Вот уже второй год в Крыму траурная дата 18 мая — День памяти жертв депортации проходит в другом формате. В соответствии с решением руководства республики, из программы мероприятий были категорически исключены какие-либо митинги и другие подобные акции.
В многочисленных комментариях по этому поводу первые лица Крыма подчеркивали, что отныне все траурные мероприятия будут деполитизированы и перестанут быть площадкой для артикуляции чьих-либо политических взглядов и установок. В этой связи одним из самых показательных было заявление вице-премьера крымского правительства Руслана Бальбека. По его словам, ранее лидерами Меджлиса этот день превращался в политическое шоу, которое умело режиссировалось для того, чтобы оказывать давление на власть, что только разобщало крымчан. «В то время как люди стояли на площадях, руководители Меджлиса в коридорах власти выторговывали для себя как политические, так и экономические дивиденды», — пояснил свою мысль зампредседателя Совета министров РК.
Собственно говоря, все предыдущие годы, когда проведение 18 мая целиком и полностью было в ведении Меджлиса крымско-татарского народа, митинг на площади Ленина в Симферополе именно таковым и являлся. Особенно явно это проявлялось в период избирательных кампаний, когда руководство Меджлиса демонстрировало, что называется, «товар лицом» (в наиболее «урожайные» годы в центре крымской столицы собиралось до 17−20 тыс. крымских татар) — свою способность мобилизовывать крымско-татарский электорат под те или иные политические знамена. Как правило, это были партии и общественно-политические движения ярко выраженной проукраиснской ориентации с весьма явными антироссийскими вкраплениями.
Кроме того, подобные митинги являлись вполне наглядной демонстрацией местной власти того простого обстоятельства, что ни одна другая этническая группа в Крыму (прежде всего — русские) не способны к такой консолидации. Соответственно, когда Киев выстраивал диалог с крымской региональной элитой, одним из весомых аргументов этого диалога был как раз «крымско-татарский фактор» — возможность управляемого давления на Симферополь через протестные акции.
В конечном итоге все эти обстоятельства сформировали вокруг, безусловно, трагической даты, ореол некоего сакрального могущества Меджлиса, который в любой момент может использовать своих активистов в деструктивных целях. Совершенно естественно это чувство обострилось и гипертрофировалось в период «крымской весны», когда на митинге 26 февраля 2014 года меджлисовцы смогли вытеснить пророссийских активистов с площади перед тогда еще Верховным Советом Крыма. Ну, а последующая уже откровенная русофобская позиция лидеров этого представительного органа крымских татар не оставляла республиканской власти, по большому счету, места для маневра.
И поэтому 18 мая 2014 года прошло под жестким прессингом полицейского спецназа, полностью заблокировавшего центральные кварталы крымской столицы и тем самым вытеснившего митинг крымских татар в микрорайон под Симферополем. В этом году проведение каких-либо митингов и вовсе запретили (EADaily сообщало об обращении крымско-татарской общественности к властям Крыма о ненужности митингов по принципу «не митинговать, а молиться»), несмотря на поданные представителями Меджлиса заявки. Более того, руководители Меджлиса, в частности — первый заместитель председателя Нариман Джелялов, были предупреждены об ответственности, которая наступит в случае использования этого запрета в качестве подстрекательства к противоправным действиям.
В общем, в этом году все ограничилось проведением традиционной акции «Зажги огонек в своем сердце» вечером 17 мая. К слову, в ней впервые приняли участие первые лица республики. Участники мероприятия, как и всегда, зажгли свечи в память обо всех жертвах насильственного переселения из Крыма в 40-ых годах прошлого века. При этом особо подчеркивалось, что эта акция — дань памяти всем народам, пострадавшим от этих действий, а не только крымских татар, на чем делался акцент в прошлые годы.
