Экономическая часть послания президента Владимира Путина Федеральному Собранию не содержала ответа на главный вопрос, беспокоящий сегодня большинство россиян: когда и за счет чего снова начнут расти доходы населения страны? Возможное возвращение к более или менее ощущаемому экономическому росту в послании отнесено лишь к концу текущего десятилетия, а это значит, что до президентских выборов 2018 года какого-либо существенного улучшения в благосостоянии основной массы граждан ждать не приходится. В качестве модели желаемого будущего президент продекларировал создание «цифровой экономики», но в действительности это означает, что о стратегической задаче пятилетней давности — создать в стране 25 млн рабочих мест к 2020 году — можно смело забыть.
Рост отложим на потом
Если считать важнейшим индикатором состояния национального хозяйства уровень экономического роста, то ключевым моментом экономической части послания Владимира Путина оказывается следующее высказывание: «Поручаю правительству с участием ведущих деловых объединений не позднее мая будущего года разработать предметный план действий, рассчитанный до 2025 года, реализация которого позволит уже на рубеже 2019−2020 годов выйти на темпы экономического роста выше мировых, а значит, наращивать позиции России в глобальной экономике».
По сути, такая постановка задачи заранее снимает с правительства какую-либо ответственность за низкие темпы роста в абсолютном измерении (до 4% в год), учитывая то, что практически все текущие прогнозы роста глобальной экономики не блещут оптимизмом.
В частности, в сентябре Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) снизила прогноз роста реального мирового ВВП на 2017 год до 3,2%, отметив, что мировая экономика остается в ловушке низкого роста. Постоянные разочарования в уровне роста давят на ожидания роста, что может негативно влиять и на торговлю, и на инвестиции, и на производительность с зарплатами, отмечено в докладе ОЭСР.
Еще более осторожен в прогнозах Всемирный Банк (ВБ). В июне эта организация понизила предварительные оценки роста мирового ВВП на 2017 и 2018 годы до 3,1%, констатировав, что «в целом глобальная экономика сталкивается с явными рисками затягивания периода слабого роста». Неким утешением здесь может послужить прогноз для экономики России, которая в 2017 году, согласно последней оценке ВБ, покажет рост на 1,5%, однако это в любом случае значительно ниже, чем среднемировой рост.
Исходя из этих прогнозов, процитированное выше поручение президента правительству подразумевает, что даже уровень роста экономики в 3,5% станет серьезным достижением, хотя для подавляющего большинства населения такая динамика не является, так сказать, объективной реальностью, данной в ощущениях. Население чувствует экономический рост в тот момент, когда увеличение его доходов начинает значительно опережать инфляцию, но как раз о доходах населения в послании Путина не было сказано ни слова.
Здесь президенту, видимо, было попросту нечего добавить к тому, что за несколько дней до его послания заявил на форуме в Сингапуре вице-премьер Игорь Шувалов: «Доходы населения не растут так, как нам бы хотелось. Но мы отмечаем, что по некоторым группам населения реальные доходы населения все-таки хоть немного, но растут». Можно еще вспомнить последний макропрогноз Минэкономразвития, в котором рост реальных располагаемых доходов населения на 2017 год определен в 0,2% при росте ВВП всего на 0,6%.
Вряд ли замена оказавшегося под следствием Алексея Улюкаева на Максима Орешкина приведет к какому-либо фундаментальному пересмотру этого прогноза. Так что пока российской экономике придется довольствоваться существованием в режиме «около нуля». Как сформулировал это в послании Путин, «если в прошлом году у нас спад ВВП был где-то 3,7 процента, думаю, что в этом году он будет незначительным. За 10 месяцев 2016 года рост промпроизводства составил 0,3 процента, и думаю, что так оно примерно и будет».
При этом сама постановка задачи добиться темпов экономического роста, превышающих среднемировые, в горизонте 2019−2020 годов изначально выглядит не более чем благим пожеланием, учитывая предстоящие президентские выборы 2018 года. В том случае, если за ними последует смена правительства, то «предметный план действий до 2025 года», составленный нынешним кабинетом, с большой долей вероятности может оказаться под сукном, как это в типовом случае и бывает в России со стратегическими документами при перестановках во власти. К тому же и этот «предметный план» еще надо разработать.
Полуправда о банках
Привязка темпов экономического роста в России к динамике мировой экономики идет вразрез с другим принципиальным тезисом послания Путина: «Главные причины торможения экономики кроются прежде всего в наших внутренних проблемах. Прежде всего, это дефицит инвестиционных ресурсов, современных технологий, профессиональных кадров, недостаточное развитие конкуренции, изъяны делового климата». Тем самым президент как бы признал, что нынешний экономический кризис начался еще до событий 2014 года — присоединения Крыма, «санкционных войн», падения цен на нефть и обвальной девальвации рубля.
