный и опасный этап урегулирования, поскольку не озвучен не только согласованный план восстановления Сирии, но даже принципы урегулирования, включая вопрос того, будет ли сохранена сама Сирия, как единое суверенное государство.
В таких условиях сторонам конфликта очень важно получить хорошие карты. Как в переносном смысле — для дипломатической игры, так и в прямом — географические, точнее, оперативные: отвоевать большую часть территорий, которые еще находятся под контролем ИГИЛ*. Ситуация в некотором роде напоминает ту, что сложилась в Европе весной 1945-го. Как предположил один уважаемый историк, если бы Красная Армия заняла Гамбург и Баварию, то союзники вполне могли бы согласиться на «австрийский вариант»: Германия стала бы объединенным нейтральным государством, а история Европы и мира, возможно, сложилась бы иначе.
В феврале этого года после 100-дневного штурма турецкой армии и их союзникам из «умеренной оппозиции» под брендом «Сирийской Свободной Армии» (ССА) удалось взять (стрелка 1) город с символическим названием Аль-Баб («врата», «дверь»). Но эта победа оказалась последней и в военном плане уже бессмысленной, т.к. Сирийская Арабская Армия (САА) президента Башара Асада обошла Аль-Баб южнее, соединилась (стрелка 2) с курдским ополчением на западном берегу Евфрата (район Манбидж) и в начале марта сама вышла к Евфрату.
Турецкой армии был отрезан выход на оперативный простор между городом Алеппо и Евфратом к долине Маскана и далее на юг. Попытка одного из турецких подразделений и протурецких боевиков случайно продвинуться на подконтрольную Асаду территорию так же случайно была пресечена ударом неопознанных штурмовиков. После чего новых попыток продвижения на юг не предпринималось, а Анкара заявила об успешном завершении операции «Щит Евфрата».
В конце марта САА и Силы Спецопераций (ССО) России второй раз освободили Пальмиру (стрелка 3). В результате вполне оправданного укрепления флангов армия Сирии и здесь отделила (стрелка 4) ИГИЛ* от «умеренной оппозиции», удерживающей несколько городов на северо-востоке провинции Дамаск. Впрочем, эти отряды до недавнего времени больше угрожали шоссе Дамаск — Хомс, чем боролись с ИГИЛ* в собственном тылу.
На сегодня единственный участок, где ССА «умеренной оппозиции» условно противостоит ИГИЛ* остался на юге страны, в пустыне у иорданской и иракской границы. И ключевой пункт здесь — Ат-Танф. Именно этим объясняются уже две попытки — 18 мая и 6 июня — сирийской армии и проправительственных сил занять (стрелка 5) пограничный переход. Оба раза пресеченные авиацией США. Предпринимаются попытки и разрезать территорию «умеренных», замкнув малое кольцо восточнее Дамаска (стрелки 6).
Между тем, от исхода боев за Ат-Танф во многом зависит будущее Сирии.
Либо «вариант А»: остающиеся у ИГИЛ* территории освобождает Асад, и тогда 65% территории окажутся в руках сирийского правительства, 25% — за курдами (официально признающими правительство в Дамаске) и только 10% за ССА (Идлиб, Дераа и совсем уж мелкие анклавы, которые к тому времени еще больше раскрошатся.). После чего переговоры, как бы они ни назывались, по сути, будут касаться условий амнистии и реинтеграции оппозиции в политическую жизнь существующего режима.
Либо «вариант Б»: оппозиция при поддержке американо-саудовской коалиции осуществляет свой план: 1) выходит к Евфрату (стрелка 7) и получает территорию, соизмеримую с правительственной (обескровленный Дейр-эз-Зор этому не помеха); 2) соединяется с Рожавой (Сирийским Курдистаном) и, учитывая влияние США на курдов, создает широкую коалицию против Дамаска; 3) возможно, самое важное: в случае будущего де-юре или де-факто раздела страны отрезает Дамаск от шиитского и все больше выходящего из-под контроля Ирака. Можно сказать и иначе: создает коридор «Турция — Иордания».
Де-юре раздел Сирии это то, против чего категорически возражает Россия. Но, скажем прямо, на де-факто раздел она уже согласилась самой договоренностью о создании так называемых «зон безопасности» — признанием границ районов, контролируемых «умеренной оппозицией».
Это означает, что исход битвы за Ат-Танф приобретает исключительное значение. В случае осуществление «варианта А» Россия легко «потянет» дальнейшее участие в разрешении сирийского вопроса. В случае «варианта Б» участие России будет сопряжено с большими политическими, финансовыми и военными рисками.
Пробиться к Дейр-эз-Зору или обойти Ат-Танф с севера и выйти к границе Ирака восточнее пока не удается: игиловцы отчаянно защищают последние нефтяные поля к востоку от Пальмиры и пытаются отбить те, что САА заняла на левом (северном) фланге.
Сирийская армия может решиться на третью прямую атаку на Ат-Танф. Результат будет тот же. ВКС РФ прикрывать сирийцев не могут: ответ американских пилотов на требование наших не бомбить колонну, предсказуем. Что дальше? Все это, вероятно, уже проговаривалось военными РФ и США по каналам предотвращения конфликтов. Или даже не проговаривалось ввиду очевидности.
