Историк Александр Ржавин, много лет занимающийся вопросом воинских захоронений русской и советской армии в Латвии, заявил порталу Ves.lv, что снос памятника советским морякам в городе Лимбажи может оказаться «репетицией» перед уничтожением монумента Освободителям в Риге, у которого русскоязычная община страны ежегодно отмечает День Победы.
Напомним, что накануне праворадикалы из Национального блока VL-ТБ/ДННЛ сообщили, что при их помощи в Лимбажи (в северной части страны) был уничтожен мемориал, поставленный в честь погибших в 1941 году советских моряков. «При поддержке Национального блока лимбажское отделение „Даугавские ястребы“ (националистическая организация — EADaily) ликвидировало памятник, установленный в оккупационное время в честь моряков СССР, которые в 1941 году убили нескольких местных жителей и сами были убиты в бою с латвийскими национальными партизанами», — заявили в VL-ТБ/ДННЛ.
Этот мемориал был открыт 7 мая 1975 года около Лимбажской средней школы в память о моряках одной из береговых батарей, погибших при отступлении из 4 июля 1941 года. Ансамбль представлял собой бетонный комплекс, похожий на нос корабля, рядом стояла мачта для флага, морские якоря и якорные цепи. В центре был установлен большой гранитный камень с табличкой. «Это был именно памятник, а не воинское захоронение — сами моряки захоронены на воинском кладбище севернее. И если говорить о российско-латвийском межправительственном соглашении о воинских захоронениях, то он под него не подпадает. Однако есть другое соглашение, от 30 апреля 1994 года, под которое подпадает. Но российская сторона всегда проявляла пассивность и обходила молчанием наличие того соглашения», — отметил Александр Ржавин.
В упомянутом им соглашении 1994 года вопросу сохранности мемориалов посвящена 13-я статья VI раздела. В ней дословно говорится следующее: «С учетом международной практики Латвийская Сторона обеспечивает уход, благоустройство и сохранность мемориальных сооружений и мест массовых захоронений воинов на территории Латвийской Республики, а также не препятствует захоронению умерших военных пенсионеров и членов их семей и проведению ритуалов захоронения». «Конечно, юридически четкой расшифровки термина „мемориальное сооружение“ здесь нет, но, по-моему, у российской стороны было 20 с лишним лет на уточнение этого термина. И как раз отсутствие четкой формулировки допускает самое широкое толкование термина, что нам — неравнодушным русским общественникам — конечно, на руку. Потому что ситуация в Лимбажах — это репетиция. Сейчас нацики прощупывают реакцию Москвы. Если будет как всегда вялой, то потом начнутся работы по сносу памятника Освободителям в Риге», — считает историк.
Председатель лимбажского отделения организации «Даугавские ястребы Латвии» (Daugavas Vanagi Latvijā) Гунарс Гринбергс заявил агентству LETA, что памятник был посвящен 26 советским морякам, которые 4 июля 1941 года погибли в Лимбажи в бою против националистов. По утверждениям Гринбергса, в архивных материалах упомянуто, что эти моряки занимались мародерством и убивали местное население: якобы они застрелили семь мирных жителей. Памятник морякам находился на территории Лимбажской начальной школы. Как пояснили в местном самоуправлении, памятный камень не был отмечен в документах, как памятник советских времен. Дума Лимбажского края была проинформирована о намерениях «Даугавских ястребов» убрать памятный знак советским морякам — более того, самоуправление разрешило его демонтировать. На эти цели из госбюджета националистам выделили 8000 евро.
