Атомный проект России в Турции был призван стать одним из подтверждений результативности многопланового партнёрства двух стран, основы которого были заложены в середине «нулевых» годов. Стартовав в мае 2010 года, когда было подписано межправительственное российско-турецкое соглашение о строительстве АЭС «Аккую», к концу 2015-го проект оказался на грани срыва.
В масштабное экономическое начинание вмешался политический фактор резкого ухудшения отношений Анкары и Москвы после ноябрьского инцидента в сирийском небе. Поражение турецким истребителем F-16 российского бомбардировщика Су-24 сразу поставило несколько вопросительных знаков перед реализуемостью не только атомного, но и других многообещающих проектов.
После «удара в спину» с турецкой стороны, Москва дала понять, что от своих обязательств по возведению первых на территории Турции мощностей мирного атома отказываться не собирается. Однако на строительной площадке будущей АЭС в средиземноморской провинции Мерсин интенсивность работ с минувшего декабря заметно спала. Начальный график возведения четырёх энергоблоков суммарной мощностью 4800 МВт эксперты считают к сегодняшнему дню сорванным. Первый энергоблок в 2019 году, по всей видимости, уже точно не будет сдан в эксплуатацию.
Загнав своими политическими авантюрами атомный проект в тупик, турецкое правительство в конце апреля решило вызвать Москву на откровенность. Государственное агентство Anadolu со ссылкой на «посвящённые источники» запустило слух о якобы принятом российской стороной решении поделиться долей в проектной компании «Аккую Нуклеар». В основу информационного сюжета была положена мысль о том, что, дескать, Россия ныне сама остро нуждается в финансовых средствах и ей одной вынести бремя многомиллиардных инвестиций в строительство АЭС нет никакой возможности. Стоимость возведения четырёх энергоблоков к текущему этапу составляет внушительные $ 22 млрд, из которых, по разным оценкам, до 3 млрд россияне уже вложили.
С подачи турецкого правительства Anadolu не придумало лучшего способа прояснить дальнейшие планы «Росатома», как только заявить о претензиях местной компании Cengiz Inşaat на 49-процентную долю в проекте. Сейчас в руках российских компаний, большая часть которых входит в периметр «Росатома», все 100% акций «Аккую Нуклеар». Расклад к сегодняшнему дню таков: 74,915% акций проектной компании принадлежит АО «Русатом оверсиз», 21,948% - концерну «Росэнергоатом», 2,267% - «Атомстройэкспорту», по 0,025% - «Атомтехэнерго» и «Атомэнергоремонту», 0,82% - «Интер РАО».
Сразу возникает вопрос: может ли турецкая «Чингиз Ишаат», которая является лишь компанией-застройщиком гидроинфраструктуры (возведение дамбы, водозабора, порта) для АЭС осилить почти половину капиталовложений в 22-миллиардном проекте?
Двусторонним соглашением по АЭС предусмотрена возможность уступки россиянами 49% акций в пользу «третьей стороны». При этом закреплено, что 51% акций проектной компании, контрольный пакет, должен оставаться у российских инвесторов. Понятие «третья сторона» означает, что новый инвестор может появиться не из России или Турции, а со стороны, то есть иметь иную территориальную привязку. Но турецких «стратегов» подобный юридический нюанс не особо смущает. У их «Чингиз Ишаата» таких денег нет и не предвидится, даже если представится случай срочно ввести в круг её основных собственников зарубежную компанию, дабы формально обеспечить соблюдение буквы межправительственного соглашения.
Правительству Ахмета Давутоглу было важно дать понять «Росатому», что на нём «свет клином не сошёлся», и пора уже как-то определиться со своими дальнейшими планами. А выдвижение в «потенциальные инвесторы» местной компании — не более чем уловка.
Из российской атомной корпорации на турецкие намёки прояснить собственную позицию по АЭС постарались отреагировать максимально корректно. «Росатом» сначала воздерживался от комментариев, но позднее его глава сообщил, что не располагает новой информацией по «Аккую». «Я не хочу комментировать сплетни», — отметил Сергей Кириенко.
Некоторые издания увидели в этих словах первого лица «Росатома» некие «эмоции», которые, по их мнению, могут косвенно свидетельствовать о постигших российских атомщиков финансовых затруднениях с реализацией проекта. Отмечается, что деньги на проект, оценивающийся в $ 22 млрд, имеются в Фонде национального благосостояния. Первый транш в $ 3 млрд зарезервирован, часть этих средств, около $ 400 млн, уже успели потратить. После же обвала цен на нефть всем, а, возможно, «Росатому» даже больше других отечественных компаний, учитывая масштаб географии его зарубежных проектов, приходится «затягивать пояса».
