Иракская стратегия Эр-Рияда: инъекция «антиИран» арабскому национализму

На Ближнем Востоке формируются неожиданные межгосударственные альянсы, апробируются новые стратегии ключевых игроков региона. Одним из последних доказательств тому стал визит шиитского политика-богослова Ирака Муктады ас-Садра в Саудовскую Аравию.

Это была его не первая поездка в Королевство. В 2006 году ас-Садр уже принимал приглашение саудовской правящей семьи, но тот визит происходил при совершенно другой диспозиции на Ближнем Востоке и ему не была придана нынешняя значительность.

Многое изменилось за прошедшие 11 лет. Один факт аудиенции шиитского оппозиционера Ирака, у которого традиционно натянутые отношения с иранским руководством, у наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда бин Салмана говорит сам за себя. Приём ас-Садра в саудовской Джидде на столь высоком уровне подчеркнул сразу несколько трендов актуальной ближневосточной повестки.

Ближайший геополитический ориентир региональных игроков — запланированный иракскими курдами на 25 сентября референдум о независимости. Более отдалённым, но не менее важным для Ирана и Саудовской Аравии, выступает фактор грядущих в Ираке всеобщих выборов, которые состоятся весной следующего года. Далее, безусловно, следует указать на растущую заинтересованность наполняющегося кровью и плотью «тройственного альянса» Израиль — США — Саудовская Аравия во фронтальном сдерживании Ирана.

Визит ас-Садра в Королевство и его встреча 30 июля с наследным принцем Мухаммедом могут быть с уверенностью занесены саудовцами в свой промежуточный актив. У Ирана появился серьёзный повод забеспокоиться, в то время как молодое поколение принцев, рвущихся к вершинам власти в крупнейшей арабской монархии, имеет все основания задекларировать успех.

О содержании и результатах переговоров ас-Садра в Джидде крайне ограниченная информация. В официальной сводке саудовских СМИ отмечался лишь взаимный настрой сторон видеть Ирак территориально целостным, единым и сильным в борьбе с терроризмом.

Какой смысл вкладывает семья аль-Сауд в каждый из отмеченных принципов двустороннего сотрудничества с Ираком, особенно в последний, следует уточнить. Любое упоминание на нынешнем этапе «единого и неделимого» Ирака отсылает к референдуму в Иракском Курдистане. Принимая у себя арабского националиста, пусть и с шиитским «политическим профилем», и обсуждая с ним готовящийся на севере Ирака плебисцит, саудовцы демонстрируют собственную позицию в вопросе стремления иракских курдов к независимости.

Практически универсальная формула Королевства при взгляде на любую острую ближневосточную проблему — «что плохо для Ирана, хорошо для нас» — в случае с сентябрьским референдумом имеет свои особенности. Иран также находится в числе яростных противников сепаратистских устремлений курдов Ирака. Что касается Саудовской Аравии, то степень её враждебности по отношению к курдскому референдуму не так выражена и определяется другими интересами. Конечно, антииранского свойства. Эр-Рияд отвергает окончательную фиксацию отделения курдов, потому что против этого выступают те силы в Багдаде, которые, в свою очередь, винят Тегеран во многих бедах, с которыми в последние годы столкнулась иракская государственность. Саудовцы готовы поддержать любую иракскую партию или её внутреннее течение, если они выражают отчётливый негатив в сторону их геополитического врага номер один.

Но дело далеко не в одном «злополучном» референдуме курдов. Более важный, причём и для иранцев, и для саудовцев, фактор в Ираке — это предстоящие парламентские выборы в охваченной войной с терроризмом арабской республике. В понятие «терроризм», как было отмечено выше, применительно к его ближневосточным проявлениям, Королевство вкладывает собственный смысл. Оно привязывает террористическую угрозу к «дестабилизирующей политике» Ирана в регионе. Данный взгляд всецело разделяют американские и израильские напарники саудовцев по «тройственному альянсу».

Отнюдь не факт, что ас-Садр и другие силы в Ираке, испытывающие, мягко говоря, сдержанное отношение к Ирану, согласны в той или иной степени быть сопричастными деятельности указанного альянса. Но сложившаяся на обширном пространстве от Синая до Персидского залива реальность не оставляет им иного выбора.

