Прошедшее 25 февраля в белорусской столице заседание Высшего государственного совета Союзного государства России и Белоруссии оставило после себя гораздо больше вопросов, чем ответов. Минск и Москва в очередной раз провели формальную встречу, которая должна была продемонстрировать простым гражданам, что союзный проект все еще существует. Однако из официальных заявлений и принятых по итогу встречи документов так и не стало ясно, остаются еще какие-либо перспективы у СГ, или Белоруссия и Россия решили выбираться из сложившегося сегодня экономического кризиса поодиночке. При этом если у Москвы такая возможность реально имеется, то у Минска, к сожалению, в данном случае шансов практически нет. Понимают ли это белорусские чиновники? По всей видимости, да, иначе в Белоруссии не заговорили бы снова о том, что уже не первый год муссируется в высших кругах двух государств — необходимости более успешной реализации совместных интеграционных проектов.
Формально, дела в этой области выглядят не совсем плохо. В настоящее время в рамках Союзного государства реализуется более десяти крупных и еще несколько мелких совместных проектов. В 2015 году планировалось реализовать еще 12 новых крупных программ, часть из которых должна была финансироваться Белорусско-Российским венчурным фондом, о создании которого стороны договорились еще в июле прошлого года. Предполагалось, что Российская венчурная компания, которая должна была принять непосредственное участие в данном проекте, «окажет всю необходимую помощь в реализации совместных проектов, а также в подготовке специалистов для работы в венчурных организациях и формировании специальных инструментов венчурного финансирования с использованием, в том числе и средств государственного бюджета». Правда, на сегодняшний день воз и ныне там, а белорусские власти так и не увидели прихода в республику венчурного капитала. В целом же основными направлениями развития Союзного государства на 2015−2017 годы должны были стать торгово-экономическое сотрудничество, согласованная промышленная политика, развитие агропромышленного комплекса, единая научно-техническая и миграционная политика, создание объединенной транспортной системы и т. п. Однако, как показывают последние события, с реализацией планов на практике возникли определенные проблемы.
Конечно, есть ряд проектов, по которым действительно ведутся разработки и на которые выделяются средства из союзного бюджета — это и программа «Мониторинг СГ» в области разработки космических и наземных средств обеспечения информацией дистанционного зондирования Земли, и программа «Луч» в сфере полупроводниковых гетероструктур и приборов на их основе, и некоторые другие. Однако большая часть из совместных проектов по-прежнему остается на бумаге. Например, нашумевшая в прошлые годы программа «Картофель и топинамбур», в рамках которой должны выводиться новые сорта и создаваться новые способы переработки данных культур. Выполнение данной программы не просто идет крайне медленно, но и вовсе не дает тех прорывных результатов, о которых заявлялось в самом ее начале.
И если на проблемы мелких союзных программ в Белоруссии могут закрыть глаза, то в условиях экономического кризиса местные власти оказались вынуждены снова вернуться к вопросу реализации пяти самых крупных интеграционных проектов, разработка которых велась еще в 2011 -2014 годах. Речь идет о создании на базе автомобильных гигантов «МАЗ» и «КамАЗ» холдинга «Росбелавто», объединении «Интеграла» и «Российской электроники», «Минского завода колесных тягачей» и ГК «Ростех», вхождении ОАО «Пеленг» в Федеральное космическое агентство «Роскосмос», а также продаже ОАО «Гродно Азот» какому-либо заинтересованному партнеру в России (считалось, что это будет российская компания «Еврохим»). Как показало время, белорусские власти до последнего не были готовы расстаться со своим фамильным серебром и довели ситуацию до полного абсурда. Это прекрасно видно на примере слияния «МАЗа» и «КамАЗа», а также попыток продажи ОАО «Гродно Азот».
В первом случае за все время переговоров сторонам так и не удалось прийти к взаимопониманию, причем Белоруссия и Россия винят в этом друг друга, а в Москве еще в 2014 году и вовсе было официально заявлено, что проект автомобильного холдинга «Росбелавто» окончательно выпал из числа приоритетных из-за того, что «по нему нет общего понимания». Однако, по всей видимости, именно позиция белорусов не позволила сторонам найти точки соприкосновения. Главное белорусское условие заключается в том, что созданный автохолдинг должен стать основой в привлечении инвестиций для проведения поэтапной модернизации своего предприятия. Также представители белорусского завода считают, что должны быть проведены «братское» разделение рынков и обмен современными технологиями. И эти условия, по всей видимости, не поменялись и сегодня, хотя ситуация на рынке грузовых автомобилей изменилась до неузнаваемости. Если вначале белорусские большегрузы занимали около 15% российского рынка, то сегодня «МАЗ» может похвастаться в лучшем случае 5−6%, и вряд ли этот показатель вырастет в ближайшее время. Тем более если учитывать, что приезжавший в феврале в Набережные Челны Владимир Путин пообещал в трудное время сделать все для того, чтобы рабочие места были обеспечены, а страна имела возможность перевозить необходимые продукты на «КамАЗах». Именно в таких условиях белорусское руководство и решило возродить идею слияния двух автогигантов, даже несмотря на то, что, по оценкам российских специалистов, «МАЗ» уже давно перестал быть интересен «КамАЗу». Да и руководство последнего уже перестало воспринимать белорусов как возможных партнеров, и все больше стало относится к ним как к конкурентам. Тем более, что после подписания соглашения с «Daimler», российский автопроизводитель вряд ли нуждается в белорусских технологиях, а значит, и идти на уступки и делить с «МАЗом» рынок в Набережных Челнах не будут. Для примера можно привести ситуацию, сложившуюся в Азербайджане, где «КамАЗ» открыл свою сборку, тем самым перекрыв там работу белорусам, до недавнего времени считавших эту страну своей вотчиной.
