Воспоминания убийцы евреев из Литвы: Cначала мы стреляли в родителей, а потом в детей

Портал Delfi опубликовал отрывок из книги Руты Ванагайте «Наши» — рассказ жителя Литвы Юозаса Алексинаса, расстреливавшего евреев в Белоруссии. Алексинас родился в 1914 году, служил сначала в армии Литовской Республики, затем в карательном батальоне под началом Aнтанаса Импулявичюса.

Бывший участник расстрельной команды вспоминает: «Служить в 1941 году меня из запаса вызвал Кубилюнас. Я должен был явиться в комендатуру. Сказали, для поддержания внутреннего порядка, на полгода, помочь немцам. Мы охраняли военнопленных, работавших на торфянике». Алексинас затрудняется точно сказать, когда его подразделение отправили за пределы Литвы: «Когда, не скажу, только знаю, что осенью, в конце сентября или в начале октября. Увезли в Минск. Не сказали, куда везут, только посадили в машины. Тогда в первый и последний раз я видел командующего батальоном майора Импулявичюса, он присутствовал на прощании».

Алексинас, по его словам, через полгода дезертировал из батальона: «В мае снег сошел, тогда я убежал. Не хотел воевать за немцев. Немец уже не был настоящим приятелем, мы для них являлись только орудием. Хотя они нами не командовали, только ездили с нами. Мы не понимали их языка, поэтому нами командовали наши офицеры. Гегявичюс — командующий отрядом, Плунге — командующий ротой. Из тех офицеров, которых я видел, только Гегявичюс хорошо знал немецкий, именно он всегда с немцами поддерживал контакты. Передавал нам приказы, которые те отдавали. Мы жили в Минске, не в казармах, а отдельно небольшими группами, в комнатках».

Очевидец вспоминает, что их батальон возили по всей Белоруссии и они занимались расстрелами евреев повсеместно. «Ехало много машин, в большой город везли батальон. Нас возили в крытых немецких машинах. Никто нам не говорил, куда едем. Местная полиция ходила по квартирам и собирала евреев, сгоняла их на площадь. Затем распределяли по списку, немцы оставляли себе тех, кто был нужен — врача какого-нибудь, может инженера, остальных гнали в яму. Ямы уже были выкопаны за городом, на откосах». Литовец затруднился сказать, сколько он видел таких расстрелов. «Я и сосчитать уже не могу. Около десяти, наверное. Мы сами должны были гнать с площади к яме, а в конце расстреливали. Брали группу из этой массы людей и уничтожали. На них была лишь одежда, вещи из домов не давали брать. Их гнали строем, по четыре человека. В большом городе колонна была длинная. Часть солдат стояла на краю ямы, другая гнала к яме. Сгоняли в яму, заставляли лечь, и мы расстреливали их, лежачих. Один ряд проходит, тогда сверху залезает второй, на него следующий. В конце засыпали хлорной известью. Кто их потом закапывал, не знаю. Мы расстреливали и уезжали. Нам выдавали только русские ружья и патроны. В их числе были разрывные пули и горящие пули. Бывало, загорается одежда, одних гонят, а одежда уже горит, такой удушливый запах горящего тела. Противно. Не могу вам объяснить, это надо видеть».

Алексинас подтвердил, что людей пригоняли и они должны были ложиться на горящие трупы. «Да. Ложились, и все. Шли, не сопротивляясь. Не было такого, чтобы остановились на краю ямы: не пойду… Раздевались, забирались и ложились». По его словам, целиться требовалось «обычно в грудь, или в затылок — но, бывало, разрывные быстро вскрывали голову при попадании в затылок». Бывший каратель не смог припомнить, сколько за время одной акции расстреливали: «А черт их знает — сколько пригоняли, столько расстреливали. Не закончив, не уезжали. Назад эту группу уже не везли. Никто не сообщал, сколько, пригоняют тысячу или две, или сто, или еще сколько-то. Идут как агнцы какие, никакого сопротивления. Несли детей маленьких, других за руку вели. Всех уничтожали». По его словам, если мать или отец держали ребенка на руках, то вместе с ним ложились в яму. «В таком случае, сначала стреляешь в отца. Ребенок ведь ничего не чувствует. Сами подумайте: как чувствует себя отец, если рядом с ним ребенка застрелят? Не из автомата ведь стреляешь, одна пуля в отца, другая уже в ребенка». Алексинас пожаловался на то, что каратели постоянно чувствовали угнетенное настроение: «Становится человек таким автоматом. Делаешь, сам не знаешь что. Жутко… Немцы стреляли редко, обычно фотографировали… Я больше никого не виню, только Бога, если он есть, почему позволяет убивать безвинных людей. И тогда я так же думал».

Как сообщало ранее EADaily, презентация книги журналистки Руты Ванагайте, посвященной Холокосту в Литве, прошла в Вильнюсе в январе. В годы войны германские нацисты и их местные пособники уничтожили на территории государства около 200 тысяч человек — причем литовцы принимали охотное участие в этих казнях в качестве палачей, а потом делили между собой имущество убитых. Ванагайте пожаловалась, что в ходе сбора материалов для книги столкнулась со страхом и злобой в свой адрес, некоторые даже обвинили ее в «продаже родины евреям».