Между тем внятных решений по главному из перечисленных факторов торможения экономики — нехватке инвестиционных ресурсов — у главы государства, как следует из послания, по-прежнему нет. По словам Путина, в рамках антикризисной поддержки в 2015—2016 годах капитал российской банковской системы был пополнен на 827 млрд рублей. Однако это не привело к росту кредитования реального сектора. «Банки выдали кредитов несопоставимо просто с тем объемом ресурсов, который был направлен государством в банковский сектор, за счет легализации облигаций федерального займа (ОФЗ)», — заявил Путин за несколько дней до послания на форуме Общероссийского народного фронта. В послании же он озвучил очевидную мысль: «Разумеется, нет сомнений в том, что нужно стимулировать кредитование реального сектора. Но ключевой вопрос остаётся: какими методами и средствами это сделать?» Как и раньше, этот вопрос риторический.
Неутешительные выводы о кредитовании реального сектора вскоре после выступления Путина перед Федеральным Собранием подтвердила и Счетная палата, проанализировавшая эффективность программы докапитализации через механизм ОФЗ, в которую были включены 34 банка. Как выяснилось, 12 из докапитализированных банков за девять месяцев текущего года показали совокупный убыток в размере почти 70 млрд рублей, причем восемь из них были стабильно убыточными. Но и те банки, которые работают с положительной рентабельностью, хвалить, как оказалось, не за что. «Четкие критерии целевого использования средств не установлены, а поставленные банкам условия имеют самый общий характер», — заявила по поводу использования средств, выделенных в рамках докапитализации, глава Счетной палаты Татьяна Голикова.
Если же судить о состоянии банковской сферы по посланию Владимира Путина, то ситуация в ней выглядит вполне оптимистично. «В текущем году отечественные банки восстановили свою рентабельность. Прибыль этого сектора экономики за 10 месяцев прошлого года составила 193 миллиарда рублей, а за тот же период этого года уже 714 миллиардов рублей. Рост почти в четыре раза», — с удовлетворением отметил президент. Умолчав при этом, что львиная доля этой прибыли достается крупнейшим игрокам рынка, принадлежащим государству. В частности, по данным портала «Банки.ру», на 1 ноября чистая прибыль Сбербанка составляла почти 430 млрд рублей (то есть более 60% от всей прибыли по банковской системе), ВТБ Банк Москвы получил чистую прибыль в размере почти 57 млрд рублей, Газпромбанк — более 28 млрд рублей, ВТБ 24 — 31,6 млрд рублей. Для сравнения, чистая прибыль крупнейшей частной финансовой структуры страны — ФК «Открытие» — за десять месяцев оказалась заметно меньше — 7,9 млрд рублей.
Именно в контексте сверхприбылей, получаемых госбанками, следует рассматривать прозвучавшее в послании Путина предложение ввести дифференцированное регулирование банков в зависимости от их размеров. «Небольшие региональные банки, выполняющие важную функцию кредитования малого бизнеса и населения, осуществляющие, как правило, самые простые банковские операции, могли бы работать по значительно упрощённым требованиям регулирования их деятельности», — заявил президент. По его мнению, никаких рисков для банковской системы это создать не может, поскольку на долю региональных банков приходится лишь 1,5% банковских активов страны.
«Дифференцированное регулирование банковской системы позволит клиентам обращаться в банк, наиболее соответствующий их потребностям, а малый бизнес не будет испытывать конкуренцию за кредитные ресурсы с крупными компаниями», — добавил Путин. Однако при этом остается открытым вопрос о том, сколько небольших банков доживет до того светлого момента, когда новые принципы регулирования, обсуждаемые уже довольно давно, будут реализованы на практике.
На данный момент в течение 2016 года ЦБ отозвал лицензии ровно у ста банков и небанковских кредитных организаций, 37 из покинувших рынок игроков были зарегистрированы за пределами Москвы. В ряде регионов с довольно приличным уровнем экономического развития (Воронежская, Липецкая, Ульяновская, Тамбовская, Пензенская, Калининградская, Курская области) осталось всего по одному региональному банку, что, как говорят злые языки, и является заветной мечтой ЦБ. Так что в части отзыва лицензий регулятору еще, как говорится, есть куда расти, тем более что одновременно с усилением ведущих игроков рынка конкурентоспособность небольших банков постоянно падает. Как и во многих других отраслях российской экономики, здесь действует хорошо известное правило для любого кризиса: сильные становятся еще сильнее, а слабые вынуждены уходить. В этой ситуации президенту ничего не остается, кроме как прибегать к средствам банальной дидактики: «Очень важно поддержать кредитование малого бизнеса, которое пока продолжает тоже падать».
