Пока страны Запада злословят в связи с участием России в зачистке Сирии от террористических банд, пытаясь то ли спасти своих спецслужбистов, застрявших почему-то как раз среди террористов, то ли потрафить Турции и её союзникам в деле аннексии Восточного Алеппо, возобновились турецко-иранские «недопонимания».
На сей раз — из-за иракского Мосула. На фоне трагедии в Алеппо, ситуация вокруг Мосула отошла в тень, видимо, в связи с тем, что заявки на его «освобождение» от террористов «Исламского государства»* (ДАИШ, ИГИЛ*, ИГ* — запрещена в России) представили слишком много государств и заинтересованных «частных компаний». Казалось бы, при чём тут турецко-иранские взаимоотношения, если командуют мосульской операцией США, и их сопровождает целый сонм партнёров по давно дискредитировавшей себя пресловутой «международной коалиции»?
Однако недавние провальные попытки США уговорить шиитское правительство Ирака согласиться на участие Турции в штурме Мосула приоткрыли завесу конфиденциальности над тем, что происходит. Как правило, международные СМИ часто обращаются к теме о действиях военных советников из КСИР Ирана и ливанской шиитской партии «Хезболлах» в Сирии, в том числе и в боях за освобождение Алеппо. Намного меньше внимания обращается на то, что в боях в Сирии давно уже участвуют и шиитские добровольцы из Ирака — в частности, в том же Алеппо сейчас воюют иракские шииты из ополчения «Харакат аль-Нуджаба». И ещё меньше международные СМИ освещают участие Ирана и шиитских добровольцев из других стран в боях в Ираке. Думаем, что именно с обострением отношений Турции и Ирана вокруг Мосула было и связано запоздалое заявление Командования армии Сирии от 22 октября о том, что «присутствие турецкой армии на территории Сирии неприемлемо и является агрессией, мы будем противостоять им как захватчикам всеми доступными средствами».
Именно проявлением турецко-иранского «недопонимания» и стала внезапная поездка шефа Пентагона США Эштона Картера в тот же день в Багдад и 23 октября — в Эрбиль. Показательно, что Картер направился в Ирак после своих переговоров в Анкаре 21 октября с турецким президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом. По сообщениям американских СМИ, Картер «по поручению» Эрдогана предлагал согласиться на «узаконенное» (незаконно турки и так оккупируют часть северного Ирака) участие в штурме Мосула. При этом Эрдоган фактически выдвинул ультиматум о том, что турецкие войска, не будут подчиняться приказам правительства в Багдаде: «Турецкая армия не настолько утратила качество, чтобы получать приказы от вас». «Я знаю, что турецкая сторона хочет принять участие, — парировал шиитский премьер-министр Ирака Хайдер аль-Абади. — Мы говорим им: спасибо. Но это то, с чем иракцы справятся сами». И быстренько организовал отправку в Сирию шиитских добровольцев. В итоге, как сообщало Reuters, Картер пообещал Багдаду «уговорить» Турцию о «необходимости уважать суверенитет Ирака». Ну аль-Абади в итоге вообще потребовал безоговорочно вывести всех турок из Ирака…
На первый взгляд, в Ираке у Ирана нет столь непосредственного участия, как в Сирии, где, как известно, именно официальные власти пригласили иранцев помочь в борьбе с проамериканскими террористическими группами. Тем не менее, Тегеран и здесь играл и играет заметную роль. Прежде всего, в силу своих дружественных отношений с официальным Багдадом. Но и в зоне так называемого Курдского регионального правительства (KRG) позиции Ирана после 2014 г. значительно усилились, как и его связи и сотрудничество с курдскими партиями, соперничающими с кланом Масуда Барзани. Достаточно сказать, что иранские «добровольцы» помогли тогда остановить попытки боевиков ИГ* прорваться в Сулейманию и к Эрбилю, а в Сулеймании вообще иранцы (можно быть уверенными — из КСИР) остались по сей день.
Немаловажно и то, что шиитские местные военные силы вооружаются, готовятся и управляются во многом иранской стороной. По оценкам Тегерана, Турция беспредельничает. Конечно же, иранцы обвиняют в этом и США, считая Турцию, по-прежнему, исполняющей политический заказ Вашингтона. Независимые же эксперты считают, что невидимая борьба Ирана и Турции в Мосуле идёт из-за того, что Анкара хочет создать в Ираке военный «плацдарм» — по примеру того, который возник на севере Сирии в результате операции «Щит Евфрата», а Тегеран — пробить для себя коридор к Сирии. И далее — «зачистить» территорию для будущего газопровода Иран-Ирак-Сирия. Турки, действительно, действовали и действуют довольно открыто и нагло — но если в Сирии война Анкары, ведущаяся именно против сирийских курдов, а не ИГ*, как можно понимать, не вызвала особых возражений ни у Ирана (и понятно, почему…), ни у России и ни у Сирии, то вот в Ираке ситуация изначально выглядела более сложной — в том числе, из-за ярко протурецких позиций клана Барзани. Амбиции Турции дошли до того, что она заявила о готовности самой брать Мосул, Эрдоган даже назвал предполагаемую дату штурма — 19 октября. Причём турецкий президент осудил тех, кто выступает против турецкого участия в этой операции, которая, вероятно, будет вестись с базы Башика, где дислоцируются турецкие силы в северном Ираке. Более того, он закусил удила и уже не хуже отставного Ахмета Давудоглу глаголит о неоосманизме и о том, что «всё было турецким» — Алеппо, Кипр, острова Эгейского моря, София, Мосул и т. д.
