Тайны и закономерности «бархатной революции» в Чехословакии

17 ноября исполняется 30 лет со дня начала «бархатной революции» в Чехословакии. Тогда в результате бескровных массовых выступлений пал социализм, а страна взяла курс на Запад. США и Запад сыграли свою роль, но основной она вряд ли была — и без них основной массе чехов и словаков социализм не нравился. Другое дело, что СССР бросил своих союзников на произвол судьбы, хотя был шанс избежать ухода Чехии и Словакии (да и других стран региона) в НАТО. Кстати, сегодня чехи и словаки к социализму уже не столь критичны.

Само словосочетание «бархатная революция» родилось благодаря чехословацким событиям. В отличие от большинства подобных случаев, смена власти и общественного строя прошли бескровно. Чехи и словаки сотнями тысяч 37 дней стояли на улице, и в результате коммунистические власти страны подали в отставку. Впрочем, чем дальше время отдаляет нас от тех событий, тем больше говорится о внешнем вмешательстве в дела Чехословакии, о решающей роли ЦРУ США и о предательстве Советского Союза…

Как чехи и словаки свергали социализм

Обратимся к хронике событий. Датой начала революции считается 17 ноября 1989 года. Однако антикоммунистические демонстрации, становившиеся всё более многочисленными, начались ещё в марте 1988 года. Сначала участники «Свечного марша» в Братиславе потребовали политических и религиозных свобод. Затем противники Компартии собирались по памятным юбилейным датам в Праге: по случаю 20-летия подавления «Пражской весны», 70-летия провозглашения Чехословакии, 40-летия Всеобщей декларации прав человека…

Демонстрации продолжились и в следующем году. В это время создаются независимые от власти студенческие организации. Вовсю действуют и диссидентские кружки, наиболее известным из которых стала «Хартия 77». Они всё активнее координируют свои усилия, и к концу года у них появляется полноценная программа преобразований. Постепенно на первые роли выходят будущие президенты Чехии — неоднократно сидевший в тюрьме драматург-диссидент Вацлав Гавел и наказанный за поддержку «Пражской весны» 1968 года экономист Вацлав Клаус.

И вот 17 ноября 1989 года в Праге прошла очередная антикоммунистическая демонстрация. Начались столкновения с полицией, несколько сот человек легко пострадали. По толпе пробежал слух, что один студент погиб. Быстро выясняется, что жертв на самом деле нет, но раскрученный маховик выступлений уже было не остановить. В знак солидарности с демонстрантами вспыхнула всеобщая забастовка, народ вышел на улицы с требованиями демократизации страны и лишения Компартии монополии на власть.

Опереться на армию и спецслужбы власть не могла — большинство их сотрудников категорически отказались подавлять выступления. Компартия начала переговоры с образованными лидерами оппозиции «Гражданского форума» и словацкой «Общественности против насилия». 24 ноября 1989 года ушёл со своего поста руководитель Компартии Милош Якеш, а 10 декабря — многолетний президент страны Густав Гусак. В парламент и правительство постепенно ввели деятелей оппозиции. Наконец, 29 декабря президентом стал Гавел. Социализм в Чехословакии пал.

Предательство спецслужб или кризис социализма?

Один из главных вопросов и даже тайн: как такое могло случиться? Как чехословацкие коммунисты так быстро расстались с властью? Здесь впору говорить о некоем предательстве в верхах. Так, объявление о жертве оказалось провокацией, придуманной руководителем местной службы госбезопасности (СТБ) Алоизом Лоренцем, где роль жертвы сыграл его подчинённый Людвик Зифчак. По их словам, они хотели избавиться от некоторых людей в руководстве страны, но всё зашло намного дальше, и в итоге крах потерпела вся система, которую строили 41 год.

Среди руководства Чехословакии имелись сторонники силовых мер, но их было явное меньшинство. Так, начальник Генштаба Мирослав Вацек сразу дал понять, что не бросит армию против народа. Внутри партийного руководства тоже возобладали сторонники переговоров с оппозицией, этой линии придерживался и премьер-министр Любомир Штроугал, и ставший 10 декабря временным президентом словак Мариан Чалфа. Последний после прихода Гавела на полгода сохранил должность главы правительства.

Один из ответов на вопрос, почему «силовое крыло» проиграло, кроется в том, что речь действительно шла о массовом протесте. В нём участвовала не только интеллигенция, но и рабочие и крестьяне, создавшие свои забастовочные комитеты. Их поддерживали и в Пльзене на западе Чехии, и в Кошице на востоке Словакии. В народе хорошо помнили события «Пражской весны» 1968 года, и явное большинство населения тогда выступало против её подавления. Чехи и словаки в основном не поддерживали Компартию и действительно устали от её руководства.

К концу 1980-х годов в полной мере дал знать о себе кризис социализма. Экономика Чехословакии топталась на месте и всё больше технологически отставала от стран Запада. Дефицита продуктов питания не было и близко, но перебои с непродовольственными товарами возникали, цены росли, а социальные программы сворачивались. О свободе слова говорить не приходилось. Недовольство социализмом имелось с самого начала его строительства, просто годами оно было «глухим» и прорвалось только в 1968 году. И вот пришло время «вторичного прорыва».

«Бархатная революция» — заказ США и ФРГ?

За 30 лет, прошедших с 1989 года, довольно много стало известно и о роли иностранных государств в «бархатной революции». В расшатывании социализма значительную роль сыграли чешская и словацкая редакция Радио «Свобода» и «Голоса Америки»*, финансируемые Госдепартаментом США. Чешские редакции имелись и в «Немецкой волне», и в Би-би-си. Наконец, на значительной части территории Чехословакии можно было смотреть телевидение Австрии, где всё время делались сравнения капитализма и социализма не в пользу последнего.