Непонятной остается ситуация и с ОАО «Гродно Азот», которая очень похожа на проблему создания «Росбелавто». Еще в мае 2014 года Государственный комитет по имуществу страны объявил конкурсный отбор инвестора для участия в приватизации части доли государства в данном предприятии — к продаже предлагалось 1 млн 629 тыс. 515 акций, доля которых в уставном фонде общества составляет 25% плюс одна акция. Стартовая цена пакета была $ 414 млн. Даже если предположить, что данная цена была адекватной, то дополнительные условия, которыми было обвешено предложение, в конечном счете отпугнули практически всех потенциальных инвесторов. Например, инвестор должен был располагать «собственными ресурсами или гарантиями поставщика газа на заключение с ним контракта на поставку природного газа в объеме, обеспечивающем полную загрузку мощностей предприятия и нового азотного комплекса на протяжении не менее 10 лет». При этом цена газа должна была обеспечивать рентабельную работу предприятия с нормой прибыли, которая бы гарантировала его текущую деятельность и исполнение всех кредитных обязательств. Плюс к этому необходимо было соблюдать все социальные обязательства предприятия, не производить сокращения, а также заключить с государством инвестдоговор о строительстве нового азотного комплекса и обеспечить финансирование проекта до 31 декабря 2019 года с использованием при его реализации действующей инфраструктуры «Гродно Азот» (сумма порядка $ 1,2 млрд). На таких условиях проще было построить новый завод или модернизировать старый на территории России. Что, собственно говоря, недавно и было сделано — в феврале нынешнего года было объявлено о запуске комплекса по производству аммиака, метанола и гранулированного карбамида «Аммоний», созданного на базе завода минеральных удобрений в Менделеевске, на что ушло около $ 1,5 млрд. И пускай мощности этого комплекса пока еще не дотягивают до белорусских, при наличии новых технологий и гораздо меньшем количестве персонала выгода для российских производителей в данном случае является очевидной. Дополнительно к этому Татарстан уже приступил к строительству второй очереди завода. Таким образом, оказалось, что «Гродно Азот», как и «МАЗ», на белорусских условиях сегодня стал никому не нужен. Хотя у того же «Еврохима» есть ряд успешных совместных проектов с белорусами. Например, давнее и вполне прибыльное сотрудничество с Гомельским химическим заводом.
Приблизительно такая же ситуация наблюдается и в отношении оставшихся проектов, по которым переговоры вроде и не прекратились, однако конечного результата так и не видно. Причем по трем из них — «МЗКТ», «Пеленг» и «Интеграл», — белорусы заняли куда более твердую позицию, так как это предприятия оборонного комплекса, которые после начала украинского кризиса оказались загружены военными заказами. Отдавать курицу, несущую золотые яйца, в Минске по-прежнему не считают нужным. Об этом неоднократно напоминал всем и Александр Лукашенко, который считает, что россияне никуда не денутся и будут дальше размещать в Белоруссии свои военные заказы, а значит, и торопиться пока некуда.
Все вышеперечисленное говорит о том, что белорусам, переживающим начало самого серьезного экономического кризиса за всю историю страны, необходимо задуматься о том, чтобы пересмотреть свои убеждения по приватизации госсобственности. Проблема для белорусских властей сегодня заключается в том, что время, когда они могли торговаться, было безвозвратно упущено, а «фамильное серебро», за исключением некоторых позиций, в настоящий момент не нужно никому. Расставаться же с несколькими прибыльными предприятиями Минск по-прежнему не готов, так как в ином случае это лишит руководство страны возможности перекачивать деньги из их бюджета в государственную казну. Уже сегодня список прибыльных предприятий, которые с февраля 2016 года будут обязаны перечислять в государственный целевой бюджетный фонд национального развития часть прибыли (дохода) по результатам своей работы, сократился до 29. И, по всей видимости, с каждым годом он будет становиться все меньше, а значит, и возможности для маневров у официального Минска также сократятся. И тогда белорусам придется отдать свое «добро» за бесценок, так как иного варианта у них, увы, не останется.
Павел Юринцев