Под занавес 2016 года США всё же преподнесли Ирану «подарок». Как и ожидалось, американские санкции против Исламской Республики, введённые в августе 1996 года, продлены на очередные десять лет. Пролонгирующий ограничительные меры в отношении ИРИ законопроект прошёл все стадии утверждения в обеих палатах Конгресса при исключительном единодушии демократов и республиканцев. В Палате представителей против 10-летнего продления санкций проголосовал всего один законодатель (при 419 «за»). 100-местный Сенат одобрил законопроект 99 голосами.
Сопоставимый консенсус между двумя ведущими американскими партиями наблюдался во время недавнего прохождения в Конгрессе резонансного акта «Правосудие против спонсоров терроризма» (Justice Against Sponsors of Terrorism Act, JASTA). Тогда президент США Барак Обама наложил вето на поставивший Саудовскую Аравию в «деликатную ситуацию» законопроект (1). Тем не менее, президентское вето было успешно преодолено конгрессменами.
Сталкиваться во второй раз с тем же отношением к себе, даже со стороны своих однопартийцев, Обама не решился. Президент был против продления санкций на столь длительный период, но счёл наиболее уместным попросту проигнорировать подписание документа. Согласно Конституции США, в таком случае посланный Конгрессом на утверждение президента законопроект автоматически вступает в силу.
Иран загодя дал понять о своём негативном отношении к продлению санкций. Из Тегерана были озвучены самые резкие заявления от всех высших должностных лиц ИРИ, общий знаменатель которых сводился к тому, что подобный шаг США ставит под вопрос ядерное соглашение страны с шестью мировыми державами. Изначально в такой позиции иранской стороны преобладал политический контекст. Снятые в начале этого года с Ирана санкции по его «ядерному досье» не восстанавливаются, они находятся за периметром продлённого до 2026 года американского закона. Напомним, ограничительные меры одностороннего характера были наложены Соединёнными Штатами на Иран с середины 1990-х годов большей частью в связи с его «дестабилизирующими действиями» на Ближнем Востоке и «поддержкой экстремистских организаций». Отдельной строкой проходят односторонние санкции США против физических и юридических лиц ИРИ в связи с ракетной программой Тегерана.
При всём желании американских конгрессменов, они не в силах отменить международное соглашение, коим является Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД, ядерное соглашение), заключённый Ираном с так называемой «Большой шестёркой» (США, Россия, Китай, Великобритания, Франция и Германия). Ядерное соглашение от 14 июля 2015 года к тому же утверждено резолюцией Совета Безопасности ООН 2231 от 20 июля того же года. Чтобы взять и «опрокинуть» это соглашение одного консенсуса в американском Конгрессе явно не достаточно. Ни один партнёр США по ядерной сделке с Ираном не намерен из неё выходить, как, по сути, не намерен это делать и сам Вашингтон.
Из американского Госдепартамента после принятия закона о 10-летнем продлении незамедлительно заявили: всё, что касается обязательств США по СВПД, остаётся в силе. На этот счёт госсекретарь Джон Керри имел обстоятельную беседу с главой МИД Ирана Мохаммадом Джавадом Зарифом.
Вашингтону необходимо сохранить в своих руках серьёзные рычаги политического воздействия на Тегеран, чтобы он не вздумал отклониться от реализации положений СВПД. Таков лейтмотив редкого единодушия демократов и республиканцев в Конгрессе, которому уходящий хозяин Белого дома не смог противопоставить иную точку зрения.
Что касается иранского руководства, то и здесь всё достаточно хорошо просчитывается. «Фоновый шум» по поводу «срыва американцами ядерной сделки» нужен Тегерану из превентивных соображений. Иранцев сейчас больше всего заботят возможные действия избранного президента США Дональда Трампа в отношении СВПД. Сменщик Обамы в Белом доме дал понять, что намерен предложить Конгрессу «поправки» в ядерное соглашение, которые бы отвечали интересам Америки в отношениях с Исламской Республикой. Будучи кандидатом в президенты, Трамп назвал СВПД «позорным» для США соглашением. Став главой государства, он объявил, что запустит процесс внесения изменений в ядерное соглашение.
Команда 45-го президента пока не распространяется о сути предлагаемых новой американской администрацией нововведений в ядерную сделку. Но сама постановка вопроса об этом вынуждает Иран быть максимально готовым к любым возможным развитиям.