Ну, а непосредственно 18 мая прошли одновременные молебны в крымских храмах всех конфессий, что символизировало единение всех народов полуострова в скорби по жертвам депортации. В этот же день в Бахчисарайском районе на станции Сирень при участии главы Республики Крым Сергее Аксенове и председателе Государственного совета РК Владимире Константинове была заложена капсула на месте будущего Мемориального комплекса памяти жертв депортации. Место для мемориала, который планируется открыть к 18 мая 2016 года, было выбрано так, потому что именно с этой станции в 1944 году из Крыма было вывезено наибольшее количество крымских татар.
В общем, как власти и планировали, сколь-либо заметных эксцессов в этот день не произошло, ситуация была абсолютно подконтрольна и подчеркнуто деполитизирована. И такие незначительные эксцессы, как задержание для профилактической беседы на выезде из Симферополя около трех десятков молодых крымско-татарских активистов, участвовавших в автопробеге под национальными флагами — это, разумеется, совершенно некритично.
Таким образом, все политическое наполнение этой даты теперь происходит исключительно в Киеве. Где, что называется, в тренде сейчас — практически абсолютное единение властвующей элиты и руководства Меджлиса «в эмиграции» на антироссийских позициях.
Вместе с тем, вопрос о том, насколько целесообразной является такая заорганизованность массовых общественно-политических акций, пока остается открытым. Ситуацию специально для EADaily прокомментировал руководитель крымского филиала Института стран СНГ, член Общественной палаты РК Андрей Никифоров:
«Отменяя массовый митинг 18 мая, местная власть фактически снимает с себя ответственность за происходящее. Если бы митинг происходил, здесь бы возникали вопросы: не будет ли он использован в политических целях или для демонстрации каких-то протестных настроений, не превратится ли это в какую-то антироссийскую акцию? За все эти проявления власть в республике несла бы определенную ответственность. Но она выбрала вариант „вообще ничего не проводить“, абсолютно не имея картины того, насколько данная акция укоренена в крымско-татарском сознании, какое место она там занимает и насколько она важна для крымскотатарского народа.
Мы не знаем, на самом деле, какова реакция крымско-татарского общества на это решение. Можно предполагать, но это будет не более чем предположение. Хотя очевидно, что есть раздражение со стороны многих, но это не показатель. Здесь нет никакой социологии, которая могла бы четко ответить, насколько эта акция ценна, важна и значима для крымско-татарского сообщества. Не исключено, что где-то зреет недовольство по этому поводу и накапливается этот самый негатив, которого вполне можно было избежать.
В результате проблема загоняется вглубь. Мало того, из проблемы республиканской власти она превращается в проблему правоохранительных структур и органов безопасности, поскольку эти загнанные вглубь скрытые течения выявлять будут уже они. А республиканская власть как бы ни при чем. Это чистейшей воды уход от ответственности и перекладывание ее на другие органы власти. Сейчас этот прием проходит. Поэтому и на следующий год, по всей видимости, не будет никаких изучений общественного мнения, не будет работы в крымско-татарской среде, чтобы не просто кто-то там заявлял о лояльности к российской власти, а чтобы эта лояльность действительно формировалась, чтобы крымско-татарское сообщество все более чувствовало себя своим в российской среде. Вместо всего этого власти выбрали позицию страуса, засунув голову в песок.
Я не вижу ничего изначально негативного и отрицательного в тех форматах траурных мероприятий, которые складывались ранее, с определенными элементами стихийности. Например, привычка съезжаться 18 мая в Симферополь из различных регионов Крыма или шествие колонн по центральным улицам. Если из этого убрать элементы демонстрации своей политической силы, которые обычно туда внедрял Меджлис крымскотатарского народа, если при этом среди крымских татар найдутся ответственные политики, которые возьмут на себя ответственность за соблюдение порядка во время всех этих мероприятий, сумеют их организовать и нужным образом направить, то и не нужно ничего выдумывать. А еще нужно провести глубокий опрос среди тех же самых крымских татар, как бы они хотели провести этот день 18 мая, и что для них значит тот же самый траурный митинг. Наверное, в этом случае власти имели бы ту картину, с которой можно было бы работать».
Виталий Соболев, Симферополь