Саммит БРИКС в Йоханнесбурге: здравствуй, новый мир?

Об организации БРИКС, рыхлом альянсе экономик Бразилии, России, Индии, Китая Южной Африки (о военно-политическом альянсе речь даже не идет) бытуют самые противоречивые мнения, вплоть до ее определения как нежизнеспособной химеры. Правда, у этой «химеры» совокупный ВВП составлял в 2016 году чуть менее 17 трлн долларов (данные Мирового Банка), или более 20% мирового валового продукта.

Тут уж скорее поверишь Джиму О’Нилу, тому самому аналитику «Голдман Сакса», который в 2001 году «изобрел» аббревиатуру «БРИК» (тогда без Южной Африки). В недавнем интервью агентству «Синьхуа» он заявил, что «…Темпы развития стран БРИКС замедляются, однако это нормальное явление при экономической трансформации. Влияние стран БРИКС только усиливается, а сама по себе мысль об устаревании данной концепции просто смехотворна». А потом подытожил: «Влияние стран БРИКС на глобальную экономику уже превысило влияние „Группы семи“ (G7 — А.Г.)».

И даже более того. В истории БРИКС есть интересный компонент — состав групп национальных лидеров, приглашаемых на саммиты организации. На VI саммит в Форталезе (Бразилия, 2014 год) были приглашены лидеры 11-ти латиноамериканских стран. На седьмой в Уфе (Россия, 2015-й) — руководители восьми среднеазиатских стран. VIII саммит в Гоа (Индия, 2016 год) «освоил» Южную и Юго-Восточную Азию: присутствовали все лидеры «Бенгальской Инициативы».

Если посмотреть на геополитическую карту, то станет ясно, что идеи БРИКС предлагалось разделить всем, находящимся южнее т.н. «линии Брандта», разделяющей планету на богатые и бедные страны.

На IX саммите (Сямэнь, Китай, 2017 год) произошло ожидаемое. В присутствии президентов Египта, Гвинеи, Мексики, Таджикистана и таиландского премьера был заявлен новый механизм — «БРИКС+», означающий стратегическое повышение сотрудничества в рамках организации БРИКС, с первоочередной целью развития экономики стран Юга (развивающихся стран) и регионального экономического сотрудничества. То есть БРИКС начал приобретать черты стратегического экономического альянса стран бедного Юга. Естественным соперником такого альянса может быть только «жирный Север». То есть те страны, которые привыкли называть себя «коллективным цивилизованным Западом» (США, Канада, Англия, ЕС и Япония).

Ну, а на X саммит (Йоханнесбург, ЮАР, 2018 год) «подтянулись» руководители Аргентины, Турции, Ямайки и длинная вереница лидеров африканских стран (Анголы, Ботсваны, ДР Конго, Египта, Габона, Лесото, Мадагаскара, Малави, Мозамбика, Намибии, Руанды, Сенегала, Сейшел, Танзании, Того, Турции, Уганды, Замбии, Зимбабве). Так что Африка теперь тоже «освоена» БРИКСом.

Возникает вопрос: а что может предложить БРИКС своим «плюс-партнерам»? Кроме китайских денег, естественно… На саммите в Йоханнесбурге председатель КНР Си Цзиньпин внес четыре предложения по расширению сотрудничества в рамках «БРИКС+», три из которых — дежурные декларации о партнерских отношениях, о потенциале развития, о благоприятных условиях. Но вот на четвертую следовало бы обратить очень пристальное внимание: «необходимо расширять сотрудничество „БРИКС+“, совместно формируя новый тип международных отношений».

Поскольку БРИКС не позиционирует себя как военно-политический альянс (пока не позиционирует), то следует ожидать изменения условий экономического международного регулирования. И предлагать его будет уже не «коллективный Запад» (посредством санкций, экспорта демократии, экстерриториальной юрисдикции или что там еще есть), а пусть и по факту нищие, но ресурсно бесконечно богатые страны, которые решат связаться с БРИКС+.