Арабские националисты Ирака, если они желают добиться успеха на предстоящих выборах и видят в Иране проводника «дестабилизирующего курса» в соседней стране, «обречены» изыскивать точки политической и финансовой опоры извне. При этом фактор негативного отношения Ирана к курдскому сепаратизму уступает своё место по значимости внутриполитическим приоритетам. Иран против референдума, потому что это плохо именно для него. Как минимум, с учётом наличия собственного потенциально взрывоопасного курдского региона на западных границах. Подобная расстановка акцентов явно обсуждалась на конфиденциальных переговорах ас-Садра с принцем Мухаммедом. И 31-летний наследник саудовского престола мог на этом общеразделяемом фундаменте предложить услуги Королевства в недопущении прихода к власти в Багдаде проиранских лидеров.

К таковым многие ближневосточные издания стали усиленно записывать бывшего премьер-министра Ирака (2006−2014 гг.), ныне вице-президента страны Нури аль-Малики. До вторжения террористической группировки ДАИШ («Исламское государство»*, ИГ*, ИГИЛ*) в Ирак и захвата ею второго по величине города страны Мосул Нури аль-Малики находился у руля правящей партии «Хизб аль-Дава аль-Исламийя» (партия «Исламского призыва»). С нынешним лидером ведущего политического объединения иракских шиитов, премьер-министром Хайдером аль-Абади, сменившем аль-Малики после провала на контртеррористическом фронте борьбы с ДАИШ летом 2014-го, у саудовцев нет особых проблем. В июне действующий премьер Ирака посетил с визитом Эр-Рияд, был принят королём Салманом ибн Абдул-Азизом аль-Саудом и достиг соглашения о создании иракско-саудовского совета, который призван поднять отношения двух соседних арабских стран до уровня стратегического партнёрства.

Ничего подобного в бытность аль-Малики у власти не было и близко. Более того, экс-премьер в своё время отличился самыми жёсткими заявлениями в адрес саудовского руководства, вплоть до прямых обвинений того в поддержке терроризма на иракской земле. Саудовский посол вернулся в Багдад в 2015 году, уход аль-Малики сделал это возможным.

К большомсу неудовольствию Саудовской Аравии вице-президент Ирака Нури аль-Малики в последнее время стал усиленно напоминать о себе, как о лидере с амбициями на возвращение в должность главы правительства и главнокомандующего вооружёнными силами страны. После вымученной 9 месяцами огромных потерь в армии и среди гражданского населения битвы за Мосул, завершившейся разгромом группировки ДАИШ в иракском мегаполисе, у премьера аль-Абади нет особых поводов усомниться в твёрдости своих позиций за несколько месяцев до парламентских выборов. Единственный серьёзный фактор, который может поставить вопрос о целесообразности его ухода и возможной «реинкарнации» аль-Малики — это проведение иракскими курдами в заявленные ими сроки референдума с очевидным для всех результатом.

Ставки очень высоки, и в игре на недопущение рокировки в иракской вертикали власти саудовцы ставят против аль-Малики. Началась консолидация всех лидеров и стоящих за ними иракских сил, которые против возвращения «ставленника Ирана». В мотиваторы такой консолидации Эр-Рияд выносит обещания финансовой поддержки и заверяет в своей приверженности «единому и неделимому» Ираку. Королевство даёт понять, что курдский референдум следует отложить до подведения итогов общенациональных выборов в Ираке (вместе с парламентской избирательной кампанией предстоящей весной пройдут и выборы в местные органы власти, советы провинций). Иначе, получив ожидаемый результат 25 сентября и столкнувшись с дезинтеграционным вызовом на фоне продолжающейся войны с террористическим «халифатом», аль-Абади ожидают большие проблемы.

