Преподаватель одного из петербургских вузов, доктор философских наук Вячеслав Корнев, автор исследовательского фильма «CapitoЛизм», премьера которого прошла накануне в Президентской библиотеке, рассказал корреспонденту EADaily о минусах современного российского «феокапитализма», и предположил, что кажущийся неизбежным строй, через каких-нибудь пять лет, может уйти в историю.
Мы уже четверть века находимся в этой системе. Насколько капиталистический человек сформировался сегодня в России?
— Дело в том, что капиталистическому устройству не нужен никакой особенный тип человека. Это в «Моральном кодексе строителей коммунизма» мы видели какие-то характеристики человека будущего. А капитализму необходим некий «приручённый зверь», у которого есть несколько простейших реакций на происходящее: возбуждение, торможение, похоть, жажда. Примерно как в рекламных императивах: «Не тормозни, сникерсни!», «Не дай себе засохнуть!» Сегодня из нашего лексикона исчезает само слово «человек», которое постепенно заменяется другим словом — «потребитель».
Вы много общаетесь с молодёжью. Сегодняшние студенты мечтают о более справедливом обществе?
— К сожалению, нынешнее поколение интересуют деньги и карьера. При избытке амбиций, среднестатистический студент абсолютно не воспринимает предметы, требующие самостоятельного мышления. Та же философия для них превратилась в досадное недоразумение. Они искренне не понимают, что там выдумал какой-то Гераклит? О чём размышлял некто Гегель? КПД преподавателя, который работает на качество сегодня невероятно низок.
И это в Петербурге?
— В Петербурге учится 95% иногородних студентов, поэтому точно такая же картина и в других российских городах, в том числе и в Барнауле, откуда я родом.
Петербургский капитализм от барнаульского чем-то отличается?
- В Санкт-Петербурге господствует еще более-менее цивилизованный капитализм. Здесь, например, в разы меньше уличной рекламы. А вот в Барнауле гримаса агрессивного, провинциального капитализма выглядит особенно уродливо. Весь город превратили в сплошной магазин. Но при этом исчезли дворцы культуры, библиотеки, скоро не останется государственных кинотеатров — последний закрывают в этом году. И особенно важно, что город, в котором не осталось своего производства, живёт только товарным трансфером.
Латинская Америка, Африка, Китай представляют собой в некотором смысле альтернативу глобальной капиталистической матрице. В «электронном обществе» существуют освобождённые кластеры, где люди свободно дарят друг другу продукты творчества, книги, вещи. Поэтому, как мне кажется, поворот нашей цивилизации в сторону тотального капитализма ещё не фатален. На Западе общество потребления вызывает волну критики и неприятия со стороны образованной и молодой части общества.
В России мы попали в какую-то историческую лакуну, или «зону», как у Стругацких. У нас либо капитализм викторианский, либо вообще невиданный миру — удивительно хищный, бюрократизированный, циничный, не имеющий никаких представлений о социальной ответственности. Поэтому, может быть, то, что у нас происходит и капитализмом называть не вполне справедливо. Скорее это очень «феокапитализм» или «туземный капитализм», тесно связанные с компрадорскими структурами и с почти первобытными ритуалами.
К чему этот «капиталистический эксперимент» может привести?
— Наверное, у нашего «странного капитализма» нет такого исторического запаса прочности, который есть в западном. И именно поэтому многие хозяева жизни в России, понимают, что сегодня им нужно успеть до «часа икс» — вывезти из страны капиталы, и выкачать всё, что можно. В этом для противников капитализма кроется и определённый оптимизм. Ведь недаром сейчас многие проводят аналогию с 1917 годом, когда большая часть профессиональных революционеров, и Ленин в их числе, не верила в повторение хотя бы 1905 года, считая, что революция произойдёт лишь в будущем. А потом система обрушилась. И сейчас может произойти нечто подобное.
На мой взгляд, совсем уж глобальная аналогия между 1917 и 2017 годами неуместна, поскольку тогда общество действительно было построено на циркуляции идей. То, что критик Белинский, например, написал про новый роман Достоевского, было общей повесткой дня - об этом говорили на улицах и в светских салонах. Медиумом общества являлся язык, как объясняет это Борис Гройс. При капитализме медиумом становятся деньги — теперь мы общаемся посредством финансовых операций. Поэтому культура устной и письменной речи неуклонно деградирует.
Обратно в сторону языка, культуры, идеи общество перескочить может?
Человек существо чрезвычайно восприимчивое, гибкое. Например, в школе советского философа и методолога Эвальда Ильенкова из слепоглухонемых детей благодаря особым методикам делали кандидатов наук. Возможности социальной инженерии безграничны, и если задаться целью как, например, в Китае перед Олимпиадой, воспитать целое поколение победителей, такие плановые чудеса возможны.
И тогда уже капитализм подойдёт к финишной черте?
- Самое интересное, что он может закончиться внезапно, неожиданно. Некоторые исследователи полагают, что уже сейчас мы имеем дело с капитализмом 2.0 или 3.0. Это можно назвать дигитальным капитализмом, «экономикой доверия» и т. п. — суть в том, что товарное производство и материальные эквиваленты богатства в социальном обмене не работают так, как прежде. Тот капитализм, который мы изучали в вузах и школах, возможно, уже не существует. А ещё он очень быстро мутирует. Например, нам сейчас уже трудно разобраться, какая на самом деле система в Китае с коммунистической партией во главе и с капиталистическими структурами производства, а также огромным количеством богатых людей.
Нам нужно сегодня задуматься о том, что мы строим? Для кого? Общество для человека или общество для потребителя? Ведь пресловутая стабильность, которой сейчас все клянутся, не является достаточным основанием для того, чтобы мы забыли о таких вещах, как социальные идеалы. Как сказано у забытых классиков, «старые философы только объясняли мир, но дело в том, что нужно знать, как его изменить».
Беседовал Игорь Зубов