Вопрос отмены международных и односторонних санкций в отношении Ирана вступает в решающую фазу. Одномоментного снятия с Тегерана всех ранее введённых ограничений, конечно, не произойдёт. Процесс растянется не на один месяц. Но Запад готов зафиксировать прогресс в урегулировании отношений с Ираном по его ядерной программе перед ожидающими страну парламентскими выборами.
В декабре снят один из последних барьеров на пути принятия Советом Безопасности ООН резолюции, выводящей Тегеран из-под санкций. Международное агентство по атомной энергии выступило с докладом о так называемых «возможных военных аспектах ядерной программы ИРИ». Серьёзных следов подобной деятельности иранских атомщиков не обнаружено, а потому МАГАТЭ сняло последние претензии к Тегерану перед вступлением в силу Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе (Венское соглашение стран «шестёрки» международных посредников и Ирана от 14 июля 2015 года). 15 декабря МАГАТЭ приняло решение о закрытии иранского досье по «возможным военным аспектам ядерной программы». Соответствующая резолюция была одобрена Советом управляющих Международного агентства. В документе указывается, что расследование «проводилось в соответствии с согласованным графиком» и оно «закрывает процесс рассмотрения этого вопроса». В январе 2016 года Совбез ООН может рассмотреть вопрос об отмене санкций против Ирана.
Налицо неуклонное продвижение всех участников ядерной сделки к логическому финалу многолетнего дипломатического марафона. Но всё ли так безоблачно между Западом и Ираном, и что может ожидать мировые державы после выведения Тегерана из зоны санкционного поражения?
Хотя США и другие западные страны продолжают строго придерживаться линии на максимально масштабное снятие разногласий в отношениях с Ираном, время от времени на этом пути всплывают «подводные камни».
Иран продолжит испытания в рамках своей ракетной программы, несмотря на угрозы введения новых санкций в связи с пуском в октябре баллистической ракеты Emad. Об этом на днях заявил министр обороны ИРИ бригадный генерал Хосейн Дехган.
Ракетную программу Тегеран не намерен ограничивать, резонно утверждая, что иранская сторона и так пошла на большие уступки в собственной ядерной программе. Более того, всё, что имеет отношение к этой составляющей военной деятельности Ирана, тамошние власти связывают с сохранением за страной права следовать своим национальным интересам. «Мы провели испытание ракеты Emad, чтобы показать миру, что Исламская республика будет действовать только исходя из своих национальных интересов, и ни одна страна или сила не может оказать давление на Иран», — подчеркнул глава военного ведомства ИРИ.
Громкие заявления военного руководства Ирана последовали за решением Комитета Совбеза ООН по санкциям, который пришёл к заключению, что Иран допустил нарушение резолюции СБ ООН 1929, осуществив пуск баллистической ракеты. «На основе анализа и полученной информации Комитет пришёл к заключению, что пуск ракеты Emad является нарушением параграфа 9 резолюции 1929», — говорится в докладе комитета.
У Ирана достаточно внушительная линейка испытываемых и уже принятых на вооружение баллистических ракет дальностью свыше 1 тыс. км. Так, помимо носителя Emad, озабоченность у Запада и арабских соседей Ирана по Персидскому заливу вызывает ракета Ghadr-110, достающая цели на удалении до 2000 км от точки запуска. У противников Тегерана на Западе и в ближневосточном регионе устоялось мнение, что иранцы попробуют скомпенсировать свои уступки по ядерной программе более интенсивным наращиванием ракетных технологий. Эту мысль, как можно понять, особенно настойчиво проводит Израиль. Никуда не делись и опасения арабских монархий Ближнего Востока в связи с ростом военно-морского потенциала Ирана.
