Россия: нефть, долг и рубль. Перспективы-2016

Итак, рубль обновляет очередные исторические минимумы, цена на нефть проваливается ниже $ 35, а правительственные чиновники один за другим выступают с весьма скептическими прогнозами. О «несистемных» аналитиках не приходится и говорить. Что в действительности происходит на валютном рынке и каковы перспективы рубля и российской экономики в целом?

Следует отметить, что декабрьское падение рубля было, по сути, предопределено заранее, без каких-либо дополнительных движений в экономике — просто графиком выплат по внешнему долгу (в подавляющей массе — корпоративному). На декабрь ожидаемо приходится пик расчётов — в этом месяце необходимо выплатить $ 24,605 млрд. Для сравнения — на предыдущий пик этого года (февраль и март) приходилось $ 18,815 и $ 14,174 млрд. соответственно, декабрь 2014-го стоил отечественной экономике $ 33 млрд.

В дальнейшем выплаты резко снизятся — так, на январь придётся примерно $ 6 млрд. Долговое давление на курс рубля в целом для 2016-го года будет более чем в полтора раза более слабым, чем в прошлом — выплаты составят $ 89,833 млрд. против $ 146,3 млрд.

Иными словами, при стабильном состоянии экономики в целом нынешние антирекорды были бы локальной флуктуацией. Однако фактически валютный рынок РФ попал под тройной удар — пик выплат по долгам, подъём ставки ФРС США и провал нефтяных цен.

Итак, 16-го декабря федрезерв повысил ставку с 0,25 до 0,375%. Повторим банальность: последний раз ФРС повышала ставку в середине 2006-го. Однако в 2007—2008-м она непрерывно снижалась, достигнув 0,25% в декабре 2008-го. С тех пор, на протяжении без малого шести лет, мировая экономика жила в условиях околононулевых процентных ставок в номинально всё ещё крупнейшей экономике мира. Впрочем, с октября 2014-го она жила в ожидании их повышения, что само по себе спровоцировало рост курса доллара, отток капитала с развивающихся рынков и гонку девальваций альтернативных валют, прежде всего, естественно, именно «развивающихся».

Однако нынешнее повышение ставки является «минималистским», а рынок уже в значительной степени отыграл ожидания её роста (по понятным причинам, в особенности это относится к российскому рынку). При этом исторически за повышениями ставки зачастую следовало… снижение курса доллара на ожиданиях замедления экономического роста в США. На этот раз данный эффект был в значительной мере «девальвирован» ожиданиями продолжения ультрамягкой монетаристской политики. Иными словами, прямое влияние повышения ставки ФРС на курсы валют было заведомо ограниченным.

В то же время, оно стало «соломинкой», переломившей спину верблюду сырьевых рынков, и без того находившемуся в коматозном состоянии — прежде всего речь идёт о рынке нефти.

Во-первых, как было замечено выше, сырьевые рынки жили в ожидании повышения ставки ФРС с октября 2014-го. Во-вторых, они существовали в режиме общего неблагоприятного экономического фона. Так, Китай, спрос со стороны которого был основным драйвером роста сырьевых цен в нулевых, продемонстрировал замедление темпов роста ВВП до 6,9% в третьем квартале, что стало минимумом с 2009-го года. Снижение экспорта, перенасыщение рынка недвижимости, потянувшее за собой беспрецедентное для современного Китая падение производства стали — вот лишь одни из некоторых индикаторов накопившихся в КНР системных проблем (в первую очередь, экономика «Поднебесной» достигла своеобразных «пределов роста» в рамках текущего «уклада» и нуждается в структурной перестройке). Не лучше выглядел и длинный ряд других ещё недавно динамичных развивающихся рынков — например, бразильский и «пресловутый» турецкий.

Параллельно развитые рынки демонстрировали стагнацию, периодически сменяющуюся неуверенным ростом, а в случае Японии — откровенное сползание в очередную рецессию во втором — начале 3-го квартала.

Итогом стало снижение цен на все сырьевые товары и продукцию низких переделов. Так, цена на сталь за год упала с примерно $ 500 до $ 210 за тонну, периодически проваливаясь существенно ниже; приблизительно ту же динамику показала железная руда. Цена на алюминий упала примерно с $ 2,1 до $ 1,5 тыс. за тонну, медь — с 7 до 4,6. Индекс продовольственных цен ФАО оказался на уровнях 2009-го года.

Рынок нефти, в целом, повторил общую динамику сырьевых рынков 2015-го, с той существенной разницей, что в норме он этого делать был не должен. ОПЕК почти неизменно демонстрировал свои качества самого успешного картельного сговора в истории, однако на этот раз саудиты успешно этот сговор нарушили. В итоге нефть и газ попали в жернова классического рыночного ценообразования. К августу избыточное предложение, по данным Международного энергетического агентства (МЭА) составило 3 млн. барр./сутки, достигнув уровня 1998-го года. Тогда это стало следствием решения картеля о 10% увеличении квот). При этом общий спрос на нефть в 1997-м составлял 75 млн. барр/сут.

Практически безрезультатное заседание ОПЕК 4 декабря лишь подтвердило намерение саудитов придерживаться старой стратегии и зафиксировало избыток предложения, составляющий сейчас порядка 2 млн. барр. в сутки. Добыча картеля достигла исторического рекорда в 31,695 млн. барр./сут.

На это наложились более мелкие факторы, тем не менее, служащие немаловажными «маркерами» для ценообразования: так добыча нефти в США достаточно неожиданно немного увеличилась (9,176 млн. барр. в сутки, что на 11 тыс. больше предыдущих показателей), падение количества буровых остановилось.