Тут на себя обращает внимание не слишком последовательная позиция иракского премьера Хайдера аль-Абади. Вначале, после обвинений в том, что шиитские добровольцы при освобождении Эль-Фаллуджи (ещё один стратегически важный город в направлении границ с Сирией) нападали на местных суннитов, иракский премьер заявлял, что шиитских бойцов не будет при штурме Мосула, однако теперь он сам подтвердил, что шиитские ополченцы обязательно будут освобождать Мосул. Вероятно, как отмечало издание National Interest, это результат давления Ирана, который оказывает влияние через своих ставленников и через Мосул хочет заложить основу для наземного коридора в Сирию. При этом, по оценке издания, именно иранское влияние может заставить Турцию вмешаться.
Итак, турецкий возможный плацдарм (условно назовём его «Щит Евфрата-2») в северном Ираке, который вкупе с уже созданным плацдармом в северной Сирии (за счёт нанесения ряда поражений и оттеснения сирийских курдов) в дальнейшем Анкара может использовать для провозглашения очередного нового квази-государства, вместо сорванных и уничтожаемых «халифатов», будь то от ИГ* или от «Джебхат Фатх аш-Шам» (бывшей «Джебхат ан-Нусры»). И желание турок заключалось в том, чтобы именно Восточный Алеппо стал бы в некотором обозримом будущем «столицей» такого квази-государства, в котором были бы и богатейшие запасы иракского газа и нефти — а это как раз Мосул и его округа. Иран же жёстко выступает за сохранение территориальной целостности и Ирака, и Сирии, но с тем, что обе страны соглашаются с лидирующей ролью и влиянием Ирана и становятся зонами транзита иранских углеводородов к побережью Средиземного моря. Косвенная задача — вытеснить интересы не только Турции и Саудовской Аравии, но и США. Ведущий научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Станислав Иванов не исключает и кардинальной развязки: «Вероятность прямого столкновения Ирана и Турции в районе Мосула очень велика. Через своих сателлитов они пытаются установить контроль за этим стратегически важным пунктом. Там находятся крупнейшие запасы нефти почти мирового значения — как в Киркуке, так и в Мосуле». А не поэтому ли боевики ИГ*, якобы под видом отхода по «оговоренным коридорам» из Мосула, недавно ворвались именно в Киркук — ведь так как бы создавалась предпочва для того, чтобы завтра Турция говорила бы и о необходимости «операции» в Киркуке. Но в Киркуке курды и, по некоторым сведениям, шииты уже выбросили исламистов — план вновь сорвался?..
Так или иначе, пока не сорван основной план США и Турции — под завесой «операции за Мосул», добиться экстренной переброски энного количества боевиков ИГ* в Сирию и с новой силой повести бои за Дейр-эз-Зор, Эль-Камышлы, Эль-Хассеке и, конечно, Алеппо. Всматриваясь в карту региона и зная, что пока тверды позиции террористов в Эль-Ракке и Идлибе, понимаешь, что план создания протурецкого квази-государства из территорий северного Ирака и северной Сирии — не фантастика, а реальная перспектива. Но ведь и Иран готовится вовсю — и на всех фронтах. 18 октября Тегеран объявил, что, наконец, Евросоюз начал консультироваться с ним по Сирии — и, как результат, в скором времени в ряде ведущих изданий Франции и Великобритании пошли статьи, в которых авторы сетовали, что по Сирии-то Западу мало было вести переговоры с Россией, нужно было уговаривать вначале Иран. В тот же день глава судебной власти Ирана аятолла Садек Лариджани Амоли подверг критике США за невыполнение ядерного соглашения с Тегераном и особо подчеркнул, что Белый дом сделал именно то, что «иранская команда переговорщиков ошибочно объясняла как маловероятный сценарий». Намёк более чем прозрачный — учитывая, что в 2017 г в Иране грядут очередные президентские выборы и то, что в Венских соглашениях есть пункт, согласно которому, в случае нарушения Западом условий ядерного соглашения, Тегеран оставляет за собой право выйти из договора. Наконец, 18 октября МИД Ирана одобрило начавшуюся операцию за освобождение Мосула и выразило «поддержку иракскому правительству в борьбе с терроризмом». На следующий день, как говорится, «на всякий случай» представитель иранского правительства Мохаммад Бакир Ноубахт, как сообщал Pars Today, категорически опроверг сообщения о военном участии Ирана в операции по освобождению Мосула и «вообще в Ираке».