Как результат, на фоне ожидания снятия с иранцев санкций, введённых из-за «непрозрачности» их ядерной программы, отчётливо проговаривается возможность введения новых ограничений. Администрация США в связи с пуском Emad не исключает наложения на Иран очередных мер экономического и политического давления. «Безусловно, принятие дополнительных мер не исключается, если наши представители в области обеспечения национальной безопасности сделают вывод, что новые санкции будут полезны», — заявил официальный представитель Белого дома Джош Эрнест, комментируя испытательный пуск ракеты.
Отдельный пласт вопросов возникает по части скорейшего возвращения экономики шиитской державы в систему мировой торговли и финансов. Принципиально важным индикатором в этой связи станет не широко разрекламированное поступление «большой нефти» Ирана на мировой рынок, а подключение Тегерана к международным платёжным системам, что откроет иранскую экономику для крупных зарубежных инвестиций.
Напомним, пик санкционной активности Запада против Ирана пришёлся на 2011−2012 годы. Именно на этом отрезке Иран оказался в близкой к тотальной кредитно-финансовой изоляции. Внешние денежные взаиморасчёты иранцев с этого времени стали давать системные сбои. В ноябре 2011 года США ввели санкции против Центрального банка Ирана. На иностранные кредитно-финансовые учреждения, поддерживающие связи с главным иранским банком, распространились ограничения в ведении дел с бизнес-субъектами США. Иран сразу столкнулся с проблемой поступления в страну твёрдой валюты от продажи нефти и других экспортно-импортных операций на внешних рынках. Затем последовал очередной, ещё более чувствительный удар — в 2012 году под давлением США европейцы отключили Иран от базирующейся в Брюсселе Международной межбанковской системы передачи информации и совершения платежей (Society for Worldwide Interbank Financial Telecommunications, SWIFT).
Серьёзность нанесённого по Ирану тем самым удара следовала из простой статистики. Финансовые институты ИРИ воспользовались услугами SWIFT в 2010 году более двух миллионов раз, осуществив с помощью системы транзакций на $ 35 млрд только в Европе (1).
Действие данной электронной системы взаиморасчётов на Иран не было восстановлено по временным Женевским соглашениям от 24 ноября 2013 года. Американцы на этом не остановились, расширив пределы финансовой изоляции Ирана до его отношений с ближайшими соседями и ведущими торговыми партнёрами. К примеру, в эпицентре внимания американской финансовой разведки и соответствующих служб Госдепартамента США попали банки ОАЭ. По версии Вашингтона, через них «прокачивались» миллиарды долларов, которые Иран получал от продажи нефти в обход санкций.
Возвращение иранских банков в рамки действия электронной системы SWIFT будет означать качественный прорыв в отношениях западных столиц с Тегераном. На эту особенность указывают западные аналитики. Согласно им, главной проблемой для политической и деловой элит Ирана стало не замораживание активов государственных и частных хозяйствующих субъектов в зарубежных банках и не перекрытие доступа для иранской нефти на европейский рынок. Наибольшие убытки обрушились на местный «бизнес-актив» в связи с отключением от SWIFT, вытолкнувшим 78-миллионную страну из системы международных взаиморасчётов. С таким субъектом мало кто пожелал иметь дела на внешних рынках, вопрос же вложения иностранных инвестиций в иранскую экономику стал просто неактуальным.
Теперь всё иначе, и нет никаких сомнений, что с восстановлением Ирана в системе SWIFT, других операционных, а также кредитно-финансовых институтах Запада власти страны связывают особые надежды. Весь вопрос в том, когда западные страны решатся на шаг, который просигнализирует реальный перелом в оздоровлении их отношений с Ираном.
По касательной все лишения ввиду отстранения Ирана от благ современной финансовой цивилизации били и по его торгово-экономическим отношениям с Россией. К примеру, одним из самых серьёзных препятствий перед Россией и Ираном для увеличения объёма их двусторонней торговли до настоящего момента выступает невозможность расчётов с иранскими банками в долларах США или евро из-за сохраняющихся санкций. Способом обойти ограничения для банковских операций с Ираном предлагается увеличение объёма сделок в нацвалютах (в рублях и риалах), которые можно проводить без участия кредитных учреждений третьих стран.