Добавим, что Александр Ржавин опубликовал в сети Facebook рассказ об истории монумента. «За что „ястребы“ ненавидят советский памятник в Лимбажах? Всё просто. За неприятные воспоминания. Латышские националисты до сих пор не могут забыть, что их разбили. Причём, разбили не только русские, но и латышские борцы за Советскую Латвию. 4 июля 1941 года. В Лимбажах. Да, именно так. В тот день латышские милиционеры и рабочие гвардейцы (ополченцы) и русские пограничники и краснофлотцы удержали город Лимбажи в своих руках и разбили латышских националистов, выступавших на стороне европейско-фашистских захватчиков. С 22 по 27 июня 1941 года в Лимбажах располагались местные рабочие гвардейцы. Подчеркиваю: местные. Латыши. Ополченцы, которые решили воевать за Советскую Латвию. А 27 июня к ним на помощь прибыли от 30 до 45 милиционеров из города Валмиера. Именно в этот период были арестованы несколько человек, которых подозревали в сотрудничестве с латышскими националистами и немецкими солдатами. Интересно, что те задержанные, чьи имена известны, после задержания и проверки были отпущены. Например местный православный священник Дмитрий Околович, который был настроен антисоветски — 25 июня задержан, 26 июня освобождён», — сообщает специалист.
«В последующие дни в Лимбажах появилась колонна 98-го отдельного артиллерийского дивизиона береговой обороны. Порядка 400 бойцов отступали из рижского района Мангальсала через Саулкрасты и Скулте. В составе колонны были грузовики с провиантом и амуницией. Кроме того, у краснофлотцев было несколько телег, которые они реквизировали у латышских крестьян для того, чтобы транспортировать на них раненых и больных товарищей. Назвать это мародёрством может только либо очень невежественный, либо очень подлый человек. Да, к сожалению, отступление не прошло без эксцессов. Например, между посёлком Елгавкрасты и Лимбажами краснофлотцы получили от местных сочувствующих жителей сведения, что на молочной ферме в Стуришах кто-то прячется. Приближаясь к ферме, краснофлотцы заметили убегающих человек. Они открыли огонь по убегавшим, убив начальника фермы Никодемса Репше. Неизвестно, был он латышским мятежником или нет. Его смерть — трагическое событие. Но не результат „зверского“ отношения советских моряков к местным жителям, а напряжённой драматической ситуации военного времени. Проведя в Лимбажах несколько дней и прикрывая, согласно приказу командира 10-й стрелковой дивизии, в чьё подчинение перешёл дивизион, дефиле Лимбажи и стык дорог в районе Булльмуйжа фронтом на запад и юго-запад, краснофлотцы привели себя в порядок и направились дальше на Пярну», — отмечает исследователь.
«Вместе с тем, начиная с 30 июня, в окрестностях Лимбажей начали проявлять активность латышские мятежники (так называемые национальные партизаны), старавшиеся нападать на отступающие советские части и убивать местных жителей, сочувствовавших советской власти. Так, в Туйской волости 30 июня было взорвано здание исполкома и убит местный милиционер. А недалеко от исполкома Витрупской волости мятежники напали на латышских рабочегвардейцев. Причем, их нападение было успешно отбито. А ополченцы задержали 8 местных пособников мятежников из Туйской и Витрупской волостей. Однако по мере ухудшения для Красной Армии общей ситуации на фронте нападения мятежников начали учащаться. С 30 июня по 2 июля они происходили уже не только в волостях, но и в самом городе. К примеру, им даже удалось отбить у рабочегвардейцев одного из задержанных. Кроме того, мятежники нарушали связь, подпиливая телефонные столбы. 2 июля латышские националисты смогли выманить из города милиционеров и рабочегвардейцев ложным известием о нападении на исполком Катравской волости, в то время как на самом деле напали на Поциемс. Когда же советские бойцы разобрались с ситуацией и попытались пробиться к Поциемсу, то попали в засаду. Были убиты два милиционера (Янис Берзиньш и Викторс Ратиньш) и ранен рабочегвардеец Ольгерс Фелдманис. Но над городом по-прежнему развевался красный флаг, что вызывало ярость латышских националистов. 3 июля на лютеранском кладбище начали собираться мятежники разведать обстановку и, по возможности, совершить нападение на защитников города. Сбор в одном месте 50 человек не мог остаться незамеченным. На проверку сигнала от бдительных горожан был послан рабочегвардеец Семёнов. Он был взят в плен, но вырвался и был застрелен в ходе преследования. Насколько понимаю, после этого мятежники предпочли ретироваться и рассредоточиться», — пишет историк.