В итоге коммерческие запасы нефти в США начали расти темпами, превышающими всякое воображение аналитиков — в течение первой недели декабря они повысились на 9,3 млн. барр. при прогнозе в 2,8, второй — на 4,8 млн. барр., достигнув астрономических 490,66 млн. барр., бензина — на 1,73 млн., при этом большинство аналитиков ожидало снижения нефтяных запасов на 1,8 млн. барр.

Результат мы можем наблюдать. Вчера к новостному фону добавилась отмена эмбарго на экспорт нефти из США, существовавшего с 1975-го года. При том, что «физическое» значение этого фактора стремится к нулю (в лучшем случае, оно позволит сбалансировать севроамериканский рынок нефти — при этом США из «страны-бензоколонки» для Мексики станут её более сырьевым придатком), его психологическое значение может оказаться довольно заметным.

Что дальше? Плохие новости состоят в том, что, во-первых, предложение в краткосрочной перспективе будет возрастать — так, экспорт нефти в ближайшем будущем увеличит Иран. Во-вторых, могут возникнуть проблемы с его «утилизацией». Сейчас переизбыток коммерческих запасов в странах ОЭСР составляет 3 млн. тонн. (2,8 млн. на 1998 г.). Крупнейшее нефтехранилище США в Кушинге заполнено на 80%, нефтехранилища ЕС — на 97%. Возможно, свободные места в нефтехранилищах уже в феврале будут заполнены целиком. Иными словами, краткосрочно нефтяные цены могут проваливаться до уровня $ 20 и ниже.

Что касается долгосрочных перспектив, то они менее сумрачны. Примерно одинаковые уровни избыточности нефтедобычи по отношению к 1998-му маскируют тот факт, что потребление за нулевые-десятые выросло с 74−75 до 91 млн. барр. (2014 г.). Иными словами, фундаментально давление на рынок сейчас много меньше.

Теперь посмотрим на спрос. ФРС недавно увеличила прогноз роста американской экономики в 2016-м с 2,3 до 2,4% (в 2015 рост составил 2,5%). Впрочем, оптимизм может оказаться необоснованным — в октябре-ноябре промышленное производство в США демонстрировало отрицательные темпы роста (минус 0,4 и 0,6% соответственно).

В Брюсселе ориентируются на рост в 1,7%. Япония всё же смогла избежать рецессии в 2015-м.

Консенсус-прогноз экономистов, опрошенных Bloomberg, предсказывает Китаю темпы роста в следующем году в 6,5%, ЦБ Китая (точнее, Народный банк, НБК) — 6,6%. При этом, в течении следующего года в КНР намечено увеличить объёмы хранилищ на 106,9 млн. барр. и довести стратегический резерв до 400 млн.

Также относительно благоприятен прогноз в отношении экономик Мексики, Бразилии и особенно Индии.

В целом, МЭА обещает рост спроса на нефть в следующем году на 1,2 млн. барр./день.

Что касается нефтедобычи, то она фактически достигла потолка и неизбежно будет сокращаться. Так, последний рекорд добычи в рамках ОПЕК был достигнут за счёт Ирака. Рекордные уровни экспорта из Саудовской Аравии были достигнуты весной и с тех пор не воспроизводились, несмотря на рост в октябре. При этом, подобная практика обходится королевству слишком дорого: прогнозируемый дефицит бюджета Саудовской Аравии на 2016 год составляет 19,6% (21,6% в 2015).

«Стабильная» нефтедобыча в США, согласно прогнозу МЭА продолжит падение уже в начале следующего года, и испытает ограниченный «ренессанс» только в конце 2016-го. (итоговые потери 0,5 млн. барр./день). Тем не менее, агентство прогнозирует сохранение избыточного предложения и низкие цены на нефть в течении всего 2016-го.

Допустим, прогноз МЭА соответствует действительности — что это означает для российской экономики (с учётом уменьшившихся расходов по обслуживанию долга)? В целом, 40 долл./барр. означает «апокалипсис» в виде дефицита бюджета в 5% ВВП, либо, что вероятнее, секвестра госрасходов, сокращение резервного фонда до 200 млрд. рублей (следует учитывать, что это ОЧЕНЬ далеко не все резервы, а наиболее доступная из «кубышек»), курс доллара свыше 70 руб. и продолжение рецессии (по пессимистическим оценкам — 0,7% ВВП). Иными словами, при апокалиптическом сценарии в следующем году в России будет чуть хуже, чем в 2015-м, однако на фоне «катастрофы» уходящего года это «чуть» будет практически незаметным.

Однако, опираясь на прогнозы МЭА, следует учитывать специфические оговорки его главы, прозвучавшие в эфире CNBC: «Я думаю, мы можем столкнуться с определенными сюрпризами в ближайшие несколько лет, когда рынок будет приходить в более сбалансированное положение и, скорее всего, с более высокими ценами, чем мы ожидаем сегодня». Действительно, неожиданности неизбежны и при этом скорее рано, чем поздно. Продолжавшаяся весь 2015-й год нефтяная гонка буксует уже сейчас, и наполеоновские планы по наращиванию добычи в 2016-м уже угрожают кое-где обернуться спадом, как это случилось в Казахстане.

Равным образом, неожиданная стойкость производителей «нетрадиционной» нефти, обеспеченная финансовыми «стероидами» в уходящем году, может обернуться столь же неожиданно резким «истощением» и обвалом. Наконец, оценки МЭА в отношении возможности и готовности саудитов продолжать нефтяной демпинг, вполне возможно, грешат излишним оптимизмом — успехи Эр-Рияда на внешних фронтах всё более сомнительны, расходы почти абсолютно точно окажутся выше запланированных, а непосредственно доступные финансовые резервы намного меньше, чем представляют обычно. Любой из этих факторов достаточен, чтобы толкнуть нефтяные котировки вверх.

Евгений Пожидаев