Со снятием санкций экономика российско-иранских связей заметно поубавит в своей проблематичности, но полностью от сложностей избавлена не будет. Два соседа по Каспию пытаются открыть новую страницу своих экономических связей с достаточно низкого старта. В 2014 году объём российско-иранской торговли составил $ 1,68 млрд. Тремя годами ранее он достигал $ 3,7 млрд. Если проводить сравнения, например, с объёмами взаимной торговли между Ираном и ещё одним его прикаспийским соседом, Туркменистаном, неприемлемость текущего положения дел становится очевидной. С далеко не самой крупной центральноазиатской экономикой иранцы за 2014 год наторговали на $ 4 млрд.
Впрочем, даже в условиях действия санкций, которые с 2014-го были введены Западом и в отношении России, Москве удалось зафиксировать позитивную динамику на иранском направлении. По итогам прошлого года совокупный объём внешней торговли России снизился, но товарооборот с Ираном, напротив, вырос на 5%. Однако навалившиеся на российскую экономику в этом году новые беды сказались на динамике взаимной торговли с Ираном — она вновь сдала свои позиции по периоду январь-ноябрь 2015 года.
Потенциал расширения экономической базы отношений России и Ирана значителен. Но для его материализации на практике запуском масштабных совместных проектов требуются не менее значительные усилия.
Пока крупнейшим российским энергетическим проектом в Иране остаётся АЭС в Бушере. В ноябре 2014 года «Росатом» подписал контракт на строительство второй очереди АЭС «Бушер». По оценкам экспертов, стоимость проекта может достигать $ 10 млрд.
Нефтегазовая составляющая двусторонних отношений со снятием санкций может получить существенный импульс. Между тем, в условиях неуклонно дешевеющей нефти и сопутствующего этому резкого падения инвестиций в добывающую отрасль прорыв на нефтегазовом направлении российско-иранского сотрудничества далеко не очевиден.
Проектами в Иране в своё время интересовались «Газпром нефть», «Роснефть», ЛУКОЙЛ, «Зарубежнефть», но до реализации действующих контрактов с иранцами дело так и не дошло. ЛУКОЙЛ уже работал с 2003 года в Иране совместно с норвежской Statoil на нефтяном месторождении «Анаран», запасы которого оценены в 2 млрд баррелей. Российская энергокорпорация была вынуждена уйти из проекта после введения санкций, а соглашение с занявшей её место «Газпром нефтью» Иран расторг в 2011 году. В 2011 году «Татнефть» подписала контракт с National Iranian Oil Company (NIOC) на $ 700 млн по разработке месторождения «Заге» в юго-западной части Ирана.
Иран больше всего на нынешнем этапе и в обозримой перспективе будет заинтересован в привлечении извне миллиардных капиталовложений в свою нефтегазовую индустрию. Объём подобных инвестиций иранская сторона оценивает на уровне $ 150 млрд и выше. Сложно ожидать даже частичного удовлетворения этого инвестиционного спроса иранцев российскими компаниями. Но фронт работы есть и здесь. Озвучивается перспективность привлечения российского бизнеса к геологоразведке иранских недр. Россия также могла бы поучаствовать в модернизации нефте- и газодобывающего оборудования, инфраструктуры по транспортировке углеводородов внутри Ирана.
При всей скудности свободных средств у российских компаний для проведения крупных инвестиционных «интервенций» на иранском рынке, Москве есть, что предложить Тегерану в кредитовании совместных проектов. Отобрано около 35 бизнес-инициатив в сферах энергетики, строительства, возведения морских терминалов, прокладки железных дорог и других областях, к которым может быть применим принцип «российские кредиты и технологии — иранская рабочая сила».