Данная версия лежит на поверхности, и она, безусловно, может претендовать на объективность. Однако, следует подчеркнуть, что не одними сомнениями экономического свойства объясняется воздержанность России от раскрытия всех карт по атомному проекту в Турции. Более глубокий взгляд на нынешнее состояние российско-турецких отношений ставит политический вопрос, ответ на который в Москве, как можно понять, пока не нашли. Вопрос заключается в следующем: возможна ли реализация столь масштабного экономического начинания во времена, когда политические отношения «партнёров» пришли в полную негодность? Стоит ли тратить «национальное благосостояние» на атомные мощности для Турции, ведущей себя, мягко говоря, не как надежный и предсказуемый партнер России?
Постройка любой АЭС в Ближневосточном регионе — это геополитический проект, который выходит за рамки сугубо экономических и энергетических межгосударственных связей. Россия взялась за реализацию не самого выгодного ей, с точки зрения экономической окупаемости, проекта «Аккую» во многом именно по геополитическим соображениям. Первая АЭС на Ближнем Востоке появилась в Иране. Её отстроил и запустил в строй «Росатом». Затем, один за другим, пошли проекты российских атомщиков в Турции, Египте и Иордании. Такого охвата мирным атомом персидской, тюркской и арабской государственности в одном из сложнейших регионов планеты нет ни у одной мировой державы. Ей стала Россия, которой теперь необходимо держать высокую планку. Но на взятой высоте ещё надо удержаться, притом, что нахождение там российской госкорпорации не даёт покоя многим недоброжелателям Москвы на просторах от Синайского полуострова до Персидского залива.
За «удар в спину» от турецких властей, которые до сих пор считают зазорным для себя выразить официальные извинения, Москва ввела в отношении Анкары экономические санкции. Ограничительные меры большей частью затронули сферу поставок турецкого продовольствия на российский рынок. Пострадала и туриндустрия Турецкой республики, куда ездить на отдых МИД РФ своим гражданам отныне решительно не рекомендует. В меньшей степени на российском рынке понесли убытки турецкие строительные компании. По двусторонним энергопроектам — АЭС «Аккую» и «Турецкий поток» — подобных решений Кремлём принято не было. Но и вести их в прежнем режиме, в том виде, который закладывался во времена «многопланового партнёрства» двух стран, Москве представляется нецелесообразным.
«Чёрный вторник» в календаре политических отношений России и Турции (24 ноября 2015 года) вывел наружу все сомнения и по АЭС «Аккую», и по «Турецкому потоку». В начале декабря прошлого года российские издания вспомнили развёрнутые анализы экономической невыгодности для России атомного проекта на средиземноморском побережье Турции, которые были представлены ещё весной 2012 года. Речь об исследовании российского Института проблем энергетики (ИПЭ). Институт изучил разделы Межправительственного соглашения России и Турции по строительству и эксплуатации АЭС «Аккую» от 12 мая 2010 года и пришёл к следующему основному выводу: проект не отвечает экономическим интересам РФ.
В докладе ИПЭ по финансово-экономическому разделу соглашения отмечены следующие риски. Контракт выполняется без финансовых обязательств Турции. Финансирование проводится исключительно за счёт средств проектной компании. Высока вероятность того, что все затраты на строительство АЭС оплатит российский бюджет. При этом свыше половины финансирования (более $ 11 млрд) получат турецкие компании, привлекаемые в качестве контрагентов по контракту с проектной компанией.
Имеется высокий риск замораживания бюджетных средств, потраченных на стройку, из-за затягивания сроков строительства АЭС, приостановки эксплуатации блоков по предписаниям турецких надзорных органов, демонстраций местного населения против строительства станции, неготовности сетей и других факторов.
Отсутствуют обязательства турецкой стороны по сооружению линий электропередачи (ЛЭП) и подстанций для отбора мощностей. Нет данных по гарантированному электросбыту мощностей. Не обозначены крупные потребители электроэнергии с базовым графиком нагрузки.
В принятой схеме возврата средств цена на электроэнергию ($ 0,1235 за кВт-ч) зафиксирована минимум на 25 лет. При этом не учитывается инфляция, рост цен, изменения курсов валют, другие финансовые изменения и политические потрясения. Иностранные энергокомпании не строят АЭС по схеме «строй — владей — эксплуатируй» с фиксированной стоимостью продажи электроэнергии в долларах, установленной на 25 лет вперёд, подчёркивают эксперты ИПЭ.
Проектная компания несёт ответственность за вывод АЭС из эксплуатации и переработку отходов. При этом объём работ по выводу станции из эксплуатации в соглашении не прописан. Турецкая сторона потребует создания так называемой «зелёной лужайки», поскольку АЭС находится рядом с курортной зоной Антальи. В этом случае стоимость вывода станции из эксплуатации становится соизмерима со стоимостью строительства самого энергообъекта.