Свою роль американцы сыграли и в создании координационных центров оппозиции — «Гражданского форума» в Праге и «Общественности против насилия» в Братиславе. Их прямо финансировали Фонд Сороса и Национальный фонд демократии. Лидеры студенческих и иных объединений тоже контактировали с американскими и иными спецслужбами, а руководители чехословацкой СТБ явно об этом знали, но, по сути дела, никак не мешали процессу. «Отбор» кандидатов в будущие руководители страны посольство США тоже вело.

В США, ФРГ, Австрии и Франции проживали многие знаковые фигуры антикоммунистической оппозиции. Среди них были, например, бывшие лидеры «Пражской весны» Иржи Гаек и Зденек Млынарж. Антикоммунистическую пропаганду при помощи западных СМИ вели, к примеру, всемирно известные писатель Милан Кундера и режиссёр Милош Форман. Многие оппозиционеры, живя за границей, объединялись в кружки, которые впоследствии можно было использовать для руководства «брожением масс» на родине.

«Западный след» в событиях 1989 года, безусловно, был. Однако американцы, западные немцы и иже с ними просто эффективно использовали то недовольство, которое копилось среди чехов и словаков десятилетиями. «Западные голоса» ускорили процесс падения социализма в Чехословакии (и не только в ней), но само оно стало в большей степени результатом внутренних процессов. Как выяснилось, без активной поддержки Советского Союза местные коммунистические власти имели в чехословацком обществе весьма слабую опору.

Упущенные возможности для СССР и России

О том, что в Чехословакии очень многие недовольны социализмом, в СССР знали. До 1985 года Компартия Чехословакии имела в Советском Союзе полную и абсолютную поддержку. Однако Михаил Горбачёв в рамках своей политики дал понять, что народы Восточной Европы вправе самостоятельно решать свою судьбу. Его отношения с руководителями ЧССР Густавом Гусаком и Милошем Якешем, ругавшими «перестройку», не заладились с самого начала. А уж когда началось сближение СССР и Запада — рассчитывать на помощь из Москвы им было нечего.

К 17 ноября 1989 года коммунисты уже потеряли власть в Польше и Венгрии. Уже рухнула Берлинская стена и было понятно, что ГДР осталось существовать недолго. Ни в одном из этих случаев Советский Союз не поддержал руководство этих стран. Сторонники силовых действий в СССР имелись, но приказ должен был отдать Горбачёв. А его-то и не было. В условиях, когда Чехословакию со всех сторон (кроме СССР) уже окружали страны, где социализм пал, трудно было рассчитывать, что в одной отдельно взятой стране он удержится.

Навязывание социализма сегодня кажется делом лишним — в конце концов, большинство чехов и словаков не хотели его строить. Но вот обеспечить удобное для СССР и России будущее вполне было можно. Установить контакт с деятелями антикоммунистической оппозиции также не помешало бы — отнюдь не все там были столь же оголтелыми русофобами, как Гавел. Те же экс-президент Чехии Вацлав Клаус и нынешний президент Милош Земан, экс-премьер Словакии Ян Чарногурский к России относятся неплохо — а они ведь тоже вышли из той оппозиции.

Наконец, можно было договориться об условиях передачи власти. Например, о том, чтобы в будущем Чехословакия (или же Чехия и Словакия) не войдут в НАТО. Что советские войска выйдут оттуда не в чистое поле, а то и останутся там лет на 20 «на всякий случай». Разумеется, не мешая чехам и словакам строить капитализм, как им заблагорассудится… Но Горбачёв ничего этого не сделал, как ничего не сделал в Польше, Венгрии, ГДР. Результат такого благодушия мы все видим сегодня в виде вошедших в НАТО всех стран Центральной Европы…

Долгое эхо ноября 1989-го

Последствия «бархатной революции» дают о себе знать и сегодня. Многие из её участников ещё живы, и они (или же их дети) определяют чешскую и словацкую политику. Например, автором идеи о переносе памятника маршалу Ивану Коневу в Праге стал сын диссидента Петра Коларжа Ондржей Коларж. Бывший советника Гавела, экс-глава МИД Чехии Карел Шварценберг стоял у истоков программы «Восточное партнёрство», открыто называя Россию «врагом». В Словакии таких людей во власти, правда, меньше.

В то же время, как показала жизнь, Чехия и Словакия всё же вернулись к отношениям с Россией. Чешский президент Земан или бывший словацкий премьер Роберт Фицо отзываются о «бархатной революции» хорошо, но это не мешает им говорить о важности отношений с Россией. Безусловно, даже Словакию нельзя назвать сегодня союзницей России, а Чехию — и подавно. Однако в круг рьяных русофобов ни та, ни другая страна не входят. И даже США и та, и другая наследницы Чехословакии время от времени говорят «нет».

За 15 лет жизни в Евросоюзе отношение чехов и словаков к эпохе социализма изменилось к лучшему. Согласно недавним опросам, 36% чехов и 43% словаков считают, что при социализме жилось неплохо (иначе считают 45% чехов и 32% словаков). Однако желающих вернуть социализм всё-таки в разы меньше, потому можно говорить об «ограниченной ностальгии» чехов и словаков. Или же о том, что при социализме не всё было плохо, и не стоит его мазать исключительно чёрной краской. В истории вообще нет чисто чёрного и белого цветов.

Вадим Трухачёв, политолог, доцент РГГУ

*Организация, выполняющая функции иностранного агента