Но даже взятие Ат-Танфа и соответственно двух третей Сирии не гарантирует благополучного исхода сирийской кампании. России необходимо после разгрома ИГИЛ* вообще избежать перерастания конфликта в Сирии в новое качество — конфликта уже двух противников, двух коалиций. И уж конечно не факт, что контролируя только 10−15% территории Сирии, оппозиция будет уступчивее на переговорах.
Значит, уже сейчас нужно искать точки соприкосновения с участниками западной коалиции везде, где это возможно.
Нельзя сказать, что полученный «огрызок» между границей и Аль-Бабом это для Турции теперь пресловутый «чемодан без ручки». Нет, это демонстрация силы и присутствия, свидетельство престижа, что еще важнее — задел для будущего торга по зонам влияния в Сирии и самое важное — турецкий Аль-Баб все же отрезал восточные кантоны Рожавы от западного — Африна.
Для Турции это действительно болезненный вопрос. От западной границы кантона Африн до Средиземного моря всего «33 километра истинной независимости Курдистана». Выход к морю здесь предусматривали и предусматривают все без исключения проекты Курдского государства, урезанного или в максимальных границах, «содружества автономий» в границах четырех государств или государства члена ООН, которое без выхода к морю будет все так же зависимо от Ирака, Сирии, Турции и Ирана.
Следует уважать обеспокоенность Турции. Поэтому можно вести самый серьезный разговор о создании на территории провинции Алеппо, на значительной части территории провинции, например, туркмено-черкесской автономии.
Тематика разговора может быть еще шире. Скажем (сугубо умозрительное рассуждение), существует форма уступки территории в форме неравнозначного обмена. Например, в 1902 году Британия только ради удобства управления племенем беджа отторгла от подконтрольного Египта «треугольник Халаиб» площадью в 20 тыс кв. км с одноименным городком на берегу Красного моря и передала его подконтрольному Судану. А Египет получил «взамен» «трапецию Бир-Тавиль» в 2 тыс кв. км с единственным колодцем. В 2000 году Египет занял треугольник и предложил Судану забрать трапецию, тот категорически от нее отказывается, отчего она превратилась в ничейную землю terra nullius. Но это частный случай. При взаимном изначальном согласии сторон прием применим и сегодня. Он более приемлем с точки зрения легитимности, т.к. каждая сторона обосновывает свои предложения по обмену, официально просит об этом.
Подобные разговоры лежат вне открытого западного дискурса. Там принято четверть века сшивать несшиваемую Боснию или 20 лет принуждать к «сосуществованию» албанцев и сербов в границах Косово (но не в границах Сербии или Митровицы). Парадоксальным образом как раз в Сирии Запад, кажется, не исключает варианта раздела и даже склоняется к нему. Видимо, это продолжение переоценки ценностей в Ираке: с неизбежностью отделения Иракского Курдистана США уже смирились.
И если турки не прочь поговорить о сакральном для них значении Алеппо, то почему бы им и сирийцам при участии России не поговорить о сакральном значении для Сирии и христианства левобережной исторической (не правобережной промышленной) части Антиохии (Антакьи)? Или о сакральном значении Северного Кипра, где в Саламине под Фамагустой была основана первая в Европе церковь? Такой обмен (с протекторатом России над Северным Кипром) был бы однозначно выгоден Турции, но не настолько, чтобы обвинить ее в захвате чужих территорий.
Убежденные противники Асада, которые в течение шести лет постепенно концентрировались в Идлибе, могли бы отсюда переместиться в Алеппо, а курды в качестве компенсации могут получить Ракку. Во всяком случае, это будет разговор на языке, понятном сторонам, на языке, который позволяет эффективно решать проблемы.
Точно так же Иордания, чья династия Хашимитов до середины 20 века правила в Сирии и Ираке, могла бы частично удовлетворить свои амбиции за счет провинции Дераа, Кунейтры и прилегающей части провинции Дамаск до водораздела рек, обеспечивающих водой южную часть Дамаска. Сюда, на юг, могут перебраться жители окруженного Растана из провинции Хомс и последнего оппозиционного пригорода Дамаска — Восточной Гуты. Асад может и далее не признавать Израиль, но вопрос принадлежности Голанских высот для Сирии снимается, т.к. граничить с высотами будет уже Иордания. Очевидно, что такое решение могло бы быть интересно также Израилю и США. Сирия в свою очередь может получить от Иордании южные отроги Джебель эд-Друз.
Эти рассуждения могут показаться циничными, если вы считаете, что можете оценить их с точки зрения сирийца. Что за хамски самоуверенные попытки делить чужую страну, переселять ее жителей? Да и где гарантия, что завтра это все не повторится снова уже в урезанных границах Сирии?
Но, во-первых, такое решение означает немедленное прекращение конфликта и начало восстановления страны. Во-вторых, Сирия уже разделена и миллионы сирийцев уже покинули свои дома. В-третьих, главный раскол находится гораздо глубже и скорее он определил линию фронта, чем она его. Просто задумайтесь над словами одной жительницы Дамаска, сирийки, арабки, суннитки, о жителях Восточной Гуты, сирийцах, арабах, суннитах: «А-а-а! Да они всегда были такими!».
Это не сиамские близнецы, они чужие. Их можно и необходимо разделить. Это кажется единственной альтернативой столкновению двух коалиций. В лучшем случае — затяжному вялотекущему конфликту, добивающему Сирию.
Альберт Акопян (Урумов)
*Террористическая организация, запрещена на территории РФ