Япония и Вьетнам договорились об углублении оборонного сотрудничества, «принимая во внимание ситуацию с военной активизацией Китая в Южно-Китайском море». Соглашение было подписано 28 мая по результатам переговоров между премьером Японии Синдзо Абэ и премьер-министром Вьетнама Нгуен Суан Фуком. В обмен Вьетнам получит деньги. Так, Синдзо Абэ пообещал займ в размере 900 млрд иен ($ 8,1 млрд) на строительство железнодорожной магистрали в Хошимине.
Буквально за несколько дней до этого Вашингтон снял препятствия для военно-технического сотрудничества с Ханоем. США ослабили ограничения на поставку вооружения Вьетнаму ещё в 2014-м. 23 мая в ходе визита в Ханой Обама объявил эмбарго на поставку вооружений «пережитком холодной войны» и сообщил о его окончательном снятии. Ранее Вьетнам присоединился к создаваемому США Транстихоокеанскому партнёрству.
Иными словами, традиционный союзник Москвы постепенно встраивается в создаваемую Западом антикитайскую коалицию, дрейфуя в сторону Вашингтона. К сожалению, несмотря на очевидные взаимные симпатии, Россия и Вьетнам рискуют оказаться по разную сторону баррикад — и издержки этого будут достаточно высоки.
История конфликтов между Китаем и вьетнамцами насчитывает больше двух тысяч лет. Собственно, нынешняя территория страны — это результат «бегства на юг», как можно дальше от китайского «дракона». Нынешний Северный Вьетнам (Тонкин) изначально входил в состав самого южного из вьетских царств (Ванланг). На территории всех остальных сейчас располагается Южный Китай. Северный Вьетнам провёл под китайским владычеством более тысячи лет, а после 880 года вторжения в страну предпринимали ВСЕ общекитайские династии, от Сун до Цин. Вассалом последней Вьетнам был порядка столетия.
Период союзничества КНР и постколониального Вьетнама закончился межэтническими конфликтами с китайской диаспорой во второй половине 70-х, свержением прокитайского режима красных кхмеров в Камбодже и китайско-вьетнамской войной 1979-го. Ещё один вооружённый конфликт, о котором ниже, произошёл в 1988-м.
С распадом СССР и выводом вьетнамских войск из Камбоджи отношения между странами нормализовались (в основном за счёт односторонних уступок Вьетнама). Однако в «десятых» территориальные споры вновь стали актуальны. На этот раз речь шла о территориальных спорах вокруг островных территорий.
Конфликт вокруг архипелага Спратли имеет давнюю историю. Формально это ничтожный клочок суши — общая площадь островов и рифов не превышает пяти квадратных километров, крупнейшего — менее квадратного полукилометра. Однако Спратли занимают 160−180 тыс. км акватории (и 800 тыс. км шельфа) и находятся почти точно посередине между побережьем Индокитая и Калимантана, на пути к Зондскому проливу. Мимо них идёт почти треть мирового грузопотока, в том числе 14 млн баррелей нефти и почти половина СПГ. Вьетнамское агентство новостей: «Контролировать эти архипелаги — значит контролировать морские и воздушные пути Бьендонга (вьетнамское название Южно-Китайского моря)». Далее, предварительные оценки нефтяных запасов у Спратли — 22 млрд баррелей; по мнению Китая, они достигают 125 млрд, что значительно превышает ресурсы, например, Кувейта. Газовые ресурсы могут достигать 190 трлн кубометров, что существенно больше, чем в Северном море. Рядом есть подводные рассыпные месторождения олова. Наконец, на акватории островов Южно-китайского моря приходится 8% мирового вылова рыбы.