Россия может выделить Ирану госкредит в размере $ 5 млрд уже в следующем году, если удастся согласовать все условия в первые месяцы наступающего 2016-го, заявил министр промышленности и торговли Денис Мантуров. Внешэкономбанк (ВЭБ) и Центральный банк Ирана готовят соглашение о предоставлении Ирану кредита в размере 2 млрд евро, который пойдёт на электрификацию иранских железных дорог и строительство теплоэлектростанции. В свою очередь, «Технопромэкспорт» (дочерняя компания госкорпорации «Ростех») и иранская «Базовая специализированная компания» подписали соглашение о выработке электроэнергии на паровых ТЭС Ирана. Документ предусматривает также выполнение других энергетических проектов на иранской территории.
Плюс к этому пакету, Иран готов заключить с «Российскими железными дорогами» контракт на электрификацию железнодорожной магистрали Гармсар — Горган — Инчебурун протяжённостью 495 км. Стоимость проекта оценивается в $ 1,2 млрд. «Трансмашхолдинг» и «Уралвагонзавод» ведут с Ираном переговоры о продаже грузовых, пассажирских вагонов и составов для метро.
21−23 декабря в Тегеране прошла российская национальная промышленная выставка «Торгово-промышленный диалог: Россия — Иран». Как отметили участники форума, такого рода мероприятие проводилось впервые, превосходя масштабами даже самые представительные международные выставки из тех, что устраивались в Иране в последние годы зарубежными странами.
Свою лепту в выведении российско-иранских экономических связей из стагнации может внести и активизация военно-технического сотрудничества сторон. Данная сфера подверглась наибольшему влиянию политических рисков, потери элемента доверительности между Москвой и Тегераном. И всё же к концу года ситуацию удалось выровнять перезапуском контракта поставки иранскому заказчику российских систем ПВО-ПРО С-300.
Намечается присоединение Ирана, пусть и в достаточно «мягком» режиме, к евразийскому интеграционному блоку. Тегеран выразил заинтересованность в создании зоны свободной торговли с ЕАЭС, Москва отреагировала положительно. В рамках Высшего совета Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) президент Владимир Путин поручил 21 декабря сформировать исследовательскую группу по созданию зоны свободной торговли с Ираном. При этом ЕЭК решила ускорить рассмотрение вопроса о снижении пошлин на сельхозпродукцию из Ирана и сделает это оперативно — в течение января 2016 года.
Прорыва в экономической плоскости отношений России и Ирана пока не произошло, но его предпосылки сложились в обнадёживающую последовательность событий. Визит президента Путина 23 ноября в Тегеран, где российский лидер имел доверительные беседы, в том числе и с верховным руководителем Ирана аятоллой Али Хаменеи, внушает особый оптимизм.
России и Ирану удалось восстановить узы доверительности, прежде всего, с помощью площадки военно-политического взаимодействия в Сирии. С Исламской революции 1979 года Иран ни с одной мировой державой не координировал свои боевые операции, не развёртывал совместные военные учения и не осуществлял внешнеполитической координации действий. Всё это стало достижимым в отношениях Ирана только с Россией.
Москва не связывает собственные планы в построении крепкого партнёрства с Тегераном с некой политической конъюнктурой, как это делает Запад, например, с расчётом на предстоящие в ИРИ парламентские выборы. У двух естественных геополитических союзников на обширных пространствах Большого Кавказа, Центральной Азии и Ближнего Востока огромный потенциал для построения крепкого межгосударственного альянса, о котором Запад может только мечтать. Возьмут ли на февральских выборах в иранский Меджлис верх реформаторы или местные консерваторы сохранят свои доминирующие позиции — для будущих отношений Москвы и Тегерана не представляет критической важности. При любом дальнейшем раскладе внутриполитических сил в Иране здесь формируется и продолжает укрепляться чёткая градация национальных интересов: отмена санкций Западом — преходящее, партнёрство с Россией — стратегическая перспектива.
(1) Armin Rosen, Iran scored a major under-the-radar economic victory in the nuclear deal // Business Insider, July 22, 2015.
Ближневосточная редакция EADaily