На текущем отрезке времени до 20 января, когда Трамп на лужайке перед Белым домом выступит с инаугурационной речью, из Вашингтона в адрес Тегерана поступают противоречивые сигналы. С одной стороны — это заверения Госдепа, что всё остаётся в силе, которые получают подтверждение на практике. Так, 11 декабря, за считанные дни до десятилетней пролонгации антииранских санкций, американская корпорация Boeing подписала в Тегеране с национальным авиаперевозчиком Iran Air окончательный контракт на поставку 80 пассажирских лайнеров в течение тех самых 10 лет (50 узкофюзеляжных Boeing 737 и 30 широкофюзеляжных Boeing 777). Это беспрецедентно крупное по своему политическому весу и экономическому наполнению соглашение между США и Ираном, остающимися в статусе геополитических противников. Стоимость контракта в $ 16,6 млрд подчёркивает нынешний тренд в американо-иранских отношениях, который, по всей видимости, сохранится и после 20 января. США продолжают номинально заниматься «сдерживанием дестабилизирующей активности» Ирана в ближневосточном регионе. Но на деле всячески стремятся к развитию отношений с ним, прежде всего, в торгово-экономической сфере, из расчёта завоевания достойных позиций на перспективном 80-миллионном рынке Исламской Республики.
Отметим, что «самолётная история» имела своё примечательное продолжение. Она наглядно продемонстрировала балансирование США между экономической выгодой от сотрудничества с Ираном и удовлетворением потребностей Израиля по части «сдерживания иранцев» в регионе. Спустя ровно день с подписания Boeing и Iran Air контракта в Тегеране, 12 декабря на израильской авиабазе «Неватим» состоялась церемония встречи первой пары истребителей F-35A Lightning II (израильское обозначение Adir) американского производства, предназначенных для ВВС Израиля.
Вашингтон не воспротивился выводу иранцев из той части санкций, которая наиболее болезненным образом била по их экономике. Это восстановление Ирана в Международной межбанковской системе передачи информации и совершения платежей (SWIFT), снятие нефтяного эмбарго и запрета на поставку гражданских лайнеров для обновления критически изношенного самолётного парка страны. На сегодня нет серьёзных оснований подозревать Трампа и его команду в том, что они примутся восстанавливать указанные ограничения в отношении Ирана.
Между тем, на другой чаше весов, которая посылает Тегерану сигнал быть готовым к худшим для него сценариям, находится весьма весомый фактор усиления израильских позиций в вашингтонских кабинетах власти, где принимаются политические решения. С приходом Трампа для Израиля фактически складывается колоссальная по своей благоприятности конъюнктура одновременно в Конгрессе и Белом доме. Ею израильтяне, несомненно, попытаются воспользоваться, что называется, по полной. И острие этих планов единственного военно-политического союзника США на Ближнем Востоке, как не трудно предположить, будет направлено против Ирана.
На переходном этапе от одной администрации в Белом доме к другой из Вашингтона поступают интересные симптомы развёртывания тамошним израильским лобби большой активности на иранском направлении. «Красной нитью» данной активности проходит мысль о том, что на Иран необходимо наложить дополнительные обязанности в рамках СВПД или усилить уже действующие.
Рассматривалась, например, такая мера, как обязывание иранской стороны с периодичностью два раза в год выступать в Совбезе ООН с отчётом о выполнении ядерного соглашения. Однако от подобной инициативы было решено отказаться, ибо она дублирует функции Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), которое мониторит мирный характер ядерной программы Тегерана.
Ныне израильтяне настойчиво пробивают пролонгацию периодов оружейного эмбарго в отношении Ирана и запрета на поставки ему ракет/ракетных технологий извне. Напомним, согласно СВПД, экспортные поставки обычных вооружений Ирану запрещены на 5 лет, ракет и ракетных технологий — на 8 лет. Лишь с одобрения Совбеза ООН для внешних партнёров Ирана могут быть сделаны исключения при закупке им вооружений и военной техники. Израильский интерес в данном оружейном аспекте полностью совпадает с настроем американской администрации, нынешней и последующей, не допустить «наводнения» иранского рынка российской продукцией военного назначения. Продавать оружие Ирану сами США не могут в силу союзнических обязательств перед Израилем. Но и отдавать перспективную нишу на мировом оружейном рынке под полное влияние Москвы в Вашингтоне тоже не хотят. Остаётся чинить всевозможные препятствия, в том числе и попытками продлить сроки эмбарго на военные поставки Ирану.