А предложить им есть что. Ну, например…

Не секрет, что современной экономикой правит не давно проржавевшая «железная рука рынка» Адама Смита, а оголтелый прагматизм и унилатерализм, сиречь доктрина, которая поддерживает односторонние действия. На нынешнем этапе — унилатерализм Соединенных Штатов Америки, который поддерживается безусловным технологическим преимуществом США и их союзников («жирного Севера») над «голодным Югом». Преимущество это тщательно поддерживается силой оружия и сложнейшей системой авторского и патентного права. История Китая показывает, что когда страна плюет на авторские права и соединяет высокие технологии с социальным рационализмом коммунистической организации, она очень быстро становится второй экономикой мира.

Север очень трепетно охраняет нынешнюю систему патентных прав. Ведь нынешняя «товарная война» США и Китая — это не только, и даже не столько борьба за тарифы и пошлины. Это борьба за сохранение системы. В мае этого года в Bloomberg News попал документ, озаглавленный «Балансирование торговых отношений» (Balancing the Trade Relationship) с изложением требований сторон. Так вот, из 25-ти американских требований восемь (треть!) были связаны именно с «Защитой американской технологии и интеллектуальной собственности». В качестве демонстрации силы США наложили запрет на поставку процессоров, специальных устройств и программного обеспечения в адрес компании «ZTE Corporation», одного из крупнейших производителей смартфонов на внутреннем рынке Китая. В итоге ZTE была вынуждена заплатить унизительные 1,4 миллиарда долларов штрафа и уволить свой ТОП-менеджмент. То есть — потерять лицо…

А в это же время в России подается в Государственную Думу законопроект «О мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия Соединенных Штатов Америки и (или) иных иностранных государств», в котором 11-я статья гласит: «…исчерпание исключительного права на товарные знаки в отношении товаров по перечню, определяемому Правительством РФ, правообладателями которых являются граждане США и (или) иных иностранных государств…».

Исчерпание исключительных прав на товарный знак есть ограничение прав на товарный знак, а уж отсюда совсем недалеко до отказа от товарных знаков. А потом совершенно органическим будет выглядеть отказ от товарных знаков и патентных прав как новый принцип организации экономики. Иными словами, если рассматривать законопроект как мессидж, то «друг Владимир» прямо предлагает своему «другу Си»: «Welcome! Добро пожаловать в новый мир, мир без авторских прав, патентов и иных интеллектуальных ограничений». Именно это Китай сейчас, в условиях «тарифной войны» с Северной Америкой может очень даже заинтересовать. А вслед за ними — и страны «глобального Юга», которым патентные ограничения и затраты ограничивают возможность экономического развития. И в этом отношении саммит в Йоханнесбурге действительно может стать началом «нового экономического мира». Или большой головной болью для «старого».

За примерами даже в Африку ходить не надо. Несколько лет назад в Одессе (Украина) прорабатывался проект поставки в США фирменного игристого вина под названием «Одесса». Интерес от американцев был: все-таки вино недорогое и не самое плохое. Но оказалось, что товарный знак «Одесса» уже давно зарегистрирован и принадлежит гражданину США. Необходимость оплачивать товарный знак сразу сделала проект экономически обреченным. Американцы остались без вина (но у них его много), Украина — без денег (а их у нее очень мало).

А ведь более двух веков назад великий американец, один их отцов-основателей США и третий Президент этой страны Томас Джефферсон был абсолютно убежден, что «Изобретения по самой своей природе не могут быть предметом собственности», поскольку идея «принадлежит человеку лишь до тех пор, пока он хранит ее при себе; но стоит только ее огласить, как она становится всеобщим достоянием…». Но без патентов и копирайтов невозможен унилатерализм, а без унилатерализма невозможно сытое существование «богатого Севера».

Андрей Ганжа, специально для EADaily