«Одновременно в Лимбажи вернулась часть краснофлотцев (точное число неизвестно). Так как для местного обывателя перемещения военных были загадкой, то они придумали две причины их появления. По одной версии, председатель лимбажского исполкома Зелма Звайгзне (убита фашистами в сентябре 1941 года) смогла сообщить им о напряжённой ситуации в городе. По другой версии, на их колонну напали мятежники, и они вернулись в город отомстить за погибшего товарища. Впрочем, не исключаю, что обе версии легко соединяются в одну: моряки получили сигнал из исполкома, а по дороге подверглись нападению. Другой вопрос, что на самом деле краснофлотцы выполняли боевой приказ командира 10-го стрелкового корпуса по подготовке контрудара на Ригу. Поэтому 98-му отдельному артиллерийскому дивизиону береговой обороны было приказано продолжать удерживать за собой район Лимбажи, но, с переходом частей корпуса в наступление, также наступать — за правым флангом 10-й стрелковой дивизии уступом справа, обеспечивая боевой порядок корпуса с северо-запада. Приказ был отдан 3 июля! И, как утверждают латышские исследователи, именно 3 июля краснофлотцы „абсолютно безосновательно“ убили семь человек. Погибли учитель Теодорс Бривулис, который ну совершенно случайно хранил дома форму айзсарга (националистические штурмовики в довоенной Латвии — EADaily), принадлежащую другому человеку, и гостивший у него бывший налоговый инспектор Янис Озолиньш. Хм, они точно не были „борцами за свободу“? Ладно. Крестьян Петериса и Иду Микельсонс убили якобы за то, что те отказались помогать советским активистам. Янис Покерс якобы сопротивлялся тому, что у него забирают лошадь. Приехавшие на машине краснофлотцы, ага. И он им, вооружённым, сопротивлялся. Серьёзно? Ещё они расстреляли трёх якобы вообще непонятно, за что — Эрнестса Гертнерса, Арвидса Франциса и Яниса Витолса. Но последний, конечно же, кругом не виноватый, выжил и рассказал о злодеяниях», — отмечает Ржавин.
«Учтём, что в Лимбажах на тот момент жило почти 3 тысячи человек только в городе. Как-то не вяжется число жертв „немотивированного зверства“ с тем, что реально могли бы сделать краснофлотцы, если бы они горели желанием отомстить первым встречным. Лично у меня вызывают сомнения дата и обстоятельства гибели озвученных лиц. Не удивлюсь, что они были связаны с теми, кто собирался на кладбище чисто так разведать обстановку. Но это лишь моё некомпетентное предположение. Однако вернёмся к морякам. Якобы утолив жажду мести, а заодно порушив кресты на местном немецком воинском кладбище времён Первой Мировой войны, они выехали из города и заняли позицию поблизости. Точнее, южнее Лимбажей. Опять же, не просто так, а собираясь прикрывать предполагаемый контрудар на Ригу. И вот в тот же день 3 июля в окрестностях Лимбажей, со стороны Рижского залива, появились две машины под латышскими знамёнами с 54 латышскими националистами — дезертирами из 24-го латвийского территориального корпуса Красной Армии во главе с полковником-лейтенантом Арвидсом Реке. Это уже была реальная сила. К ним стали примыкать разрозненные группы мятежников. Например, в Лиепупской волости к ним присоединилась группа под руководством капитана Лусиса. А некий капрал Смилтенс со товарищи вообще на трофейной советской танкетке! Разделившись на две группы, 4 июля латышские националисты начали наступление на город. 11 бывших военнослужащих кавалерийского полка под командованием Юриса Бруновскиса в сопровождении танкетки наступали на железнодорожную станцию. Там они попали под перекрёстный огонь и отступили на окраину, успев, однако, причинить городу заметные разрушения. Погиб Бруновскис, были ранены капрал Зирнис и рядовой Гринбергс. А танкетка при отходе завязла в огородах и была брошена», — пишет Александр Ржавин.