Конкретно от шиитского оппозиционера Муктады ас-Садра саудовская сторона могла попросить о двух «одолжениях», конечно, взамен на встречное щедрое предложение финансового плана. От него требуется умерить протестное движение в Багдаде, за последние два года продемонстрировавшее внутриполитическую неустойчивость кабинета аль-Абади. Напомним, сторонники ас-Садра, начиная с 2015 года, провели серию массовых акций протеста против тотальной коррупции и в поддержку системных реформ. Второе пожелание — мобилизовать свои политические ресурсы и поддержку среди простых иракцев в отдельных кварталах Багдада и к югу от него под цели воспрепятствования возвращению аль-Малики к рулю власти. Плюс ко всему от лидера «движения садристов» требуется не бойкотировать выборы-2018, что сыграет против нынешнего премьера.

Блок «Ахрар», поддерживаемый Муктадой ас-Садром, располагает в 328-местном иракском парламенте 34 депутатскими мандатами. За ним стоит военизированная организация «Сарая аль-Салам» («Бригады мира») с ориентировочной численностью в несколько тысяч бойцов. Это не самый крупный по «меркам» Ирака политический капитал. Если сравнивать с численностью и подготовленностью проиранских «иррегулярных» группировок в составе шиитского ополчения «Хашд аль-Шааби», то такие сопоставления явно не в пользу боевых фракций ас-Садра. Тем не менее, и его «Бригады мира» вкупе с небольшой, но активной парламентской группой «Ахрар» важны для иракской стратегии Саудовской Аравии.

Результативность общения ас-Садра с наследным принцем в саудовской Джидде проявилась практически незамедлительно. В минувшую пятницу, 4 августа, он выступил с призывом к премьер-министру Ирака аль-Абади расформировать шиитское ополчение страны «Хашд аль-Шааби». В своей речи, которая транслировалась в Багдаде через большой телеэкран, лидер «садристов» адресовал главе правительства ещё два призыва: интегрировать в армию и силы внутренней безопасности «дисциплинированных членов» шиитского ополчения, а также поставить под централизованный контроль все имеющиеся у «вооружённых группировок» арсеналы.

По мнению многих экспертов на Ближнем Востоке, молодое поколение саудовских принцев во главе любимого отпрыска престарелого монарха применительно к Ираку и всей антииранской политике в регионе постепенно берёт на вооружение именно новые стратегии в попытке распространить собственное влияние. Впрочем, уже на старте внедрения «стратегических новшеств» саудовцы столкнулись с серьёзными разочарованиями. Вспомним их проект наказания Катара за отклонение крошечного полуостровного эмирата от саудовской орбиты и сближение с Ираном, ныне оказавшийся в тупике.

Между тем, на Ираке саудовцы горят желаниям реабилитировать свой образ силы, постоянно стремящейся к доминированию в арабском мире. За основу берётся не военный потенциал, скорее, демонстрация его возможностей с привлечением боевых ресурсов США в регионе, а политические технологии распространения «мягкой силы» влияния в их саудовском исполнении. Планы сдерживания «дестабилизирующей роли» Ирана в регионе реализуются без втягивания в непосредственную военную конфронтацию с шиитской державой. Учитывая географию и «специализацию» Израиля и США на других участках внедрения сдерживающих иранскую экспансию стратегий, Саудовская Аравия стремится максимально усложнить планы Тегерана в Ираке. Израиль блокирует Иран и его главного сателлита в регионе, ливанское движение «Хизбалла», на границе Сирии и Ливана. США взялись обрушить так называемую шиитскую ось (Иран — Ирак — Сирия — Ливан) на сирийском отрезке, в восточной части провинции Хомс, пограничной с Ираком. «Мягкая сила» влияния Королевства, в свою очередь, распространяется на поддержку арабского национализма в Багдаде.

При всём нежелании Саудовской Аравии втягиваться в прямую военную эскалацию с Ираном, большую войну в регионе, напряжение между двумя центрами силами на Ближнем Востоке достигло пиковых значений. Не исключается провоцирование «тройственным альянсом» межшиитских столкновений в Ираке. Такой сценарий на остающейся до курдского референдума и всеобщих выборов в этой арабской республике дистанции укладывается в логику действий новых альянсов и взятых ими на вооружение стратегий.

Ближневосточная редакция EADaily

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