Больше всего Израиль настроен добиться взаимосвязки ядерной и ракетных программ Ирана в одну «сюжетную линию» при инициировании администрацией Трампа «поправок» в СВПД. То, что Тегеран на всех этапах своих многолетних переговоров с США в частности и «Большой шестёркой» в целом категорически отвергал, теперь Израиль пытается запустить по новому кругу. Понятное дело, используя ту самую благоприятную конъюнктуру в Вашингтоне. Наличие у Ирана баллистических ракет средней дальности традиционно беспокоит еврейское государство в не меньшей степени, чем появление у него ядерного боезаряда. Эффективные носители в арсенале шиитской державы имеют для Израиля практически такое же негативное значение, как и гипотетические ядерные боеголовки. С ракетной программой Ирана надо что-то делать, иначе она разрастётся до неприемлемых масштабов, со всеми вытекающими для Израиля военно-политическими последствиями. Так ставят вопрос из Тель-Авива, настойчиво добиваясь поддержки в Вашингтоне.
Из состава номинантов на ключевые посты внешнего профиля в администрации Трампа проглядываются признаки продолжения предыдущего курса Вашингтона в отношениях с Тегераном. Это классический образец политики «кнута и пряника», за которые будут отвечать соответственно Госдепартамент и Пентагон. Выбранная Трампом кандидатура на пост госсекретаря встречена даже его соратниками по Республиканской партии весьма неоднозначно. Появились предположения, что утверждение топ-менеджера ExxonMobil во главе американской дипломатии обернётся в Сенате трудоёмким процессом. Что касается Пентагона и других американских силовых ведомств, то там нет особых новшеств, пожалуй, за исключением ожидаемо более жёсткой постановки вопроса о необходимости пресечения иранской экспансии на Ближнем Востоке. Трампу сейчас очень кстати заручиться поддержкой ведущих фигур в республиканском большинстве обеих палат Конгресса. И тема целесообразности пересмотра ядерной сделки с Ираном укладывается в логику укрепления избранным президентом собственных позиций. В конце концов, Трамп сам не гарантирован от возможных эксцессов в первый год своего президентства, вплоть до запуска демократами и «недовольными» республиканцами процесса его импичмента.
Рассуждая о возможных шагах администрации Трампа на пути торпедирования ядерной сделки, вашингтонские аналитики приводят слова одного из «ястребов» на Капитолийском холме. Через неделю после победы Трампа на выборах, 16 ноября председатель сенатского комитета по международным отношениям республиканец Боб Коркер заявил, что одним продлением действующих санкций против Ирана на 10 лет вперёд вопрос не ограничится. По словам влиятельного сенатора, с возобновлением работы верхней палаты Конгресса в новом году будут предприняты «более широкие шаги» (2).
Что это будут за шаги, какой конкретикой наполнится политика нового хозяина Белого дома в отношении Ирана и ядерной сделки с ним, пока никто не берётся с уверенностью утверждать. «Поправки» Трампа в СВПД находятся под грифом секретности, они тщательно охраняются на предмет недопущения преждевременной огласки.
Между тем, синхронно с заявлениями о том, что он не допустит срыва ядерного соглашения по одному лишь желанию следующего американского лидера, Тегеран также предупреждает о своей готовности к любому повороту событий. Удастся ли иранцам найти с Трампом взаимоприемлемый диалог, или всё обернётся двусторонней конфронтацией, покажут уже ближайшие месяцы. Дружить с «режимом мулл» никто в Вашингтоне не собирается, но и вступать с ним в жёсткое противостояние — хочется ещё меньше.
(1) 28 сентября обе палаты Конгресса США впервые за все восемь лет президентства Обамы преодолели наложенное им вето на законопроект, дающий право семьям жертв терактов 11 сентября 2001 года подавать иски против Саудовской Аравии. 30 сентября американский суд принял первое исковое заявление против Королевства от вдовы погибшего в здании Пентагона 15 лет назад сотрудника военного ведомства США.
(2) Aaron Arnold, How Trump Can Strengthen US Leverage Against Iran // The Diplomat, November 30, 2016.
Ближневосточная редакция EADaily