Далее Тегеран не снижал напряжённости в «дуэли» с Анкарой. 20 октября, сразу же после обвинений турецкого вице-премьера Нумана Куртулмуша о «влиянии Исламской Республики Иран на религиозную дипломатию в Ираке», официальный представитель иранского МИД Бахрам Касеми резко осадил Турцию: «Региональная политика Ирана вытекает из благородных и гуманных исламских ценностей и учений, в которых высший приоритет отдаётся безопасности и стабильности в соседних странах, особенно в мусульманских. Межрелигиозные различия, этническая принадлежность и опасное сектантство не имеют места в региональной и международной политике Ирана. Духовное влияние Ирана возникло из доброй воли и сопровождается соблюдением независимости и территориальной целостности соседних стран, причём некоторым наблюдателям понять это нетрудно». Касеми подчеркнул, что необходимо, чтобы все страны региона делали всё для прекращения напряжённости и конфликтов на основе понимания особенностей и ситуации в регионе и уважали бы территориальную целостность соседей — это уже и не намёк, а оплеуха Турции, учитывая её оккупационные войска в Ираке и Сирии.
Уже 21 октября секретарь Ассамблеи государственной целесообразности исламского республиканского строя Ирана генерал Мохсен Резайи сказал, что освобождение Мосула будет означать полный разгром террористов ИГ* и станет поражением для их американских и саудовских покровителей. Он особо подчеркнул, что «американцам не будет предоставлена возможность сыграть решающую роль при освобождении Мосула». И в тот же день пошли интенсивнейшие ирано-иракские контакты — понятно, по каким вопросам: 1) переговоры советника Верховного лидера Ирана аятоллы Хаменеи, Али Акбара Велайяти в Багдаде с президентом Ирака Фуадом Масумом; 2) его же переговоры с председателем Верховного исламского совета Ирака Аммаром аль-Хакимом; 3) его же переговоры с премьер-министром Хайдером аль-Абади, в ходе которых иракский премьер особо подчеркнул, что «это первый раз, когда армейские войска, курдские силы пешмерга, шиитское народное ополчение, а также добровольцы из суннитских племён силы воюют рядом друг с другом против террористов ИГ»*.
А 25 октября — апофеоз: представитель МИД Ирана Бахрам Касеми жёстко обвинил Турцию в «нарушении суверенитета территории Ирака под предлогом борьбы с терроризмом без разрешения правительства Багдада». «Позиция Ирана в отношении к иракскому суверенитету и территориальной целостности кристально чиста, и Иран ясно дал понять, что Мосул является неотъемлемой и важной частью Ирака. Ни одна страна не имеет права вмешиваться в Ирак под любым предлогом без разрешения иракского правительства», — заключил представитель МИД Ирана. Учтём — это ведь «красная карточка» не только Турции, но и США, если принимать во внимание тот факт, что переговоры Велайяти в Ираке были в те же дни, когда глава Пентагона Картер пытался уговорить иракских шиитов согласиться на ведущую роль Турции в операции в Мосуле и т. д.
Таким образом, получив от аль-Абади категорический отказ, что было предопределено воздействием Тегерана, Эштон Картер «охмурил» Масуда Барзани в Эрбиле. И это с полным основанием воспринимается как высокомерное пренебрежение Вашингтона к центральному руководству Ирака. И зря — в предстоящей битве за Мосул в рядах только новосозданной иракской армии насчитывается более 40 тыс. человек, а курдские отряды имеют там менее 4 тыс. Ещё примерно 40 тыс. будущих штурмующих Мосул — это шиитские добровольцы и, надо всё же полагать, иранские «консультанты». А ведь, как свидетельствовали сообщения иракских, иранских и курдских источников в 2014 г., одно время в качестве «консультанта» отбивал Тикрит у террористов не кто-то иной, а именно главком спецназа «Кодс» КСИР Ирана легендарный генерал Касем Сулеймани. С кем целесообразно обсуждать военные планы хотя бы только по Мосулу — понятно, но США не прекращают ни игры с курдами, ни потакание планам и интересам Турции. Но ведь если Иран создал предпосылки для того, чтобы у США не было решающей роли в освобождении Мосула, то ведь понятно, что Тегеран и Турции не даст свободы действий.
Сергей Шакарянц (Ереван), политолог — специально для EADaily
*Террористическая организация, запрещена на территории РФ