В первой части статьи мы затронули основные причины возникновения ситуации, при которой Российская Федерация была поставлена перед фактом неминуемого противостояния притязаниям Турции в контескте реализации высшим турецким руководством концепции реабилитации идеологии неоосманизма, и попытались ответить на вопрос, почему Турция, будучи одним из важнейших экономических партнеров России, пошла фактически на разрыв отношений с Москвой. Причем сразу оговоримся, что Россия устами своего президента Владимира Путина неоднократно озвучивала простую истину — противостояние не является проявлением враждебности к турецкому народу, а всего лишь вынужденной мерой для противодействия проводимой политической верхушкой Турции антироссийской политики. Атака на российский самолет была всего лишь спусковым крючком, который просто выбросил на поверхность весь груз межгосударственных проблем, накопившихся за многие годы справедливых претензий российской стороны к верхушке Турецкой Республики.
Сейчас вторая волна паники у турецкого руководства пошла на спад, хотя «карточный домик» неоосманизма начинает разваливаться, но необходимо трезво оценивать ситуацию и признать, что Эрдоган, как политик, и проводимая им внутренняя и внешняя политика имеют, несомненно, очень сильные стороны.
Турецкая дипломатия имеет очень давнюю историю противостояния российским интересам и исторически зарекомендовала себя как одна из самых эффективных дипломатических «школ» в мире, а в довесок к опытной дипломатии армия Турции — вторая по мощи армия НАТО. Без анализа и учета рисков, российской стороне будет очень сложно отстоять свои позиции в политическом и экономическом противостоянии с турками. Попробуем более детально разобраться в тех факторах, на которые турецкая сторона вероятнее всего будет опираться.
«Грузинский коридор» — доступ к Северному Кавказу
Турция уже давно закрепилась в Грузии. Еще со времен президента Звиада Гамсахурдия и по сей день турецкий капитал очень активно вовлечен практически во все сферы грузинской экономики. Трудно переоценить значение турецкого капитала для Грузии. Приоритетными направлениями для турок стали вложения в энергетический сектор, строительство инфраструктуры для транзита азербайджанских углеводородов на нефтеналивные терминалы порта Джейхан, логистику, капитальное строительство, туристический сектор, химическую промышленность в Грузии.
По грузинским источникам, в приграничных с Турцией и Азербайджаном регионах Грузии, в частности, в Аджарии, удельный вес турецкого капитала превышает 60−65 процентов от общего числа инвестиций включая и государственные капиталовложения со стороны грузинского бюджета, что уже говорит само за себя. Причем, политика доминирования турецкого капитала начала приносить свои дивиденды уже в конце девяностых, когда под угрозой сворачивания экономических связей турки, фактически, шантажировали грузинское руководство, и почти всегда добивались режима наиболее благоприятного присутствия в экономике Грузии. Принимая во внимание вышеозвученное, у турок есть достаточно серьезные ресурсы для продвижения своих интересов в контексте противостояния с Россией. Россия, понимая угрозы с «грузинского направления», уже сегодня предпринимает превентивные меры для их нивелирования.
Крымский фактор — Эрдоган в одной лодке с Порошенко
Еще в период Советского Союза Анкара рассматривала Крым как свою «оторванную территорию», а проживающих на территории Крымского полуострова крымских татар — как своих единокровцев. С приходом к власти в Турции апологетов «османского возрождения», фактор крымских татар резко актуализировался. Еще в период пребывания полуострова в составе Украины, турки вложили колоссальные финансовые ресурсы в дело подмены крымско-татарской национальной идентичности османской идеологией. Если в Грузии турки вкладывали деньги в основном в экономику, то в Крыму на экономику турки особо тратиться не стали, и основной упор сделали на гуманитарно-религиозную интервенцию. Тому свидетельство многочисленные медресе с турецким уклоном и массовое строительство мечетей — работавших на «отуречивание» части татарского населения полусотрова. Щедрое финансирование так называемого «Меджлиса крымско-татарского народа», который, по сути, являлся структурой МIТ (турецкая разведка), постоянная организация на территории Крыма и на территории Турции разнообразных конференций, форумов, собраний с единственной целью — опять и опять проталкивать среди татарского населения Крыма тезисы о неминуемом возвращении «исконно турецкого Крыма» в лоно материковой Турции (кстати один из ключевых постулатов «неоосманизма»).
В марте 2015 года, во время визита президента Турции Реджепа Эрдогана в Киев и его переговоров с Петром Порошенко впервые было озвучено на высшем уровне, что Анкара является партнером Киева в деле возвращения полуострова под якобы украинский контроль. Собственно над этим, в том числе с применением откровенно антигуманных средств, таких как блокада мирного населения — своих же, казалось бы, родных крымчан, заняты протурецко настроенные крымско-татарские шовинисты под руководством Мустафы Джемилева (которого однозначно нельзя идентифицировать со всеми татарами, которые проживают в Крыму), то мы увидим, насколько мощный элемент дестабилизации сосредоточен в руках у турок на крымском направлении России.