Все обязательства по страхованию рисков эксплуатации АЭС берёт на себя проектная компания, являющаяся эксплуатирующей организацией. В соответствии с международными конвенциями ответственность за ядерный ущерб возложена исключительно на эксплуатирующую организацию. Турецкая сторона несёт ответственность только за выделение земли под АЭС и гарантирует доступ к такой земле подрядчиков, агентов, поставщиков, действующих от имени и с согласия проектной компании. Отсюда следует, что за благонадёжность всего персонала АЭС, включая его турецкий сегмент, отвечает проектная компания.
Граждане Турции бесплатно обучаются и широко привлекаются для целей эксплуатации АЭС. В стоимость проекта входит создание полномасштабного тренажёра на площадке АЭС, хотя обычно это делается по отдельным контрактам за дополнительную плату.
Положение соглашения от 12 мая 2010 года, относящееся к корпоративному управлению проектной компании, имеет дискриминационный характер по отношению к России: турецкая сторона не вкладывает в строительство средства, но получает контроль над собственностью, которая ей не принадлежит, ссылаясь на защиту национальной безопасности и экономических интересов Турции.
Наконец, заключает ИПЭ, соглашение по АЭС «Аккую» подрывает основы для подписания российской стороной международных контрактов по строительству атомных станций с другими странами, поскольку показывает, что Россия может пойти на необоснованные льготы при продвижении подобных проектов (1).
Информационный вброс турецкой стороны следует рассматривать не как выдавливание «Росатома» с зарождающегося атомного рынка страны, а в качестве своеобразного приглашения к «политическим торгам». В понимании Анкары «торг здесь уместен», и он может охватить практически весь комплекс нынешних разногласий сторон.
Заморозка двусторонних отношений не может длиться вечно, она уже и так затянулась на долгие месяцы, в течение которых турецкий бизнес стал подавать если и не «сигналы бедствия», то явные признаки недовольства. Сдвиг проекта АЭС «Аккую» с мёртвой точки может стать катализатором преодоления сначала таких экономических проблем, как, например, отказ «Газпрома» от предоставления турецким компаниям скидки на «голубое топливо». Затем может последовать активность на более широком газовом треке отношений двух стран: продвижение ещё одного проекта, поставленного на паузу, — «Турецкий поток». А там и до разморозки политических связей, вплоть до полного снятия «претензий» Москвы, будет рукой подать.
Подчеркнём, что это турецкий взгляд на проблему, видение Анкарой пути снятия болевого синдрома с её отношений с Москвой. Однако это вовсе не означает расположенность России к такому упрощённому разрешению противоречий в отношениях с турецкими властями. Противоречия сохраняются, и они со временем будут только углубляться, не давая никаких серьёзных поводов надеяться на быстрое возвращение двух стран к ситуации до 24 ноября 2015 года. Условия отыгрывания ситуации назад Россия выдвинула ещё в прошлом году. Ни одно из них Турция не удосужилась выполнить.
Анкара хотя и засылает в Москву периодические сигналы о своей открытости к нормализации, однако неизменно чередует эти «благие пожелания» ссылками на то, что, дескать, не мы, а вы виноваты в постигшем наши отношения расстройстве. Один из последних эпизодов в этой связи — заявления главы турецкого правительства Давутоглу в интервью Al Jazeera Turk от 4 мая.
При всей крайне непритязательной, а во многих случаях и просто провокационной позиции официальной Анкары, в том, что касается разрешения конфликта с Москвой, следует всё же признать, что мяч в игре вокруг атомного проекта находится на российской стороне поля. Предыдущие ожидания по поводу предсказуемости Турции в качестве стабильного политического и экономического партнёра оказались слишком завышенными в российской столице.
На кону не столько $ 22 млрд проектной стоимости АЭС «Аккую», сколько возможные репутационные издержки «Росатома», если вдруг он свернёт работы в Турции или будет вынужден подвергнуть существенной ревизии свои планы на турецком рынке. В том числе, и в виде уступки 49-процентной доли в проекте. Для нынешних и потенциальных партнёров российской атомной корпорации на Ближнем Востоке её «уход» из Турции станет определённым индикатором. Признаком того, что крупный российский бизнес не только не застрахован от политических форс-мажоров, но и зачастую «грешит» неточностью расчёта своих финансовых возможностей и политических перспектив.
Технологии у «Росатома» отменные, одни из лучших, если не самые лучшие в мире. В не измеряемый никакими деньгами актив корпорации ложится и авторитет России в качестве ядерной державы мира. Между тем, стратегический анализ выяснения всех возможных проблем в отношениях с партнёром по масштабному проекту определённо требует доработки. Симптом прогрессирующего у турецких властей политического авантюризма, к сожалению, не был вовремя обнаружен, что поставило «Росатом» перед неприятной дилеммой. Теперь надо или себе в убыток, к тому же под постоянным риском столкнуться с новыми сюрпризами от турецкого «партнёра», доводить проект до конца, или принять трудное решение — уйти совсем или остаться «наполовину».
(1) Все риски проекта АЭС «Аккую». Краткая справка, www.proatom.ru, 18.04.2012.
Ближневосточная редакция EADaily