«Группа под командованием капитана Ласиса напала на здание милиции на улице Юрас, 35, попутно обстреливая его из миномётов. Здание милиции защищали 2 краснофлотца-автоматчика, милиционеры и рабочие гвардейцы. Моряки погибли в бою, как и 20 милиционеров и ополченцев. Ещё около 10 из них были ранены. Казалось, ещё немного и мятежники одержат верх. Однако на помощь латышским советским бойцам пришли другие моряки, а также пограничники под командованием 23-летнего майора Ольгертса Крастыньша (погиб немногим позже в Эстонии), которые отходили из Риги. При этом бойцы 98-го отдельного артиллерийского дивизиона береговой обороны выполняли отданный в тот же день приказ командира 10-го стрелкового корпуса по отходу к озеру Буртниеку. После двухчасового боя мятежники, получив такой неожиданный удар с юга, отошли из города. Полковник-лейтенант Реке поспешил аж до Риги — типа, за помощью. И уже ночью националисты получили 5 пулемётов, 6 автоматов, 1 орудие, 1 зенитный пулемёт, около 200 винтовок и почти 20 тысяч патронов. Силы мятежников стали насчитывать порядка 220 человек. Само собой, в ходе боя пострадали многие местные жители. Погибли трое — каменщик Теодорс Янсонс и работницы Катрине Круминя и Эмилия Павула. Но было бы верхом наивности полагать, что огонь националистических танкетки, миномётов и винтовок никого при этом не задел, а все пострадавшие исключительно на совести советских бойцов», — подчеркивает эксперт.
«Исходя из общей ситуации на фронте и выполняя вышеуказанный приказ командира 10-го стрелкового корпуса, а даже вовсе не от того, что силы мятежников возросли, утром 5 июля советские бойцы продолжили отходить в сторону Эстонии и к юго-восточному берегу озера Буртниеку на соединение с другими частями Красной Армии, чтобы не попасть в окружение. Вместе с моряками отступили и милиционеры с рабочегвардейцами. Конечно же, националисты любят рассказывать всё иначе. Мол, стремительным ударом 5 июля они освободили город. Правда, почти всем защитникам города, почему-то, удалось скрыться… Как такое могло случиться, если бы действительно был бой, а не организованное отступление? Да никак. Потери были бы выше, с обеих сторон. А так, у националистов в ходе боя 4 июля погибли 7, были ранены 6 бойцов и ещё 6 „пропали без вести на поле боя“. У защитников города погибли 26 бойцов (мятежники рапортовали о 46, плюс о стольких же раненых). Не знаю, почему их всех назвали краснофлотцами после войны на памятной плите. Ведь большая часть — это латышские милиционеры и ополченцы, но про них на местном советском мемориале ни слова. И тогда либо прав я, и всех погибших записали в моряки, либо советская власть не потрудилась увековечить погибших милиционеров и рабочих гвардейцев», — пишет Ржавин.
«Мораль сей басни такова. В Лимбажах, как и некоторых других населённых пунктах, „национальные партизаны“ думали заполучить лёгкую победу. Нападая на, как им казалось, разбитые, ослабевшие и деморализованные советские части. Выстрелить из-за угла и убежать у них ещё получалось вполне. Даже засаду толково организовать могли. А вот как доводилось вести полноценный бой — случались сплошные для нацпартизан огорчения. Даже если бы 4 июля в Лимбажах были только милиционеры и рабочие гвардейцы, всё равно не думаю, что город бы пал. Да, бой бы бы долгим, жертв было бы много. Всё-таки силы были сопоставимы по численности, а в вооружении, пожалуй, перевес был даже у националистов. Но на их горе в городе оказались краснофлотцы. И эта организованная военная сила, да ещё преисполненная морского балтийского куража, просто пришла, рассеяла мятежников и пошла себе дальше, выполняя поставленную боевую задачу. И вот это бесит нациков до сих пор. Оттого и такая ожесточённость на доблестных моряков Краснознамённого Балтийского флота. И их латышских товарищей. PS. Только 10 июля в город вошли немцы и организовали комендатуру», — заключает историк.