Показательным является тот факт, что с подачи Турции в Крыму до недавнего времени (а именно до присоединения Крыма к России), легально действовала печально известная террористическая организация «Хизб-ут-Тахрир»*, которая внесена американцами, русскими, европейцами в список наиболее опасных террористических группировок. После присоединения Крыма к России, протурецко настроенные лидеры спешно покинули полуостров, но, как видим, продолжили антироссийскую деятельность. Почти со стопроцентной вероятностью можно утверждать, что несмотря на то, что Движение крымских татар «Къырым» на съезде 19 декабря лишило лидеров объединения «Меджлис крымско-татарского народа» Мустафу Джемилева и Рефата Чубарова права выступать от имени крымских татар, в том числе на международном уровне, Анкара так или иначе не упустит возможность использовать деструктивную часть «крымско-татарского фактора» для противодействия России.
Курдский фактор
Ранее мы освещали палитру курдского фактора в Турции. Конечно же, курды в большинстве своем противники нынешней Турции. Чего стоит настоящая война (с тяжелой бронетехникой и бомбежками турецкой авиацией), которая разгорелась на юго-востоке Турции между регулярными турецкими войсками и курдскими повстанцами. Однако, благодаря США, туркам удалось наладить отношения с курдской автономией на севере Ирака, возглавляемой Масудом Барзани. Причем, иракские курды и руководство Турции не только вовлечены в совместную контрабанду «игиловской» нефти, но, фактически, ведут совместную военно-дипломатическую игру на границе Сирии и Ирака. Не будем забывать, что вторжение турецких войск в Ирак было обоснованно турками «как приглашение со стороны курдских властей обучить отряды пешмерга турецкими военнослужащими». Принимая же во внимание операции ВКС в Сирии в непосредственной близости от сирийско-иракской границы, и откровенно враждебный настрой руководства иракских курдов к российскому вмешательству в сирийский конфликт, становится ясным, что курдский фронт в Ираке для России враждебен, и может принести массу неприятных сюрпризов.
Блоковая Турция
Турция состоит в НАТО. И не просто состоит, а является одним из столпов этой организации и самым активным членом североатлантического блока. Например, только на протяжении последних десяти лет, Турция под своей эгидой провела и организовала в четыре раза больше учений с партнерами по блоку, чем все военные учения стран НАТО в других странах альянса, вместе взятые. Однако, в конфликте с Россией партнеры Турции по НАТО, на словах выражая поддержку, достаточно холодно реагируют на действия Эрдогана понимая, что он в данном случе действует не в интересах НАТО, а всего лишь в интересах своей «неоосманской» идеологии.
В таких условиях, Турция незамедлительно начинает «игру на повышение», входя в параллельные военные блоки и сколачивая свои военно-политические конструкции. Например, Турция с большим воодушевлением вошла в новоиспечённый, так называемый «Антитеррористический блок суннитов», созданный по инициативе Саудовской Аравии с участием 34 стран. Есть причины полагать, что формирование данного блока преследует цель, как минимум, сбалансировать активное участие России в процессах, которые происходят в Сирии, протолкнуть на ключевые позиции в процессе политического урегулирования в Сирии так называемых «умеренных террористов», а по факту отошедшие в свободное плавание части «Аль-Каиды».
В нынешних условиях турецкая дипломатия идет на тактический уход от концепции «неоосманизма» в угоду панисламистской солидарности с ваххабитской Саудовской Аравией, но прекрасно понимает, что наличие, даже на бумаге, таких военно-политических союзников, реально повышает вес Турции в регионе и, как минимум, облегчает туркам противостояние российскому давлению.
К этому приплюсовываем почти еженедельные консультации турецких и азербайджанских дипломатов и военных (последняя встреча состоялась с привлечением Грузии на уровне министров обороны трех стран) по координации своих действий, и картина становится более чем красноречива. Министр обороны Азербайджана Закир Гасанов и глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу в последние дни несколько раз озвучивали тезисы о единых военно-политических интересах двух стран, и что самое важное, о ВЕРОЯТНЫХ СОГЛАСОВАННЫХ КОНТР-МЕРАХ в случае военной угрозы одной из выше озвученных стран.
На момент написания статьи стало известно о планах Турции, Грузии, Азербайджана создать региональный военно-политический блок, призванный объединить усилия этих трех стран для совместной защиты своих интересов. Что скрывается за этой казуистической формулировкой, станет известно в ближайшие дни.
Конечно же, вышеописанные возможности Турции не отражают всего военно-политического и дипломатического инструментария этой страны. Самое важное, турецкие политики этим инструментарием умеют эфективно пользоваться.
Арман Абовян, специально для EADaily
*Террористическая организация, запрещена на территории РФ