Острова удалены на 460 км от побережья Вьетнама, на 400 — от малазийского северного Калимантана и филиппинского Палавана, и на 970 км от Китая. Формально КНР — последний из возможных претендентов на суверенитет над ними, однако на практике его претензии трудно не принимать во внимание. Наглядным доказательством этого могут служить Парасельские острова. В 1974-м часть островов, контролируемая Южным Вьетнамом, была захвачена КНР, при этом в морском сражении был потоплен южновьетнамский корвет.
История Спратли ещё более конфликтна. С 1898-го острова формально находились под юрисдикцией США, что не помешало Франции установить над ними столь же формальный суверенитет в 1933-м. В 1941-м Спратли были захвачены у вишистской Франции (формального союзника) Японией, построившей на островах базу подводных лодок. После её разгрома, в 1956-м, на островах появились тайваньские и южновьетнамские войска. В 1968-м на Спратли высадились филиппинцы. В 1975-м в ходе морской операции южновьетнамские войска сменили северяне. Между тем нефтяные перспективы Спратли вырисовывались всё более явно, и на сцене появился флот КНР. В ходе сражения у рифа Джонсон были потоплены два вьетнамских военных транспорта и повреждён десантный корабль, и на Спратли высадилась китайская морская пехота. В 1995-м КНР захватила риф Мишиф у Филиппин, которые ограничились дипломатическим протестом.
С тех пор сохраняется шаткий статус-кво. Китай контролирует 8 островов, Вьетнам — 21, Филлиппины — 8, Малайзия — 3, Тайвань — 1, но самый крупный (Иба-Туба) и на нём построен аэродром.
Очередной виток напряжённости пришёлся на «десятые». В 2008-м было разорвано соглашение о морской и сейсмической разведке в Южно-Китайском море, и стороны приступили к геологическим исследованиям в одностороннем порядке. В 2011-м произошло несколько инцидентов — в конце мая китайские ВМФ помешали вьетнамскому судну вести геологоразведку, что спровоцировало попытку взять штурмом китайское посольство в Ханое; в начале июня вьетнамцы вытеснили из спорных вод китайских рыбаков. Пекин выпустил новый свод правил, предоставлявший право пограничной охране выдворять иностранные суда, входящие в 12-ти мильную зону вокруг Парасельских островов и Спратли.
В мае 2012-го Китай ввел в эксплуатацию на Спратли свою первую платформу для глубоководного бурения. В ноябре 2012-го произошёл инцидент с вьетнамским судном «Бин-Мин-02», ведшим геологоразведку в спорных водах. Наиболее примечательная реакция на него пришла из Дели. Индия, традиционный партнёр Вьетнама и соперник Китая, значительно увеличила своё военное и экономическое присутствие в регионе. В частности, именно она оказалась компаньоном Вьетнама в разработке спорных месторождений. «Индийский адмирал Джоши заявил о готовности защищать экономические интересы своей страны и безопасность своих граждан в Южно-Китайском море: «Готовимся ли мы к этому? Проводим ли мы учения с отработкой выполнения соответствующих задач? Короткий ответ — да».
В 2014-м Пекин ввёл новые правила рыболовства в Южно-Китайском море, потребовав от иностранных рыболовецких судов в обязательном порядке получать разрешения у властей КНР. Ханой назвал эти требования «ничего не стоящими» (скорее, слишком дорогостоящими — рыба составляет 7% экспорта Вьетнама).
Параллельно Китай наращивает площадь семи островов архипелага Спратли, размещая там военную инфраструктуру. Так, риф Огненный Крест увеличился на 3 квадратных километра. Строятся или уже построены трёхкилометровая взлётно-посадочная полоса, вертолётные площадки, портовые сооружения, цементные заводы, маяки, огневые позиции, радарные башни. Размещены средства ПВО. Всего в процессе строительства три аэродрома.