Другой путь Путина
Возвращаясь к центральной теме экономической части послания — ускорению экономического роста, следует обратить внимание на еще один пассаж, который оставляет больше вопросов, чем ответов. «Стабилизация не означает автоматического перехода к устойчивому подъёму, — заявил президент. — Если мы не решим базовые проблемы российской экономики, не запустим в полную силу новые факторы роста, то на годы можем зависнуть возле нулевой отметки, и, значит, нам придётся постоянно ужиматься, экономить, откладывать на потом своё развитие. Такого мы себе позволить не можем. У нас есть другой путь, предполагающий чёткую постановку целей и поэтапное, системное их достижение. Именно такой подход не раз давал значимые позитивные результаты, причём в достаточно короткие сроки».
В этом месте большинство слушателей послания явно ожидали услышать некое развернутое пояснение того, что именно вкладывает президент в формулировку «другой путь», в смысле стратегических целей для экономики и методов их реализации. Однако уже в следующей фразе Путин перешел к конкретным примерам и начал с сельского хозяйства — «успешной отрасли, которая кормит страну и завоёвывает международные рынки» (экспорт сельхозпродукции уже даёт России больше, чем продажа вооружений, 16 млрд долларов по итогам 2016 года). Правда, здесь Путин вновь обошел стороной неудобный аспект — в случае с АПК это планируемое в следующем году сокращение господдержки сельхозпроизводителей. В ходе подготовки федерального бюджета на следующий год первоначально планировалось заложить 237 млрд рублей, но затем эта сумма сократилась до 204,5 млрд, что существенно меньше, чем в текущем году (222 млрд рублей).
Сельхозпроизводители отреагировали на эту новость незамедлительно — группа «Русагро», например, сразу же после первого чтения бюджета сообщила о замораживании проекта строительства крупного тепличного комплекса в Тамбовской области стоимостью 24 млрд рублей. Позиция аграриев была услышана, и уже на следующий день после выступления президента первый вице-спикер Госдумы Александр Жуков заявил, что на поддержку сельского хозяйства будет дополнительно направлено 10 млрд рублей.
Две другие эффективные отрасли, на которых Путин остановился в своем послании подробно, — оборонка и ИТ, где результаты также были проиллюстрированы в цифрах. В частности, в ОПК по итогам года ожидается темп роста производства на 10,1%, а объем экспорта ИТ-технологий за несколько лет с нуля вырос до 7 млрд долларов. Во всех перечисленных отраслях, как следует из послания президента, успехи стали возможны благодаря экономической политике государства: в АПК стимулом для роста стали санкции, а также серьезные объемы субсидий, в оборонке — глубокая модернизация ключевых предприятий, а в ИТ-индустрии — льготы по страховым взносам, которые позволили отрасли сэкономить 16 млрд рублей.
Эти примеры, очевидно, и должны были стать иллюстрацией того, что такое пресловутый «другой путь». «Мы уже целенаправленно меняем структуру экономики, обновляем существующие отрасли и формируем новые, создаём современные компании, способные работать на мировых рынках. Нужно продолжить идти в этом направлении системно и наступательно», — резюмировал Владимир Путин. Однако какие еще отрасли экономики претендуют на звание «национальных чемпионов», он не конкретизировал, ограничившись общей формулировкой о необходимости определить, какой вклад в экономический рост внесут улучшение делового климата, запуск крупных инвестиционных проектов, наращивание несырьевого экспорта, поддержка малого и среднего бизнеса и другие меры.
Еще одной декларацией стало предложение президента запустить «масштабную системную программу развития экономики нового технологического поколения — цифровой экономики». Однако эта цель явно не совпадает с той, которая была сформулирована Путиным еще в преддверии последних президентских выборов и акцентирована в его послании Путина Федеральному Собранию 2012 года — создать и модернизировать к 2020 году 25 млн рабочих мест. Дело в том, что цифровая экономика основана на принципе технологического замещения человеческого труда машинным — в качестве наглядных примеров можно привести сервисы онлайн-заказов такси типа Uber, работающие без «живых» диспетчеров, или банковские технологии скоринга, которые позволяют автоматически определять надежность потенциального заемщика. В результате каждое новое рабочее место в «цифровой экономике» оборачивается потерей десятков рабочих мест в экономике традиционной (при том, что экономическая статистика не учитывает значительную часть «цифровой экономики», а также новомодной «экономики совместного потребления», то есть оценить их вклад в ВВП пока почти нереально). Особенно актуальным технологическое замещение становится именно в моменты кризисов, когда рентабельность бизнеса падает и предприниматели стремятся оптимизировать переменные издержки, прежде всего — на персонал. Ориентир 25 млн новых рабочих мест к 2020 году выглядел не слишком реалистично даже в условно благополучном 2012 году, а теперь о нем, похоже, и вовсе лучше забыть.
Николай Проценко