Всё это вызывает, осторожно выражаясь, крайне нервную реакцию в Ханое. Пара достаточно примечательных идеологических маркеров: Спратли во Вьетнаме принято именовать не иначе как «священной и неотъемлемой вьетнамской территорией»; в январе 2014-го, одновременно с обнародованием китайской «рыболовецкой» инициативы премьер-министр Вьетнама Нгуен Тан Зунг созвал совещание историков, на котором потребовал создать новую всеобъемлющую историю страны (и соответствующий школьный учебник), в которой особое внимание будет уделено суверенитету Вьетнама над Спратли и Парасельскими островами.
При этом соотношение сил между КНР и ДРВ сейчас много хуже, чем в конце 70-х. Армия Вьетнама при полумиллионной численности всё ещё крайне архаична. Особенно явно видно это по сухопутным войскам. Самыми современными танками на вооружении Вьетнама являются 70… Т-62. Основу танковых войск составляют Т-54/55 и их китайские аналоги Т-59 — предполагается, что их суммарно до 1200. Их дополняют многочисленные (620) лёгкие танки, порядка 300 БМП-½, около 1100 советских бронетранспортёров, «новейшими» из которых являются допотопные БТР-60 и две сотни американских М113. Иными словами, это музей бронетехники. Артиллерия представлена более чем тремя сотнями «Градов», примерно таким же количеством лёгких буксируемых китайских РСЗО Тип 63 и примерно 2300 единиц ствольной артиллерии, «новейшими» образцами которой являются гаубицы Д-30. Самоходная артиллерия представлена тремя десятками полноценных САУ «Акация» и неопределённым, но едва ли особенно большим количеством 122-мм «Гвоздик». Иными словами, сухопутные войска Вьетнама выглядят архаичнее северокорейских.
ВВС включают в себя 41 современный истребитель (30 Су-30 и 11 Су-27), которые дополняют 74 Миг-21 и 38 столь же устаревших штурмовиков Су-22. Армейская авиация включает в себя 19 ударных вертолётов Ми-24 и 36 многоцелевых и транспортных вертолётов, включая пять «кинематографичных» и знакомых всем «Ирокезов».
Мелькающие в СМИ сообщения о колоссальной численности устаревших комплексов ПВО на вооружении Вьетнама не соответствуют действительности. Всего в страну было поставлено 139 С-75 и 40 С-125. Часть последних модернизирована и модернизируется белорусским «Тетраэдром». Современная часть вьетнамской ПВО сводится к 12 С-300ПМУ-1. В целом авиация Вьетнама довольно слаба, а ПВО мало способна противостоять массированному нападению.
Основную ударную силу вьетнамского флота составляют 4 «Варшавянки» (намечено поставить ещё две ПЛ). Современная часть надводного флота — 2 «фрегата» (фактически — корвета, водоизмещение 1,9 тыс. тонн) «Гепард» 3.9. Ещё два спущены на воду, обсуждается заказ на третью пару кораблей. Их дополняют 14 больших ракетных катеров типа «Молния» (проект 12 418), плюс ещё один такой же катер в противолодочном варианте («Молния-2»). Устаревшая часть флота представлена пятью сторожевиками/корветами проекта 159, 8 ракетными катерами «Москит» («герои» индо-пакистанской войны 1971-го года), 5 торпедными катерами «Шторм». Иными словами, мы видим неплохой, но слишком компактный флот.
Всё это объективно толкает Вьетнам в объятия США, строящих «Великую антикитайскую стену». В то же время сближение Москвы и Пекина и очевидная неготовность первой эффективно защищать кого бы то ни было при столкновении со сколько-нибудь серьёзным противником заставляют Ханой расставлять приоритеты совершенно определённым образом.
Что мы теряем в итоге? Во-первых, присоединение Ханоя к Транстихоокеанскому партнёрству в значительной степени нивелирует выгоды от давно запланированного вхождения Вьетнама в зону свободной торговли с Таможенным союзом. В лучшем случае РФ окажется в равных условиях с США, Японией и другими промышленно развитыми членами торгового блока. Между тем Вьетнам — это потенциально огромный рынок. Население страны на конец 2015-го — 93,976 млн человек. Номинальный ВВП уже сейчас в полтора раза больше украинского ($ 186 млрд), при этом темпы роста экономики более чем впечатляют — 6% в 2014-м, 6,68 в 2015-м, и предпосылок для их снижения не видно.
Во-вторых, американские инициативы несут совершенно определённую угрозу оружейному экспорту РФ. Вьетнам — один из крупнейших потребителей российского вооружения: так, в 2011−14 гг. его доля в российском военном экспорте составила 9%. Военный бюджет Вьетнама вырос вчетверо между 2003 и 2013-м годами — с $ 842 млн до $ 3,4 млрд, при этом особенно эффектный скачок пришёлся на 2011-й, когда он вырос сразу на 70%. Предполагается, что к 2017-му военные расходы увеличат ещё в полтора раза — до $ 4,9 млрд. Иными словами, военный бюджет Ханоя сравнительно невелик — он примерно равноценен азербайджанскому и уступает бюджету Таиланда — но очень быстро растёт.
Проблема в том, что в нынешних условиях Ханой вынужден диверсифицировать закупки вооружения и этот процесс уже начался. Так, закуплены морские патрульные самолёты и самолёты береговой охраны производства «Аэрбас». ВМФ предполагает получить два и построить ещё два голландских фрегата «Сигма 9814» (2,4 тыс. тонн). Что касается ВВС, то ещё до отмены эмбарго наиболее вероятной заменой Миг-21 считались шведские «Грипен Е». Предполагалось также, что у Швеции могут быть закуплены самолёты ДРЛО «Сааб-2000» и морские патрульные самолёты «Сааб-340». Кроме того, были проведены переговоры по возможной закупке истребителей «Еврофайтер». После отмены эмбарго становятся возможны прямые закупки у США «подержанных» истребителей-бомбардировщиков F-16 и самолетов морской разведки P-3C Orion (Defense News).
Другой болевой точкой является база Камрань. В советское время это была крупнейшая зарубежная база (площадь около 100 кв. км, численность персонала порядка 10 тыс. человек). Последнее неудивительно: Камрань — одна из самых удобных гаваней в Восточной Азии, при этом «нависающая» над одной из ключевых точек в Мировом океане, сопоставимой по значимости с Суэцем и Гибралтаром — Зондским проливом. Намерения вернуться на оставленную в 2002-м базу проявилось в 2012-м, соглашение о создании базы ремонта и обслуживания подводных лодок было подписано в 2013-м, а первый визит отряда российских кораблей состоялся в июне 2014-го. Однако это возвращение сталкивается с противодействием США — так, в марте 2015-го Госдепартамент США призвал Вьетнам прекратить дозаправку на базе российских самолётов, ибо это «может усилить напряжённость в регионе». Раздражение Вашингтона вызвала активность бомбардировщиков Ту-95 у крупнейшей американской военной базы на острове Гуам. При этом следует учитывать, что США сами претендуют на базу с 2012-го. Пока Вьетнам вполне согласен на использование Камрани российскими ВМФ и ВВС — но при условии, что их активность не будет направлена против «третьих стран».
Иными словами, достаточно очевидно, что Вашингтон старается вторгнуться в зону традиционных интересов и связей Москвы везде, где это только возможно. Именно в таком контексте следует рассматривать «миротворчество» Обамы — на Кубе, в Иране и теперь во Вьетнаме. По сути, это такой же инструмент обрушения российской зоны влияния, как и серия «майданов», очередные попытки которых мы видели в Армении и Казахстане — но в приложении к «недемократическим» режимам. Таким образом, это один из вариантов применения пресловутой мягкой силы. Насколько успешной «технология» окажется в случае Вьетнама? Следует признать, что, несмотря на исторические связи, объективные факторы играют против России. Реальной альтернативой сближению с Китаем является только создание собственного полноценного «центра силы».
Евгений Пожидаев, специально для EADaily